-- Нашли что-нибудь? -- Многие нашли.
-- Почему же они все еще здесь? -- Это те, кто не может вернуться туда,
откуда пришли,-- сказала она, положив костлявые руки мне на плечи.
Меня не удивил этот жест. В ее прикосновении было столько сердечности и
нежности. Я просто подумала, что она немного не в себе.
-- Они потеряли в лесу свои души.
Глаза старухи расширились; они были цвета табачных листьев.
Не зная, что сказать, я отвела глаза от ее пристального взгляда и
осмотрела комнату. Покрывавшая стены голубая краска выгорела на солнце и
слущивалась от сырости. Возле узкого окна стояла грубо сколоченная
деревянная кровать. Она походила на огромную колыбель, затянутую
противомоскитной сеткой. Чем дольше я на нее смотрела, тем больше она
напоминала клетку, в которую можно попасть, лишь подняв тяжелый затянутый
сеткой колпак.
-- Меня зовут Анхелика,-- сказала старуха, не сводя с меня внимательных
глаз. -- Это все, что ты с собой привезла?-- спросила она, снимая у меня со
спины оранжевый рюкзак.
В немом изумлении я смотрела, как она достает оттуда мое белье, пару
джинсов и длинную майку.
-- Это все, что понадобится мне на две недели,-- сказала я, указывая на
фотоаппарат и туалетный набор на дне рюкзака.
Она осторожно вынула фотоаппарат, расстегнула пластиковую косметичку и
вытряхнула ее содержимое на пол. Там был гребень, маникюрные ножницы, зубная
паста и щетка, флакончик шампуня и кусок мыла. Удивленно покачав головой,
она вывернула рюкзак наизнанку и рассеянным жестом убрала прилипшую ко лбу
прядь темных волос. В глазах ее промелькнуло какое-то смутное воспоминание,
а лицо сморщилось в улыбке. Она снова уложила все в рюкзак и, ни слова не
говоря, отвела меня обратно к друзьям.
После того как вся миссия погрузилась в тишину и мрак, я еще долго не
спала, прислушиваясь к незнакомым ночным звукам, доносившимся через
раскрытое окно. Не знаю, то ли из-за усталости, то ли из-за пронизывающей
всю миссию атмосферы покоя, но в тот вечер, перед тем как заснуть, я решила
не ехать с друзьями в охотничью экспедицию. Вместо этого я собралась
провести две недели в миссии. Никто, к счастью, не возражал. Напротив, все,
кажется, почувствовали облегчение. Не говоря этого вслух, кое-кто из моих
друзей считал, что человеку, не умеющему обращаться с ружьем, на охоте
делать нечего.
Я завороженно смотрела, как прозрачная синева воздуха растворяет ночные
тени. По всему небу разливался этот мягкий оттенок, выявляя очертания ветвей
и листвы, качающейся на ветерке у моего окна. Одинокий крик обезьяны-ревуна
был последним, что я услышала, прежде чем провалиться в глубокий сон.
-- Стало быть, вы антрополог,-- сказал на следующий день за ланчем отец
Кориолано. -- Все антропологи, которых мне доводилось видеть до сих пор,
были нагружены звукозаписывающей и снимающей аппаратурой и еще Бог весть
какой всячиной. -- Он предложил мне еще порцию запеченной рыбы и кукурузы в
тесте. -- Вас интересуют индейцы? Я объяснила ему, чем занималась в
Барловенто, упомянув и те трудности, с которыми столкнулась при получении
данных.
-- Пока я здесь, я хотела бы увидеть несколько сеансов исцеления.
-- Боюсь, что здесь вы вряд ли что-нибудь такое увидите, -- сказал отец
Кориолано, выбирая застрявшие в бороде крошки маниоковой лепешки. -- У нас
тут хорошо оборудованный диспансер. Индейцы издалека приводят сюда больных.
Но я, возможно, смогу устроить вам посещение какой-нибудь деревни
поблизости, где вы могли бы повидать шамана.
-- Если такое возможно, я была бы вам очень признательна, -- сказала я.
-- Не могу сказать, что я приехала сюда заниматься работой в поле, но
увидеть шамана было бы интересно.
-- Не очень-то вы похожи на антрополога. -- Густые брови отца Кориолано
поднялись и сдвинулись. -- Конечно, большинство тех, кого я встречал, были
мужчины, но было и несколько женщин. -- Он почесал голову. -- Вы как-то не
соответствуете моему представлению о женщине-антропологе.
-- Не можем же мы все быть похожими друг на друга,-- легким тоном
сказала я, подумывая, кого это он мог встретить.
-- Пожалуй, верно,-- сказал он застенчиво. -- Я просто хочу сказать,
что на вид вы не совсем взрослая. Сегодня утром после того, как уехали ваши
друзья, разные люди спрашивали меня, почему они оставили ребенка у меня.
Eго глаза живо засветились, когда он стал подтрунивать над индейцами,
ожидающими, что взрослый белый непременно должен превосходить их ростом.
-- Особенно когда у них светлые волосы и голубые глаза,-- сказал он. --
Считается, что они-то должны быть настоящими великанами.
В эту ночь в моей затянутой сеткой колыбели мне привиделся жуткий
кошмар. Мне приснилось, будто ее крышка намертво прибита гвоздями. Все мои
попытки вырваться на свободу разбивались о плотно пригнанную крышку. Меня
охватила паника. Я закричала и стала трясти раму, пока вся эта хитроумная
конструкция не опрокинулась вверх дном. Все еще в полусне я лежала на полу,
голова моя покоилась на обвисшей груди старухи.
Какое-то время я не могла вспомнить, где я. Детский страх заставил меня
теснее прижаться к старой индеанке, я знала, что здесь я в безопасности.
Старуха растирала мне макушку и нашептывала на ухо непонятные слова,
пока я окончательно не проснулась.
Уверенность и покой вернулись ко мне от ее прикосновения и непривычного
гнусавого голоса. Это чувство не поддавалось разумному объяснению, но было в
ней нечто такое, что заставляло меня прижиматься к ней. Она отвела меня в
свою комнатушку за кухней. Я улеглась рядом с ней в привязанном к двум
столбам тяжелом гамаке. Чувствуя оберегающее присутствие этой странной
старой женщины, я без всякого страха закрыла глаза. Слабое биение ее сердца
и капли воды, просачивающейся сквозь глиняный жбан, увели меня в сон.
-- Тебе намного лучше будет спать здесь,-- сказала на другое утро
старуха, подвешивая мой хлопчатобумажный гамак рядом со своим.
С того дня Анхелика не отходила от меня ни на шаг.
Большую часть времени мы проводили у реки, болтая и купаясь у самого
берега, где красно-серый песок напоминал золу, смешанную с кровью. В полном
умиротворении я часами наблюдала за тем, как индеанки стирают одежду, и
слушала рассказы Анхелики о былых временах. Словно бредущие по небу облака,
ее слова сливались с образами женщин, полощущих белье и раскладывающих его
на камнях для просушки.
В отличие от большинства индейцев в миссии, Анхелика не принадлежала к
племени Макиритаре. Совсем молоденькой ее выдали за мужчину из этого
племени. Она любила повторять, что он хорошо с ней обращался. Она быстро
усвоила их обычаи, которые не особенно отличались от обычаев ее народа. А
Пирамида