принял из его рук масло и волчью шкуру. Своим охотничьим копьем "леший" сделал на
его теле пометку, и с тех пор он приобрел способность обращаться в волка. Далее он
рассказал, что и его отец был оборотнем; мачеха же его разошлась с отцом
исключительно потому, что он раз, получив в ее присутствии страшнейшую рвоту,
выплюнул целую массу кусков собачьего и детского мяса. Он сам привел точное число
детей и собак, которых он в разное время убил, которым наносил всяческие раны и т. д.
В суд были приглашены родители тех детей, которые были убиты Греньером; из их
допроса выяснилось, что подсудимый говорил самую неподдельную истину. Все они в
один голос утверждали, что отчасти видели волка, а отчасти узнавали в нем Греньера.
Суд присудил этого преступника-идиота к пожизненному заключению в монастыре.
Через 7 лет его посетил судья де Ланкр. Последний увидел перед собой духовного
выродка с запуганным, тревожным взглядом, впалыми глазами, длинными и широкими
зубами и громадными черными ногтями, похожими на щупальцы. Во время свидания
перед глазами Греньера пронеслась его прежняя жизнь; при этом он наивно заметил:
"Мясо молодых девушек гораздо приятнее мяса собак; мне еще теперь хочется вкусить
человеческое мясо, а самое сильное желание мое - это видеть волков".
Здесь мы встречаем те же моменты, что и в колдовстве: homagium, стигматизацию
масла и, наконец, половой момент. Интересный случай сообщает Вейер. Некий Питер
Воргот на процессе, возбужденном против него, заявил, что во время сильной бури,
разогнавшей все его стадо, он познакомился с поклонником Сатаны, по имени Мойсет.
Последний обещал, что даст ему огромные богатства и возвратит рассеянное стадо.
После нескольких поцелуев и коленопреклонений перед дьяволом стадо,
действительно, было возвращено, но денег он не получал. Далее некий Михаель
Верданг убеждал его принять участие в ведьмином шабаше, который произойдет в лесу
близ Chastel Charmon. Там он растер свое тело маслом, которое получил у Верданга;
после этого он испытал такое ощущение, как будто превратился в волка. Михаель
немедленно обратился в волка, тогда как ему самому пришлось предварительно снять с
себя платье. Оба они, словно вихрь, понеслись по полям и лесам, нападали на детей и
молодых девушек, высасывали из них кровь, поедали их и совокуплялись по дороге с
волчицами. Характернее всего то, что, как ведьмины поездки, так и описанное только
что нами путешествие, совершается во время сна. Лерчхеймер приводит такой случай:
"Один крестьянин лежал в квартире фогта, погруженный в глубокий обморок;
проснувшись, он спокойным и убежденным тоном заявил, что убил в поле лошадь".
При этом Лерчхеймер добавляет: "Это - дьявольское наваждение. Во время сна дьявол
до того настойчиво навязывал ему эту мысль, что крестьянин серьезно уверовал в нее".
В том же духе высказывается и де Ланкре. Нет никакого сомнения, что в зоант-ропии
мы имеем дело с феноменом ясновидения, т. к. только в этом случае возможны столь
совпадающие между собой описания, которые приводятся всеми упомянутыми
оборотнями; причем следует заметить, что все они говорят о вещах, которые в
действительности не имели места. В некоторых же показаниях мы находим и момент
солидарности; он выражается в том, что человек указывает на своем теле те раны,
которые получил волк в момент нападения на свою жертву; сам же человек все время
сидел дома, не трогался с места, так, что этих ран он сам получить не мог.
По этому поводу Данкмар говорит: "Прежде всего это превращение ни в коем случае не
может считаться истинным. Достоверным является для нас следующее: во-первых,
зоантроп сам глубоко уверен в своей обращаемости, во-вторых-третьи лица также
смотрят на него, как на обращенное животное. Первое можно объяснить себе
патологическими причинами; второе же является результатом перенесения
галлюцинации, зародившейся в голове маньяка, одержимого бешенством: эта
галлюцинация магически заражает и других людей. Конечно, подобное перенесение
галлюцинации особенно успешно совершается в тех местах и в такие эпохи, когда
народное сознание насквозь проникнуто верой в обращаемость человека. Что касается
убежденности самого оборотня, то здесь, как и в ведьминых процессах, мы
сталкиваемся с известными уже нам маслами. По всему видно, что мы имеем здесь
дело с целым обществом людей; один посвящает другого в тайны своей веры, знакомит
его с родоначальником своего вероучения и доводит дело до того, что его товарищ
охотно соглашается принять участие в шабаше. Простодушный поселянин и одинокий
пастух находятся в каком-то глубокоинтимном отношении с окружающей их природой;
она говорит с ними тысячью разнообразных звуков, к которым культурный человек
остается совершенно глух. С каждым днем пастух все ближе подходит к своему стаду;
в жизни животных он раскрывает много новых, загадочных подробностей, в их
инстинктах он находит много такого, что напоминает ему человека... Зоантропом
никогда не будет человек, высоко стоящий в духовном отношении; таковым может
быть одиноко живущий охотник или пастух, т. е. люди, имеющие дело с животными.
Если он, кроме того, живет в местности, богатой волками, то вполне естественно, что
именно волк явится пунктом его умопомешательства. Мысль, загнанная в этот тупик,
крепнет и складывается, наконец, в законченную манию: "Я сам - волк!" Вначале у них
наблюдаются различные подражания волкам; далее, под влиянием извращенной
чувствительности периферических кожных нервов у них появляется ощущение
усиленного роста волос. Шаг за шагом в них развиваются инстинкты антропофагов и
садоритов и столь же постепенно в них зарождается ощущение, будто они
действительно превратились в волков. Подобное отрешение от своей собственной
личности предполагает страшнейшее одичание человеческого духа, так что дело
нередко доходит до настоящего людоедства". Данкмар при этом указывает на участие
альголяг-нистических мотивов; он относит эту манию в категорию садизма,
"терзающего и разрывающего предмет своей страсти". Очень может быть, что
подобные акты садистического сладострастия впервые толкнули того или иного
человека на мысль, что он превратился в волка. Но послушаем Данкмара: "Очень часто
приходится наблюдать такое явление: люди, помешанные на том, что они превратились
в зверей, крайне удачно подражают голосу и привычкам этих животных. Человек,
укушенный бешеной собакой, часто в припадках пароксизма лает, кусается, скачет и т.
д. Подобно тому, как мозг идиота-микрокефаза знаменует собой возврат к обезьяньей
природе наших отдаленных предков, точно так же бывают различные случаи атавизма,
выражающиеся в форме определенного животного типа...
После всего сказанного ясно, что большая часть случаев так называемой
"обращаемости" является результатом патологически-болезненного состояния; отчасти
их можно объяснить атавизмом. Открытым остается пока вопрос относительно
некоторых еще не разрешенных фактов: для объяснения этих последних нам придется
прибегнуть к помощи более общего принципа. Мы видели, что втирание наркотических
средств вызывает в человеке предрасположение к различным галлюцинациям. Спросим
себя, какова специфическая природа этих галлюцинаций? На это мы получаем такой
ответ: эти галлюцинации выражаются в том, что человек, давно испытанный в
ощущениях зоантро-пии, проникается верой вурдалаков, что перед его глазами
проносятся картины шумных собраний его товарищей, разделяющих с ним его веру.
Отсюда вполне основательно будет вывести то заключение, что все они составляют
своего рода общество, члены которого находятся в каком-то психическом
взаимодействии между собой: во главе этого общества, естественно, находится
руководитель, который пользуется неотразимым магическим влиянием на новичков.
Человек, совершенно одичавший, ощутивший в глубочайших основах своего существа
"волчью природу", нуждается лишь в самом незначительном толчке, чтобы вызвать в
Тэги:
Колдовство Чёрная магия
Скачать книгу [0.51 МБ]
Пирамида