постучал. Дверь открылась, и
круглая, низкорослая крашеная блондинка молча, жестом
пригласила нас зайти. На ней был
красный шелковый халат с какими-то разлетающимися перьями на
рукавах и шлепанцы с
меховыми помпонами. Когда мы вошли в маленькую прихожую и
дверь была закрыта,
женщина поздоровалась с Эдди по-английски, с сильным акцентом.
— Привет, Эдди. Привел друга, э? Эдди пожал ей руку, а
затем галантно поцеловал ее. Он
держал себя так, словно был совершенно спокоен, но по
некоторым его бессознательным
жестам я заметил, что он нервничает. — Как дела сегодня, мадам
Людмила? — спросил он,
стараясь говорить как американец. Я так и не понял, почему
Эдди всегда изображал из себя
американца в домах терпимости. Подозреваю, это из-за того, что
американцев считают
богачами, а Эдди стремился утвердиться в этой среде. Он
повернулся ко мне и произнес с
нарочитым американским акцентом:
— Оставляю тебя в хороших руках, малыш. Это прозвучало так
высокопарно и странно
для моего слуха, что я громко рассмеялся. Мадам Людмила на мой
взрыв веселья никак не
отреагировала. Эдди еще раз поцеловал руку мадам Людмиле и
вышел.
— Ховоришь английски, мой мальчик? — закричала мадам,
словно подозревала во мне
глухого. — Ты похож на ехиптянина, или нет, на турка. Я
заверил мадам Людмилу, что я ни
то, ни другое и что я говорю по-английски. Тогда она спросила,
нравятся ли мне фигуры
перед зеркалом. Я не знал, что сказать, и лишь кивнул головой.
— Я даю тебе хорошее шоу, — пообещала она. — Фигуры перед
зеркалом — это только
начало. Когда ты станешь горячий и готовый, скажи мне. Из
маленькой прихожей мы прошли
в темную комнату. Окна были плотно завешены. На стенах было
несколько светильников с
тусклыми лампочками. Лампочки имели форму трубок и торчали из
стен под прямым углом. В
комнате было много разных предметов: какие-то ящики от комода,
старинные столики и
стулья, письменный стол у стены, заваленный бумагой,
карандашами, линейками и по
меньшей мере дюжиной разных ножниц. Мадам Людмила заставила
меня сесть на старый
мягкий стул.
— Кровать в другой комнате, дорогой, — сказала она,
указывая куда-то в другой конец
комнаты. — А здесь моя антизала. Здесь я даю шоу, чтобы ты
стал горячий и готовый. Она
сбросила с себя красный халат, стряхнула с ног тапочки и
распахнула створки двух высоких
трюмо, стоявших рядом у стены. Образовалась большая зеркальная
поверхность.
— А теперь музыка, мой мальчик, — сказала мадам Людмила и
завела допотопную
виктролу, которая, однако, сияла как новенькая. Заиграла
пластинка. Мелодия была какая-
то разухабистая, напоминавшая цирковой марш.
— А теперь шоу, — и она начала кружиться под аккомпанемент
цирковой музыки. Кожа у
мадам Людмилы была очень плотная и чрезвычайно белая, хотя она
была уже немолода.
Должно быть, ей было под пятьдесят. Ее живот уже чуть обвис,
как и объемистые груди. У
нее был небольшой нос и ярко накрашенные красные губы. Она
употребляла густую черную
тушь для ресниц. В общем, это был хрестоматийный образец
стареющей проститутки. Но
было в ней и что-то детское, по-девичьи непосредственное,
трогательное. — А теперь —
фигуры перед зеркалом, — объявила мадам Людмила. Музыка
продолжала греметь.
— Нога, нога, нога, — говорила она, выбрасывая ноги вперед
и вверх — сначала одну,
потом другую, в такт музыке. Правую руку она положила на
макушку, словно маленькая
девочка, которая не уверена, что сможет выполнить сложное
движение.
— Поворот, поворот, поворот, — пропела она, вращаясь как
волчок. — Зад, зад, зад, —
сказала она, показывая мне свою голую заднюю часть, как это
делают в канкане. Эту
последовательность она повторяла снова и снова, пока музыка не
начала затихать. Пружина
виктролы разматывалась. У меня появилось ощущение, что мадам
Людмила уходит куда-то
вдаль, становясь все меньше, по мере того, как музыка
становится тише. Какое-то отчаяние
и одиночество — я и не знал, что такие чувства живут во мне —
вырвалось из самых глубин
моего существа на поверхность и заставило меня вскочить и
выбежать из комнаты. Как
безумный. я скатился вниз по лестнице и вылетел из дома на
улицу. Эдди стоял у подъезда,
беседуя с двумя мужчинами в блестящих голубых костюмах.
Увидев, как я выбежал, он
Тэги:
Шаманизм
Пирамида