я, и холодность моего тона удивила меня.
- Это был первый урок по безжалостности, - ответил он.
Дон Хуан заявил, что по пути в Гуаямос он предупредил
меня о предстоящем уроке по безжалостности. Я признался,
что не обратил на это внимания, так как считал, что мы просто
беседуем друг с другом, скрашивая монотонность езды.
- Я никогда просто так не беседую, - строго сказал он.
- ты должен знать, что было потом. После полудня я создал
ситуацию, необходимую для того, чтобы сдвинуть твою точку
сборки в позицию, где исчезает жалость. Эта позиция известна
как место отсутствия жалости.
- Проблема, которую решают маги, - продолжал он, - состоит
в том, что место отсутствия жалости может быть достигнуто
только с минимальной помощью. Нагваль создает сцену,
но точку сборки должен сдвинуть сам ученик.
- Сегодня ты сделал это. Я помог тебе, возможно, несколько
драматично, сдвинув твою точку сборки в особую позицию,
которая превратила меня в немощного и непредсказуемого
старика. Я не просто действовал как старый и немощный человек.
Я был им.
Озорной огонек в его глазах подсказал мне, что он наслаждается
этим моментом.
- Совершенно необязательно было поступать именно так,
- продолжал он. - я мог бы заставить тебя сдвинуть точку
сборки и без такой жесткой тактики, но видишь, не удержался.
Поскольку эта ситуация никогда не повторится вновь,
мне хотелось узнать, смогу ли я действовать так, как действовал
мой бенефактор. Поверь мне, я удивлялся себе не
меньше, чем ты.
Я почувствовал себя до невероятности легко. Я без труда
принял все, что он сказал мне. И не было вопросов, я понял
все и не нуждался в его объяснениях.
Потом он сказал то, что я уже знал, но не мог выразить
в словах, потому что не мог найти подходящего выражения,
чтобы описать это. Он сказал, что все, выполняемое магами,
есть движения точки сборки, а такие движения управляются
количеством энергии, которое маги вкладывают в свои команды.
Я упомянул дон Хуану, что знал все это, и даже больше
того. А он ответил, что внутри каждый человек является гигантским,
темным озером безмолвного знания, которое каждый
из нас интуитивно чувствует. Он сказал мне, что я могу интуитивно
чувствовать его немного яснее, чем обычный человек,
благодаря своей вовлеченности на путь воина. Потом он
добавил, что маги - единственные существа на земле, которые
преднамеренно выходят за интуитивный уровень, обучаясь двум
трансцендентальным вещам: во-первых, постигая существование
точки сборки, и во вторых, заставляя точку сборки двигаться.
Он подчеркивал снова и снова, что наиболее сложным
знанием, которым обладали маги, был наш потенциал чувствующих
существ и знание того, что содержание восприятия зависит
от положения точки сборки.
В этот момент я начал переживать уникальное затруднение
в концентрации на том, о чем он говорил, не потому, что
был чем-то отвлечен или утомлен, но потому, что мой ум сам
по себе начал играть в игру предвосхищения его слов, словно
какая-то неизвестная часть меня безуспешно пыталась найти
слова, которые были бы адекватны мыслям. И пока дон Хуан
говорил, я чувствовал, что могу предсказать, как он выразит
мои собственные безмолвные мысли. Я вздрогнул, осознав, что
его выбор слов в любом случае был лучше, чем мой. Но предвосхищение
его фраз уменьшало мою концентрацию.
Я резко прижался к краю дороги. И правда, впервые в
жизни у меня было ясное знание дуализма во мне, как-будто
внутри меня находились две совершенно отдельные части. Одна
была очень старой, спокойной и безразличной. Она была тяжелой,
темной и связанной с чем-то еще. Эта часть во мне не
волновалась ни о чем, потому что она была одинакова со всем
остальным. Она пользовалась всем без ожиданий. Другая часть
была светлой, новой, пушистой и возбужденной. Она была нервной
и быстрой. Она волновалась о себе, так как была ненадежной
и не пользовалась ничем, просто потому, что не обладала
способностью связывать себя с чем-либо. Она была одинока
и уязвима, располагалась на поверхности. Это была
часть, из которой я смотрел на мир.
Я преднамеренно осмотрелся из этой части. Куда бы я не
посмотрел, везде были обширные возделанные земли. И эта ненадежная,
пушистая и обеспокоенная часть меня была схвачена
между гордостью за трудолюбие человека и грустью от зрелища
великолепной древней сонорской пустыни, переходившей в опрятную
картину пашни и культивированных растений.
Старая, темная, тяжелая часть меня ни о чем не волновалась.
И эти две части вступили в спор. Пушистая часть хотела
взволновать тяжелую часть, а та, наоборот, хотела остановить
волнение легкой части и научить ее пользоваться и
наслаждаться.
- Почему ты остановился? - спросил дон Хуан.
Его голос вызвал реакцию, но было бы неточным сказать,
что это я прореагировал. Звук его голоса, казалось, укреплял
пушистую часть, и внезапно я узнал самого себя.
Я описал дон Хуану осознание своего дуализма. Как
только он начал объяснять это в терминах позиции точки сборки,
я потерял свою твердость. Пушистая часть стала такой
же пушистой, какой была в тот миг, когда я заметил мою
двойственность, и я вновь знал все, что мне объяснял дон
Хуан.
Он говорил, что, когда точка сборки движется и достигает
места отсутствия жалости, позиции рациональности и
здравого смысла ослабевают. Ощущение, которое я имел о старой,
темной, молчаливой стороне, было взглядом того, что
предшествовало разуму.
Тэги:
Шаманизм
Пирамида