о том, кем мы были раньше, а не о том, кто мы сейчас, или беспокоиться о
кармических долгах, мешая течению нашей повседневной жизни, — все равно что
гнать машину по шоссе на полной скорости, глядя только в заднее стекло. Реальная
цель переживания опыта прошлой жизни в том, чтобы на собственном опыте
убедиться, что рождение не есть начало, а смерть не есть конец, и все мы — лишь
часть вечного круговорота рождения, смерти и возрождения.
На закате самого короткого дня в году звон церковных колоколов из деревушки за
рекой разносится в прозрачном морозном воздухе, чтобы смешаться с призывами к
старым богам и дымом святочного полена. Звуки старинных, знакомых с детства
рождественских гимнов напоминают о традициях, дошедших до нас под тонким
покровом новой религии.
Одна из самых старинных рождественских мелодий и, по мнению некоторых, одна
из древнейших мелодий в мире — песенка «О Tannenbaum», которую американцы
переняли у германских народов, у которых, видимо, и берет начало обычай
наряжать рождественскую елку. Слово «Tannenbaum» обычно переводится как
«рождественская елка», но «tannen» — слово, родственное гэльским «tinne»
(«падуб») и «glas-tin» («вечнозеленое дерево»). По всей вероятности, все эти слова
— «glas-tin», «tinne» и «Tannenbaum» — первоначально обозначали вид
вечнозеленого дуба, посвященный богу солнца. У них общее происхождение со
словом «танин», означающим кислоту, добываемую из листьев и коры дуба и
использовавшуюся в древнем процессе дубления кожи.
Обычай приносить вечнозеленое дерево в дом был сначала запрещен церковью; это
само по себе должно служить доказательством того, что обычай этот был
языческим. Сама идея украшения священных вечнозеленых деревьев фруктами,
орехами и ягодами (а они и были первыми украшениями) представляла собой
обряд языческой магии, придуманный для того, чтобы обеспечить непрерывность
круговорота времен года и человеческого духа.
По-немецки название рождественской елки звучало бы примерно как
«Kristenbaum», и с определенностью можно сказать, что «Tannenbaum», или
рождественская елка, в честь которой поется древнейшая песня:
Зеленая не только в летнюю пору,
Но и в самое холодное время года,
О рождественская елка (Tannenbaum),
Ты приносите нам столько радости? —
это священный дуб, символизирующий солнечного бога старой религии. В словах
песни отражаются два главных священных праздника — летнее Солнцестояние и
святки.
Из Уэльса пришла древняя мелодия другого всенародно любимого
рождественского гимна — «Украсьте залы» («Deck the Halls»), который
традиционно исполнялся во время запрещенного обряда внесения в дом
вечнозеленых растений. Для большинства язычников зимнее Солнцестояние
символизирует смерть старого солнечного года и рождение божественного
младенца — нового солнечного года, которому на следующее утро помогали и
воздавали почести, сжигая святочное полено. Хотя американская версия этой песни
была создана весьма недавно, в 1881 году, языческие элементы остаются и в ней.
Например, вряд ли можно сомневаться в том, что в этой песне поется о смерти и
возрождении солнечного бога во время зимнего Солнцестояния:
Смотри, перед нами — сверкающие святки,
Ударь по струнам арфы и присоединяйся к хору,
Фа-ла-ла-ла-ла — ла-ла-ла!
Скоро старый год уйдет прочь,
Поприветствуйте Новый год, малбчкки и девочки,
Фа-ла-ла-ла-ла — ла-ла-ла!
А значит, как провозглашает сама эта старинная народная песня: «Пусть звучит
древний святочный гимн!»
В тексте старинной французской рождественской песни «Падуб и плющ»
сравниваются различные черты древнего, священного падуба с символами Иисуса;
это явная попытка заменить богов старой религии новым богом. Но слова припева
сохраняют свое прежнее, языческое значение:
Падуб и плющ —
Теперь oбa в полном расцвете.
Из всех деревьев, что в лесу,
Лишь падуб— в короне.
Это явно относится к богу солнца в eгo ипостаси Короля Падуба. Далее в припеве
поется:
Восход солнца И бег оленей, Звуки органа, Сладостное пение хора.
Упоминание о беге оленей намекает на бога в ипостаси Рогатого бога лесной дичи,
владыки смерти.
Поскольку мы, язычники, все еще можем найти упоминания о старых богах и
старой религии во многих старинных рождественских гимнах и народных песнях,
нам нет нужды переиначивать песни, звучащие в это время года, чтобы они
отвечали языческим настроениям. Ибо что может выразить языческий смысл
святок сильнее, чем слова «О святая ночь» или «Тихая ночь»? Мы поем эти песни,
когда разжигаем наши святочные костры, а еще — когда зажигаем свечи и
ожидаем восхода солнца и начала нового цикла жизни.
Куда бы мы ни отправились в эту святочную пору, везде мы услышим знакомые
мелодии рождественских гимнов. Без них так же нельзя представить себе это время
года, как лето — без шума бейсбольного матча или весну — без пения птиц. Пусть
эти песни оживят наш праздник, и пусть для наших языческих сердец не останется
скрытым древний смысл таких слов, как «Радость миру, Господь явился, пусть
земля примет своего царя!»
«Yule» (Святки) — это старинное англосаксонское слово, означавшее «колесо».
Оно относится к Колесу года, которое в это время завершает свой оборот. В то
время как кельты праздновали конец старого земледельческого года и начало
нового во время Самайна, англосаксы отмечали конец старого солнечного года и
его возрождение во время святок. Когда обе эти культуры смешались, многие
обычаи были «пересажены» из одного праздника в другой, а в некоторых случаях
стали охватывать оба праздника. Древняя святочная традиция хождения из дома в
дом с пением рождественских гимнов первоначально представляла собой
языческий ритуал, исполнявшийся танцорами в костюмах героев легенды о Робин
Гуде, которые посредством подражательной магии обеспечивали обильный урожай
яблок в наступающем году. Если мы вспомним все «яблочные» обычаи, связанные
с Самайном, например игры яблоками, а также то, что Самайн — праздник
последнего урожая, особенно урожая яблок, то почти наверняка можно утверждать,
что обычай обхода домов с пением гимнов относился первоначально именно к
этому времени. Но у этого обычая есть еще кое-что общее с Самайном. Об этом
поется еще в одном старинном английском рождественском гимне, который
начинается так:
Вот мы идем с пением из дома в дом,
Среди зеленых листбев,
Пирамида