устремленности, обратился в глубинный полет, в космос.
Я
уносился без управления, и лишь только цель -- увидеть
Сашу
Корщикова, как бесповоротная Вера, остановилась во мне в
это
бесконечное мгновение. Я словно первратился в
плоскатика,
которому никак нельзя было обернуться назад, да и некому
было
оборачиваться, плоскатик не имеет объема; я, как
зеркальная
поверхность -- отражал свою цель, и все...
И тут вспыхнула в зеркальном переди, в
отраженном
пространстве Вселенной, среди космических иероглифов
созвездий,
как ослепительный тоннель, разрастающийся во все
мое
беспре-дельное видение, звезда. И в следующее
мгновение я
почувствовал, что начал таять, растворяться в ее
чувствительно
чистом свете. И тут..
Ослепительный свет словно ожил, самостоятельно
отслоился
от меня, и мы зависли неподалеку друг от друга...
Неожиданно, отрезанный черным бездоньем космоса, в
котором
парил невесомо я, свет обратился в мириады красочно
мерцающих
квадратиков, они ужимались и разрастались, суетливо
кишели. И
вот...
Квадратики растворились. А на их месте возникло
вселенское
видение: облокотившись на покатую поверхность
массивного
деревянного стола, сидел в пристальном чтении человек,
спиною
ко мне, под ним будто разрастался резными виноградными
лозами
стул и зеркалился пол из небесно-голубого мрамора, а книга,
на
страницах которой построчно пробегали его глаза -- едва
уловимо
человек покачивал головою -- книга нежно светилась,
искорки
висели над нею, перламутровыми переливами сиял
переплет. И
все...
И вокруг светоносная пустота...
Смутно я начинал узнавать читающего. Какое-то время
моя
догадка стояла рядом, но почему-то не решалась
открыться.
Наконец...
"Корщиков!.." -- неудержимо взмыслил я.
-- Саша, -- позвал я учителя.
Человек медленно полуповернул ко мне свое лицо,
несколько
озадаченных мгновений молчал, потом, так ничего и не
ответив,
отвернулся, поднял правую руку и обратил ее раскрытую
ладонь, с
раздвинутыми пальцами, в мою сторону, как бы останавливая
тем
самым дальнейшие мои действия, словно упредил -- не
мешать...
Корщиков опустил руку на стол, продолжал читать.
Еще
некоторое время задумчиво стоялось на мраморном полу
мне,
сознание прорывалось, убеждало все-таки обратиться к
учителю.
Но...
Я не согласился на это. Я уплотнил свою волю и
единым
желанием оттолкнулся от намагниченного чувствами
воспоминаний
энергетического построения сущности Сашиного бытия,
теперь
намагниченного моими чувствами воспоминаний, но и
пропитанного,
как я незримо ощутил, чем-то неведомым еще мне,
предстоящим,
подлежащим осознанию. Опять я вернулся поближе к
физическому
плану Земли...
Земля будто заострилась вниманием ко мне. Я тоже
склонился
к ней всем своим существом. Я не знаю, сколько я
находился в
остановленном состоянии, созерцая планету. Множество чувств,
и
все родны и доступны. Бесчисленное количество ощущений,
словно
шевелящиеся щупальца, тянулись ко мне -- всосаться, впиться
в
меня. Совсем другой показалась мне колыбель моего земного
Пирамида