как сфера светимости, составленная из четырех шаров, вдавленных
друг в друга - обычная структура нагваля, - а как
сфера, составленная только из трех сжатых шаров. Эта конфигурация
автоматически скрывает мою безжалостность за маской
индульгирования и неряшливости.
- Нагвали всегда вводят в заблуждение, - сказал дон
Хуан. - они производят впечатление того, что являются не
теми, причем делают это так совершенно, что все, включая
тех, кто хорошо знает их, верят в их маскарад.
- Я действительно не понимаю, неужели ты хочешь сказать,
что я маскируюсь, дон Хуан? - запротестовал я.
- Ты выдаешь себя за индульгированного, расслабленного
человека, - сказал он. - ты создаешь впечатление щедрого
добряка с огромным состраданием. И все уверены в твоей искренности.
Они могут даже поклясться, что ты действительно
такой.
- Но я действительно такой!
Дон Хуан скорчился от смеха.
Направление беседы приняло оборот, который был мне не
по душе. Я хотел двигаться только прямо, я ему возразил,
что искренен во всех своих поступках. Я требовал, чтобы он
дал мне пример моей инаковости. Он сказал, что я насильственно
подсовываю людям свою неоправданную щедрость, давая
им доказательство моей непринужденности и открытости. Я возразил,
что быть открытым - черта моей натуры. Он засмеялся
и ответил, что если это так, то почему я всегда требую,
правда, не выражая этого вслух, чтобы люди, с которыми я
имею дело, осознавали, что я обманываю себя. Доказательством
служит то, что когда им не удается осознать мою маску,
и они принимают мою псевдо-слабость за чистую монету, я
обрушиваю им на голову свою холодную безжалостность, которую
пытаюсь замаскировать.
Его замечание вызвало во мне чувство отчаяния, так как
я был не согласен с ним. Но я молчал. Я не пытался доказать
ему, что я обижен. И просто не знал, что делать, когда он
встал и пошел прочь. Я остановил его, схватив за рукав. Это
было незапланированное движение какой-то части меня, это
она пугала меня и заставляла его смеяться. Он снова сел,
изобразив на лице чувство удивления.
- Мне не хочется показаться грубым, - сказал я, - но я
должен узнать об этом больше, хотя это и расстраивает меня.
- Заставь свою точку сборки двигаться, - посоветовал
он. - мы уже говорили о безжалостности раньше. Ну вспоминай
же!
Он смотрел на меня с искренним ожиданием, хотя и видел,
что я ничего не могу вспомнить. Он снова заговорил об
образах безжалостности нагвалей. Он сказал, что его собственный
метод состоит в том, чтобы подвергать людей порывам
принуждения и отрицания, скрываемым за обаянием понимания и
рассудительности.
- А что собой представляют все эти объяснения, которые
ты даешь мне? - спросил я. - неужели они результат истинной
рассудительности и желания помочь мне понять?
- Нет, - ответил он. - они являются результатом моей
безжалостности.
Я страстно возразил, что мое собственное желание
понять было искренним. Он похлопал меня по плечу и объяснил,
что мое желание понять действительно искренне, но вот великодушие
и моя щедрость - напускные. Он сказал, что нагвали
маскируют свою безжалостность автоматически, даже против
своей воли.
Пока я слушал его объяснения, у меня появилось странное
ощущение в задней части моего мозга, что когда-то мы
уже подробно останавливались на концепции безжалостности.
- Я не рациональный человек, - продолжал он, взглянув
мне в глаза. - я только кажусь им, поскольку моя маска
очень эффективна. То, что ты принимаешь за рассудительность,
является моим отсутствием жалости. Ведь безжалостность
- Это полное отсутствие жалости.
- В твоем случае, поскольку ты маскируешь свое отсутствие
жалости великодушием и щедростью, ты кажешься легким
и открытым. Хотя на самом деле ты так же щедр, как я рассудителен.
Мы оба с тобой мошенники. Мы совершенствуем искусство
маскировки того факта, что не чувствуем жалости.
Он сказал, что полное отсутствие жалости его бенефактора
было замаскировано за фасадом добродушного, практичного
шутника с непреодолимой потребностью подшутить над каждым,
с кем он входил в контакт.
- Маской моего бенефактора был счастливый, спокойный
человек без мирских забот, продолжал дон Хуан. - но под
всем этим, как и все нагвали, он был таким же холодным, как
арктический ветер.
- Но ты же не холодный, дон Хуан, - сказал я искренне.
- Нет, я холодный, - настаивал он. - просто эффективность
моей маски дает тебе ощущение теплоты.
Он продолжал объяснять, что маска нагваля Элиаса состояла
в доводящей до бешенства дотошности относительно деталей
и точности, которая создавала ложное впечатление внимательности
и основательности.
Он начал описывать поведение нагваля Элиаса. Рассказывая,
он по-прежнему смотрел на меня. И может быть из-за того,
что он смотрел на меня так внимательно, я никак не мог
сконцентрироваться на том, что он мне говорил. Я сделал невероятное
усилие, стремясь собрать свои мысли.
Он секунду наблюдал за мной, а потом вернулся к объяснению
безжалостности, но я больше не нуждался в его объяснении
и сказал ему, что вспомнил все, что он хотел - тот
день, когда мои глаза блестели в первый раз. В самом начале
моего ученичества мне удалось самостоятельно переменить
свой уровень сознания. Моя точка сборки достигла позиции,
Тэги:
Шаманизм
Пирамида