-- Ты был рожден под беспокойной звездой, -- начал я. -- Ты стремился
следовать за героями; но они разочаровывали тебя тем, что были
людьми. Тогда ты сделал своим героем себя, но это принесло тебе самое
большое разочарование.
-- Кажется, ты всё обо мне знаешь.
-- В том и заключаются слава и позор твоего величия, что каждый знает
о тебе всё.
-- Я не согласен с этим! Всего обо мне вы не знаете.
-- И чего же мы не знаем?
-- Вы не знаете, как я любил человека!
-- Но ты говорил о нем с презрением.
-- Потому что он мог бы вырасти до сверхчеловека.
-- О, да! Чтобы топить детей на "Лузитании", прорубать себе путь
через Бельгию, растерять всех своих друзей и стать проклятьем для
всей планеты!
Он поднял палец, останавливая меня.
-- Ты говоришь сейчас не обо мне, а о немцах, -- сказал он.
-- Но они -- единственные, кто довел твою философию до ее логического
завершения.
-- И поэтому ты смеешься надо мной?
-- Я вовсе не смеюсь над тобой. Я только излагаю факты. Это ты
посмеялся над ними и чуть было не привел их к гибели.
-- Но я всего лишь проповедовал сверхчеловеческое.
-- Настолько выше человека, что человек тебя просто не понял.
-- Разве это моя вина?
-- А чья же еще?
-- Может быть -- их?
-- Ничего подобного. В тебе было слишком много ненависти. И ты
научил их ненавидеть человека.
-- Я учил их ненавидеть всё то, что ниже сверхчеловеческого.
-- Но ведь и сам человек -- ниже сверхчеловеческого. Значит, ты
научил их ненавидеть самих себя.
-- Но и каждый из них -- тоже был ниже сверхчеловека!
-- Зато теперь каждый попытался им стать. Ты научил их этому. Они
вообразили себе, что уже стали сверхлюдьми, стали выше добра и зла.
Ты учил химии малых детей, и они взорвали свою всемирную колыбель.
-- Я только хотел, чтобы они знали.
-- Но начинать следовало с азбуки.
-- А что бы ты назвал азбукой сверхчеловеческого? -- спросил он.
-- "А" -- это любовь, "Б" -- смирение, "В" -- истина.
-- Но почему же тогда я не научил их ни любви, ни смирению, ни
истине?
-- Потому что ни любви, ни смирения, ни
истины ты не знал.
-- Я не знал любви?!
-- Да, любви ты не знал.
-- И я не знал смирения?!
-- Твое высокомерие стало притчей во языцех.
-- И я не знаю истины?!
-- Тебе известна только половина истины, а половина истины -- это еще
не истина, так же как половина яблока -- это еще не яблоко.
-- Не хочешь ли ты сказать, что мое учение было ложным?
-- И величайшей ложью в нем было то, что они могут превратиться в
сверхлюдей, когда они еще не готовы к восприятию сверхчеловеческого.
-- Но человек должен возвыситься!
-- Человек должен возвыситься над самим собой, а не над другими. --
ответил я. -- Чувствуешь, в чем разница?
-- Чему же мне следовало их учить?
-- Тому, что сверхчеловеческое -- это слуга человека, а не обидчик и
Пирамида