убедился в том, что это отнюдь не обычная приозёрная галька.
Это был сардоникс,— полудрагоценный камень, ближайшее от
Алтая месторождение которого, насколько мне было известно,
находится где-то в районе устья реки Амазонки.
Борясь с усталостью и нарастающим желанием улечься
спать, я сварил себе кофе, чтобы хоть немного взбодриться.
Никак не объяснимое присутствие странного камня в моём
рюкзаке, вместе со мной только-что вернувшегося с Алтая,
почему-то совершенно вывело меня из равновесия.
“Ну вот откуда он взялся? Ещё никто и никогда не встречал
на Алтае ониксы,”— думал я, одновременно с огромной
усталостью испытывая странное волнение такой глубокой силы,
которая была совершенно непропорциональна происшедшему.
Сидя за кухонным столом, я довольно долго пил кофе, не
сводя глаз с загадочного камня редкой красоты.
Допив свой кофе, я встал из-за стола — и тут же рухнул,
как подкошенный, на пол, усеянный осколками разлетевшейся
вдребезги чашки. Меня душило так, что звенело в ушах. Лоб
покрылся испариной, дышать было трудно, почти невозможно, и я
чувствовал, что вот-вот потеряю сознание. Это очень трудно
описать, но мне казалось, что возле меня находятся две
невидимые, но равные по мощи, борющиеся между собой силы.
Причём борьба идёт из-за меня и ради меня: одна из этих сил
хотела уничтожить меня, а другая, пришедшая ей на помощь,
только-что отбила эту атаку.
Тяжело дыша, я кое-как поднялся на колени и, держась за
горло, из последних сил прохрипел:
“Кто бы ты ни был — спасибо! Ты спас меня!”
И тут я услышал уже знакомый мне женский голос, который
достигал моих ушей как бы отовсюду и источник которого
находился как бы вокруг меня:
“Не бойся, сын! Мать, Джана-Гайя, спасла тебя, и ещё
спасёт, и ещё и ещё! Ничего не бойся!”
Я стоял на коленях, неподвижно и молча, не смея
нарушить наступившую глубокую тишину ни словом, ни
движением.
Спустя несколько мгновений я услышал лишь одно слово:
“Встань!”
Я поднялся с колен, но остался стоять на месте, весь
превратившись в слух, затаив дыхание.
“Если любишь Меня так же, как Я люблю тебя — садись и
пиши!”
Я послушно направился к столу, взял тетрадь, ручку, и
замер в ожидании. Первым продиктованным текстом, который я
записал в ту ночь, был следующий:
“Пиши: Говорит Джана, Мать, душа Земли.
Говорит для чистых, говорит для благодарных, говорит
для любящих. Говорит чутким, говорит слушающим, говорит
способным понять. Говорит истинное, говорит сокровенное,
говорит должное. Джана, Мать, говорит людям то, чему
настало время быть ещё раз произнесённым, быть вновь
услышанным, быть снова понятым!
Пиши: Говорила Джана, Мать, душа Земли.”
Так, летней ночью, за кухонным столом, было положено
начало обретению этой Книги, возможно, ещё не завершённой,
обрывающейся как бы на полуслове (последний фрагмент был
записан в феврале 1995 года).
Прежде чем оставить читателя один на один с Книгой,
я обязан сделать небольшое предуведомление от себя лично:
1. Все фрагменты Книги были расположены мной в
строгом хронологическом порядке, именно в той
последовательности, в какой они были записаны.
Я допускаю, что знаки препинания кое-где могли
быть расставлены мной не там, где следовало,— что могло
повлиять на общий смысл отдельных фраз и предложений.
Во многих случаях я был вынужден ввести некоторые слова
и даже целые фразы, как смысловые связки, от себя лично: все
они заключены в прямые скобки, отделяющие их от собственно
Текста.
В некоторых случаях я был обязан прибегнуть к
своим комментариям, относящимся к тем или иным фрагментам
Текста, смысл которых требовал определённой интерпретации.
Эти комментарии, для удобства читателя, я осмелился
расположить непосредственно на тех самых страницах Текста, к
которым они относятся.
2. Так как авторство этой Книги целиком и
полностью принадлежит нашей общей Матери, Ей и только Ей
одной, читатель должен понять, почему я сам — (хорошо ли,
плохо ли, но исполнив до конца свои обязанности “медиума”,
писца, или стенографиста, и ещё, может быть, средней руки
корректора, на свой страх и риск расставившего в Тексте запятые
и точки) — должен теперь отойти в глубокую тень и смолкнуть,—
как то и подобает послушному сыну перед тем, как заговорит
Мать.
А.С.
Пирамида