В голове у меня проносились странные мысли. Я расслабилась
и позволила им полностью овладеть мной. Новые ощущения
отличались от того, какими были обычные мысли. Я видела их, как
лучи света, вспыхивающие из подсознания.
Во время одного из таких всплесков интуиции я решила
почувствовать кровать, на которой сижу. И к ошеломляющему
удивлению мои ягодицы ощутили, как они сами погружаются в
кровать. Некоторое время я была кроватью, которая достигала
моих ягодиц, касаясь их. Это ощущение доставляло мне некоторое
удовольствие. Теперь я уже знала, что нахожусь в сновидении, и
понимала с полной ясностью, что я только что ощутила то, что
Эсперанса описывала как "мои ощущения выходят из меня". Все мое
существо расплылось, или, еще лучше, -- оно взорвалось.
Хотелось рассмеяться от чистой радости этого ощущения, но
я боялась разбудить Флоринду. Я все вспомнила! Сейчас не
составило бы никакого труда перечислить все, что я делала в
доме магов в течение тех десяти дней. Я сновидела! Под
бдительным присмотром Эсперансы я все дальше и дальше
углублялась в свое сновидение, просыпаясь в доме магов, или
рядом с Эсперансой, или иногда в других местах, которые я не
могла рассмотреть в то мгновение.
Клара говорила, что прежде чем какой-то отдельный предмет,
замеченный в сновидении, сможет зафиксироваться в моей памяти,
мне нужно увидеть его дважды. Я видела всех женщин более двух
раз; они оставили неизгладимый след в моей памяти. Сидя здесь
на кровати и наблюдая, как спит Флоринда, я вспомнила других
женщин из партии магов, с к
1000
оторыми я взаимодействовала в
сноподобном состоянии в течение тех забытых дней. Я видела их
так ясно, как будто они проходили передо мной, или как если бы
я возвратилась телесно к тем событиям.
Больше других меня поражала Нелида, которая была так
похожа на Флоринду, что вначале я приняла их за близнецов. Она
не только была такой же высокой и тонкой, как Флоринда, но у
нее был тот же цвет глаз, волос, та же комплекция; даже
выражения у них были одинаковые. По темпераменту они тоже были
похожи, только Нелида казалась более мягкой, менее
воинственной. И еще, в Нелиде был особый покой и тихая сила,
которые очень успокаивали.
Хермелинда могла легко сойти за младшую сестру Кармелы.
Она была тонкая, небольшого роста, всего пять футов и два дюйма
и имела просто исключительные манеры, а также очень следила за
своим телом. Она казалась менее самоуверенной, чем Кармела.
Говорила Хермелинда тихо и двигалась быстрыми рывками, которые
как-то сцеплялись в грациозность, изящество. Ее компаньоны
сказали мне, что осторожность и спокойствие делают ее лучшей
среди других и что она не может общаться с группой или даже
двумя людьми одновременно.
Клара и Делия составляли изумительную команду проказниц.
На самом деле они не были такими большими, как казались. Их
здоровье, их сила и энергия заставляли других думать, что они
крупные и деструктивные женщины. Они играли в самые
восхитительные состязательные игры, демонстрируя свое
необычайно эксцентричное снаряжение при первой же возможности.
Обе очень хорошо играли на гитаре и имели прекрасные голоса;
они пели, стараясь превзойти друг друга не только на испанском,
но и на английском, немецком, французском и итальянском. Их
репертуар включал баллады, народные песни, всевозможные
популярные песни, даже самые последние поп-хиты. Достаточно
было только напеть или повторить вслух первую строчку почти
любой песни, и сразу же Клара и Делия заканчивали ее всю. Ко
всему прочему они писали стихи, тоже состязаясь, часто к
определенным случаям.
Они написали стихи для меня и протолкнули под дверь, не
подписав. Я должна была определить, кто именно написал
стихотворение. Каждая утверждала, что если я искренна в своих
чувствах к ним, люблю их, то интуитивно буду знать автора.
В этом соперничестве не было перевеса, и поэтому оно было
особенно трогательным. Ведь подразумевалось развлечение, а не
намерение поразить друг друга. Излишне говорить, что Клара и
Делия получали такое же удовольствие, как и их зрители.
Если им кто-то нравился, как это, кажется, случилось со
мной, не было предела их расположению и преданности. Обе они
охраняли меня с удивительным упорством, даже когда я была
неправа. В их глазах я была безупречна и не могла поступить
неправильно. От них я научилась тому, что такое доверие требует
двойной ответственности. Неверно было бы сказать, что я боялась
разочаровать их и пыталась подтвердить ожидания, однако
наиболее естественной вещью для меня в этой ситуации было
верить, что я безупречна и вести себя с ними безупречным
образом.
Самой странной из всех женщин-магов была моя учительница
сновидения, Зулейка, которая никогда ничему меня не учила. Она
даже никогда со мной не разговаривала или, возможно, не
замечала, что я существую.
Зулейка была, как и Флоринда, очень красива; возможно, не
так замечательна, но она отличалась какой-то неземной красотой.
Она была маленького роста, с темными глазами и крылатыми
бровями, маленьким правильным носом и ртом, прекрасными
вьющимися темными волосами, которые отливали серым. Это
придавало ей тончайший оттенок поглощенности другими, неземными
интересами.
Эта необычная, но величественная красота имела характер
неослабевающего самоконтроля. Зулейка тонко ощущала комические
моменты того, что она красива и привлекательна в глазах других.
Научившись распознавать это и использовать как свое
преимущест
1000
во, она была, однако, совершенно безразлична к чему-
Пирамида