И вот мы ходим-бродим,
Смотрите, какие мел прекрасные!
И дальше:
Мы — попрошайки,
Ходим каждый день от дома к дому,
И мы — маленбкие дети,
Которых вы видели раньше!
Другими словами, «Откупись, а то заколдую!» Песня заканчивается пожеланием:
Дй благословит вас Господе
И пошлет вам счастливого Нового года!
Когда декабрьские дни, становясь все короче, сменяются долгими холодными
ночами, каждый дом потихоньку превращается в страну чудес, где воздух
пропитан ароматом хвои и мерцают огоньки. Молчаливые конькобежцы, навсегда
застывшие во времени, скользят по зеркальной глади пруда точно так же, как и
много святок назад, когда Дэн был еще ребенком. А за прудом, окруженные
снежными сугробами из ватина, сверкают «бриллиантовой пылью» крыши
маленьких картонных домиков; точно так же они сверкали под елкой у моей
бабушки. Маленькие бумажные Санта-Клаусы покачиваются на тоненьких
березовых веточках, стоящих в старом синем глиняном кувшине на нижней
площадке лестницы. А в спальне хрупкие игрушечные бумажные домики, чьи
цвета стали пастельными от времени, украшают каминную полку и подоконники.
Детские игрушки в эпоху короля Эдуарда теперь мирно отдыхают, пристроившись
среди еловых веток.
Каждый уголок дома преобразился для празднования нового времени года. На
высокой полке кухонного очага ярко-красные ягоды падуба отражаются в
сероватом блеске оловянной посуды, а на столе, в резной деревянной миске ручной
работы, лежат еловые шишки, оттененные красными ягодами шиповника и вихрем
белых душистых цветов. В гостиной каминная полка украшена веточками падуба и
душистыми сосновыми ветками, а в углу, у окна, выходящего на улицу, открытая
взглядам прохожих, стоит елка — точно так же, как и много поколений назад.
Первое письменное упоминание об украшении елки было сделано в Латвии, в
городе Риге, в 1510 году. Тогда дерево было наряжено бумажными цветами, а
вокруг него водили хоровод — до тех пор, пока купцы, устроившие этот явно
языческий ритуал, не спалили его.
В Америке обычай украшения елки широко распространился лишь после 1841
года, когда королева Виктория велела нарядить новогоднюю елку в Виндзорском
дворце. Ранее, как считали некоторые, этот обычай уже привезли с собой в
Америку гессенские солдаты во время Войны за независимость. Гессенцами они
назывались потому, что прибыли из немецкой земли Г'ессен, а земля эта издавна
была известна тем, что там, особенно на знаменитой Бро-кенской горе в Гарце,
устраивали свои сборища ведьмы. Первое известное упоминание об украшении
вечнозеленого дерева в Америке относится к 1747 году.
Это произошло в моравингском селении Бетлехем, в Пенсильвании; правда,
вместо настоящей елки там был деревянный каркас с прикрепленными к нему
вечнозелеными ветвями.
Хотя обычай приносить на святки в дом вечнозеленое дерево и украшать его
фруктами, орехами и сластями был очень рано осужден церковью как языческая
традиция, он, как и сама старая религия, так никогда и не был полностью
искоренен. Даже в сороковые годы XVII века европейские богословы все еще
осуждали этот обычай. Один из них писал: «Среди прочих пустых затей, которые
устраивают во время Рождества, забывая о слове Божьем, — рождественское
дерево, или ель, которую ставят в доме и украшают куклами и сахаром!»
Вполне очевидно, что украшение священного вечнозеленого дерева предметами,
напоминающими фрукты и цветы, — это магическое действие, направленное на то,
чтобы вызвать приход сезона обновления и возрождения, цветение весенних
цветов. Самыми ранними украшениями часто служили фрукты и орехи, пирожные
и печенье. Позже, в викторианскую эпоху, появилось много цветных
литографированных елочных украшений из картона с отделкой из проволочной
мишуры. Подавляющее большинство елочных игрушек викторианской поры
изображают Сайта-Клауса, элегантно одетых викторианских дам, детей с охапками
игрушек или окруженных весенними цветами. На рубеже XIX-XX веков
популярность приобрели игрушки из дутого стекла; многие из них были
стеклянными копиями прежних елочных украшений — фруктов и орехов. Среди
этих хрупких стеклянных сокровищ, импортированных из Германии Ф.В.
Вулвортом в первые десятилетия XX века, многие имеют языческий смысл.
На пахучих еловых ветках висят груша, сверкающая алмазной пылью, апельсин с
потускневшей от времени краской, морковка, огурец, кукурузный початок. Рядом с
ними — несколько гроздей винограда нежнейших розовых и зеленых оттенков,
грецкие орехи с более или менее сохранившейся позолотой. Среди веток висят
цветы и цветочные корзинки, а еще всевозможные еловые шишки — бледно-
голубые с белой изморозью, нежно-зеленые с легкой позолотой. На верхушке
одной из этих стеклянных шишек видна голова эльфа в красной шапочке. Это
напоминает мне одну старую народную сказку, которую я слышала однажды и
помню лишь смутно.
Много-много лет назад в хижине неподалеку от лесной чащи жили муж с женой.
Лес давал им пропитание, но мужу все равно приходилось трудиться, чтобы
зарабатывать на необходимые вещи, которые нельзя было добыть в лесу. Однажды
он заболел и уже не мог работать так, как раньше. Тогда, чтобы помочь мужу, жена
каждый день, покончив с готовкой, стиркой и уборкой, отправлялась в лес за
еловыми шишками, которые потом носила в деревню и продавала как святочные
украшения. И каждый день, пока она собирала шишки, за ней незаметно кто-то
наблюдал. И вот однажды человечек, наблюдавший за ней, появился и
представился. «Я эльф — Еловая Шишка, — сказал он. - Почему ты собираешь
шишки?» — «Я их собираю на продажу, чтобы помочь мужу, который очень
болен», — отвечала та. — «Ну, тогда ладно, — сказал эльф, — но только смотри не
собирай шишки вон под той елью». И он показал ей то дерево.
Женщина пообещала никогда не собирать еловые шишки под этим деревом, но
скоро она собрала все лучшие шишки в лесу. Она зашла так далеко в чащу, как
только отважилась, но найти ей удалось всего горстку мелких, поломанных шишек.
А под той самой елью шишек было много, и были они большие и круглые.
Женщина знала, что за них можно выручить хорошие деньги, но помнила о своем
обещании. И она положила свою жалкую горстку шишек в фартук и понесла
домой. По пути ей снова встретился эльф.
«Как поживает твой муж? — спросил он. — Много ли собрала шишек?» Хотя ответ
на этот вопрос он уже знал, потому что наблюдал за ней.
«Ах, не очень хорошо, — сказала женщина, — я еле-еле набираю еловых шишек,
чтобы хватило для продажи».
«Вот беда!» — сказал эльф и ушел прочь, а затем скрылся в лесу.
Но вечером, когда женщина пришла домой и высыпала шишки из фартука на
Пирамида