- Почему же ты тогда стала живущей на деревьях? Эти люди очень
серьезны. Они бы не сделали этого с тобой просто так. Кроме того,
очевидно, что ты - одна из них. Если Нелида оставляет тебе записки, в
которых просит присматривать за домом, значит, ты ее закадычная подруга.
Она никогда не разбрасывается подобными словами.
- По правде говоря, - сказала я, - я и сама не знаю, зачем они
оставили меня висеть на дереве. Я была с Нелидой в левом крыле дома, а
потом следующее, что я помню, - это то, что я проснулась с искривленной
шеей, вися на дереве. Я насмерть перепугалась.
Вспомнив о том, что я обнаружила себя одну в доме, когда все
остальные уехали неизвестно куда, я помимо своей воли снова
разволновалась. Я начала дрожать прямо там, стоя перед этим странным
мужичком, а на лице у меня выступил пот.
- Ты была в левой части дома?
Когда он спросил это, его глаза расширились, а на лице появились
признаки непритворного удивления.
- Какое-то мгновение я была там, но потом все куда-то провалилось,-
ответила я.
- И что же ты видела?
- Я видела много людей в холле. Целую толпу.
- Сколько их было, ты можешь сказать?
- Холл был заполнен людьми. Быть может, их было двадцать или
тридцать.
- Так много? Да-а, это странно.
- Почему это странно, сэр?
- Потому что во всем доме никогда не было столько людей. В то время в
нем находилось только десять человек. Я знаю, потому что я - смотритель.
- Что это все значит?
- Будь я проклят, если знаю! Но мне лично кажется, что с тобой что-то
не так.
Мой желудок завязался в узел, когда меня окутало знакомое облако
обреченности. Подобное чувство я пережила еще ребенком, когда в кабинете
врача у меня обнаружили мононуклеоз.* Я не знала тогда, что это значит, но
понимала, что я обречена. Угрюмый вид окружающих говорил о том, что они
тоже это знают. Когда мне попытались сделать укол пенициллина, я кричала
так надрывно, что потеряла сознание.
* Инфекционное заболевание крови, разновидность ангины.
- Ну-ну, - ласково сказал смотритель. - Не стоит впадать в панику. Я
не хотел задеть тебя. Давай я лучше расскажу тебе то, что я знаю о том
приспособлении, в котором ты висела. Возможно, это что-то прояснит для
тебя. Они подвешивают в нем тех, кто не... как сказать, немного не в себе.
Если ты понимаешь, что я имею в виду.
- А что вы имеете в виду, сэр?
- Называй меня Эмилито, - сказал он улыбаясь. Но, пожалуйста, не
обращайся ко мне "сэр". Можешь называть меня смотрителем подобно тому, как
все называют Джона Мишеля нагвалем. А сейчас давай пройдем на кухню и
сядем за стол, где обстановка более располагает к разговорам.
Я последовала за ним на кухню и села. Он налил в мою чашку теплой
воды, которая нагрелась на печке, и поднес ее мне.
- Так вот, о том приспособлении,- начал он, садясь на скамейку
напротив меня. - Бытует мнение, что оно излечивает душевные недуги. Обычно
они подвешивают в нем тех, кто свихнулся.
- Но я не сумасшедшая, - запротестовала я. - И если вы или кто-то
другой будут обвинять меня в этом, я уеду отсюда.
- Но ты ведешь себя как сумасшедшая, - заключил он.
- Этим все сказано. Я уезжаю домой, - сказала я, поднимаясь на ноги.
Смотритель остановил меня.
- Погоди, Тайша. Я не хотел сказать, что ты не в своем уме. Это все
можно объяснить и по-другому, - сказал он дружелюбно. - Эти люди очень
доброжелательны. Вероятно, они сочли, что тебе нужно немного укрепить
психику, пока они находятся в отъезде, а вовсе не вылечиться от душевной
болезни. Вот зачем тебя подвесили. Я был неправ, когда начал делать
поспешные выводы. Пожалуйста, прими мои извинения.
Я была рада этому примирению со смотрителем и снова уселась за стол.
Помимо всего прочего, я была заинтересована в том, чтобы быть с ним в
хороших отношениях, потому что он, очевидно, знал, как разжигать печь.
Кроме того, мне не хотелось расходовать энергию на то, чтобы чувствовать
себя обиженной. Только теперь я поняла, что смотритель был прав. Я была
сумасшедшей. Я просто не хотела, чтобы он об этом знал.
- Ты живешь где-то поблизости, Эмилито? - спросила я, стараясь
говорить непринужденно.
Пирамида