Непривычная к спиртному, я почувствовала, что фактически засыпаю.
Голоса мужчин, их смех, а несколько позже ритмичный стук молотка
доносились до меня как будто издалека.
12
Ближе к вечеру мужчины ушли с гробом на кладбище, а я и донья
Мерседес отправились в деревню.
-- Интересно, где все люди? -- спросила я. Кроме девчушки, стоявшей
у дверей с голым карапузом на спине, и нескольких собак, лежавших в
тени домов, на площади никого не было.
-- На кладбище, -- сказала донья Мерседес, направляясь через
площадь к церкви. -- Сегодня день поминовения умерших. Люди
приводят в порядок могилы своих покойных родственников и молятся
за них.
Внутри церкви было прохладно и сумрачно. Последние нити
солнечного света, дробясь цветными стеклами узких окон, падали
вниз, освещая статуи святых в стенных нишах. Распятие в
натуральную величину, с разорванной, вывернутой плотью и упавшей,
кровоточащей головой, освещенной ярким светом, возвышалось на
алтаре. Справа от распятия стояла статуя счастливой девы из
Коромото, облаченной в голубую бархатную накидку с вышитыми
звездами. Слева был косоглазый образ святого Иоанна, в узкополой
шляпе и в красном фланелевом плаще, порванном и пыльном,
небрежно наброшенном на его плечи.
Донья Мерседес потушила пламя семи свечей, горевших на алтаре,
положила их в свою корзину и зажгла семь новых. Она закрыла глаза
и, сложив руки, прочла длинную молитву.
Солнце едва мерцало за холмами, когда мы вышли из церкви.
Малиновые и оранжевые облака, украшенные закатом, медленно
тянулись к морю в золотистых сумерках. Когда мы пришли на
кладбище, было уже темно. Казалось, что здесь собралась вся деревня.
Мужчины и женщины, присев возле могилы, молились тихими
голосами, окруженные горящими свечами.
Мы прошли вдоль низкой кладбищенской стены к уединенному
месту, где отдыхали Лоренцо Паз и его друзья. Они уже опустили
гроб в землю и забросали его грунтом. Их лица, освещенные
расположенными по кругу свечами, превратились в абстрактные
маски, чьи призрачные формы скорее годились тем, кто был погребен
под нами. Как только они заметили Мерседес Перальту, они ретиво
бросились устанавливать крест в изголовье могилы. Сделав это, они
исчезли, быстро и беззвучно, как если бы их поглотила тьма.
-- Сейчас мы вызовем сюда духа Бирджит Брицены, -- сказала донья
Мерседес, доставая из корзины семь свечей, которые взяла с
церковного алтаря, и столько же сигар. Воткнув свечи в мягкий грунт
на вершине могилы, она зажгла их и сунула в рот первую сигару. --
Следи внимательно, -- шепнула она, передавая мне остальные сигары.
-- Когда я выкурю ее, у тебя уже должна быть раскурена следующая.
Делая глубокие затяжки, она выпустила дым в четырех главных
направлениях. Она сидела у могилы и непрерывно курила, шепча
заклинания низким дребезжащим голосом.
Казалось, что табачный дым выходил не из ее рта, а прямо из-под
земли. Тонко струясь, он окутывал нас облаком. Очарованная, я
сидела возле нее, подавала сигару за сигарой и слушала ее
мелодичное, но непонятное пение.
Когда она начала передвигать свою левую руку над могилой, я
придвинулась к ней поближе. Мне казалось, что она встряхивает
трещоткой, но в руке у нее ничего не было видно. Я только слышала
трескучий звук зерен или, возможно, мелкой гальки, которую она
быстро перекатывала в руке. Крошечные искры, словно светлячки,
выскакивали между ее сжатых пальцев. Она начала насвистывать
странный мотив, который стал вскоре неотличим от шуршащего
шума.
Из дыма выплыла высокая фигура, облаченная в длинную мантию и
колпак. Я прижала руку ко рту, заглушая нервный смех. Я считала,
что еще нахожусь под воздействием рома и принимаю участие в
каком-то трюке, который, возможно, является частью дневного
празднества в память умерших. Полностью поглощенная, я следила за
фигурой, вышедшей из дымного круга и бредущей к кладбищенской
стене. Взгляд задержался на грустной улыбке призрака. Я услышала
мягкий смех, такой тихий и нереальный, что, возможно, он был лишь
частью пения Мерседес Перальты.
Но голос стал громче. Звук, казалось, исходил из четырех углов
могилы, каждая сторона повторяла слова эхом. Дым рассеялся; он
поднялся к пальмовым листьям и исчез в ночи. Некоторое время донья
Мерседес продолжала сидеть у могилы, что-то тихо бормоча. Ее лицо
едва виднелось в свете догоравших свечей.
Она повернулась ко мне, на ее губах промелькнула улыбка.
-- Я заманила дух Бирджит Брицены сюда, но не к ее могиле, --
сказала она. Взяв мою руку, она встала.
Я хотела спросить ее о странном видении, но что-то в пустом
выражении ее глаз заставило меня замолчать. Лоренцо Паз,
прислонясь к огромному валуну, ожидал нас за кладбищем. Ни слова
не говоря, он встал и последовал за нами по узкой тропе, ведущей к
пляжу. Полумесяц ярко сиял на выбеленном плавнике, разбросанном
по широкой полосе песка.
Донья Мерседес приказала мне подождать ее у ствола вырванного с
корнем дерева. Она и Лоренцо Паз ушли на берег. Он снял свою
одежду, вошел в воду и исчез в волнистом фосфорецирующем седом
покрывале, обшитом серебристыми тенями.
Он показался несколько раз на волне, блеснув в лунном свете, затем
его вынесло на берег.
Мерседес Перальта достала из корзины банку и посыпала ее
содержимым распростертую на песке фигуру. Встав на колени рядом с
ним, она положила свои руки ему на голову и забормотала
заклинания. Она нежно массировала ее, ее пальцы едва касались тела,
наконец вокруг него показалось слабое свечение. Быстрыми рывками
она покатала его из стороны в сторону, ее рука описывала в воздухе
округлое движение. Казалось, что она собирала тени и обматывала их
вокруг него.
Пирамида
