одышку,
сказал мужчина. -- Тьфу, -- отплюнулся он. -- Пошла вон...
кому
сказал, сапоги посмотри. Слышишь?
-- Любые? Взять могу...
-- Бери, дарю, сказал.
-- Надо же, -- расшвыривая по комнате разноцветные
пары
сапог, рассуждала девочка, зябко пошатываясь у стола.
-- Ты что, ху..шь, -- будто взмолился мужчина, когда
одна
пара сапог отшарахнулась ему на живот.
-- Ты все равно богатый, малыш, я просто кайфую от
твоих
бабок.
-- Ты думаешь, они мне легко достаются? Я пашу, как
пидар,
за них. Ну кончай, тебе говорят! Слушай, -- сочно
отплюнувшись,
продолжал говорить он. -- Какая х..ня получается. --
Девочка
продолжала рыться в куче сапог. -- Х..ня получается.
-- Да-да, х..ня, малыш всегда прав.
-- Ты что думаешь, я бы здесь, в этом
пидарастическом
подвале был, если бы там, на Западе развернулся!.. Да я
бы
контору отшиковал как надо. А тут... в подвале... Только
бухать
и е....ся, да об....вать всех подряд, пока перестройка
не
закончилась. Разогнали, как вонючих крыс, по подвалам. А
что
делают крысы? Все тянут в подвал, а они там,
наверху,
крысоловки свои узаконивают. Но нас, крыс, не проведешь, мы
же
умные, с высшим образованием, сахарку сп..дим, и хвостик
не
прищемит. Ты думаешь, я что? А я не просто так.
Университет
закончил, в свое время, конечно. Но на х.. он мне сдался?
Да
если бы я на Западе, так ты думаешь, я с тобой бы здесь,
что
ль... -- словно сам себе сказал последнюю фразу он и,
помолчав,
добавил: -- У меня бы все красиво было, по-человечески.
-- Красиво? -- отвлеклась на минуточку девочка
от
разбрасывания сапог. -- Ты мне нравишься, малыш. А можешь
ты
мне купить машину?
-- Тебе еще рано, детка.
-- Что, не заслужила разве? -- она продолжала рыться
в
сапогах.
Мужчина ничего не ответил.
Я стоял за шкафом, наблюдал, слушал. Ведь я мог
сделать с
ними все что угодно. Я не знаю, может, безразличие к муравью
в
траве, может, желание растормошить вялое пьяное затишье
этого
подвала, а может, шалость, вседоступность или еще что, но
я
вышагнул из-за шкафа, мне захотелось, чтобы они меня
увидели.
-- А-а! -- коротко и удушливо простонал мужчина, будто
его
ударили. -- Во-о...т... стоит...
-- Что, уже встал? Ну малыш, ты даешь, неисчерпаемый
мой!
-- воскликнула девочка, еще не обернувшись в сторону дивана.
-- Уйди! Уходи сейчас же! -- зверино проорал мужчина
и,
подскочив, как мячик, забился в угол дивана, под ним
что-то
хрустнуло, видимо, магнитофон, потому что музыка
замерла.
Девочка испуганно повернулась лицом к дивану.
-- Ты что? -- осторожно проговорила она и огляделась
по
сторонам. -- Ты это мне? -- И я понял, что она меня не
видит,
тогда я почувствовал себя еще увереннее, я бы сказал,
потому-то
еще злее, и какая-то неистово сладкая агрессивность
овладела
мною. Я обратился к мужчине, ибо знал, что он только
слышит
меня, я заговорил чувствами уверенно и жестоко:
-- Не ори, мне нужно твое тело.
-- Караул! Грабят! Уходи, пшел прочь! -- завопила
моя
жертва.
-- Малыш, малышок, я все, я ухожу, -- ошалевшая,
не
спуская глаз со своего благодетеля, говорила девочка, на
скорую
Пирамида