сопровождались жертвоприношениями и танцами, доходившими иногда до крайних
пределов полового излишества. Впоследствии против орфеотелестов пошли всякие
преследования и гонения. Подобной участи не избегли и люди более возвышенных
взглядов; даже Сократ, обвиняемый в том, что он будто бы отрицал богов своей
родины, - и тот поплатился своей жизнью. Аналогичное явление приключилось с одной
чужестранкой; она подверглась преследованию за различные преступления: отрицание
государственного культа, подстрекательство афинских рабов и колдовство. Делрио и
другие исследователи процессов против ведьм стараются возможно шире использовать
этот случай. Все они выдвигают его в качестве неопровержимого доказательства в
пользу того, что эти процессы были очень многочисленны даже в древние века. От себя
заметим, что этот вывод вовсе не лишен оснований.
Мало того. Рассматривая процессы против ведьм, относящиеся к древним временам,
мы находим в них абсолютно те же черты, которые свойственны средневековым
процессам. Дело иногда доходит до полнейшего сходства в деталях. Разница
заключается лишь в том, что древние века выгодно отличаются от средних
юридической изобретательностью и теологической глубиной. В греческой литературе
мы находим подробные сведения относительно деятельности фессалийских ведьм. В
одном месте мы, например, читаем, что благодаря их маслам люди обращаются в птиц,
ослов, камни и т. д., что наиболее страстные среди людей проносятся ночью по
воздуху, держа свой путь к ложу страсти и наслаждений. Точно так же и Рим, помимо
жрецов государственного культа, знает многочисленных странствующих жрецов,
которые, подобно греческим орфеотелестам, за небольшое вознаграждение предлагали
свои услуги в области магии. И здесь любовные чары практикуются в самых широких
размерах: люди занимаются ими или самостоятельно, или при содействии
странствующих жрецов. В греко-римском культе мы встречаемся с Эмпусами и
Ламиями, этими дьяволами страсти и вампирами. Предмет их страсти - это молодые,
красивые юноши, с которыми они хотят вступить в половое общение. Насладившись
половым актом с каким-нибудь юношей, ламия убивает его и с преступным
наслаждением упивается его кровью. Римский закон налагает кару на чародея лишь в
одном случае: когда его магические действия причинили кому-нибудь вред.
o Распространение христианства не внесло в эту сферу никаких перемен. Единственная
перемена заключается в том, что колдовские обряды были признаны суеверием; но
дальше этого не шли. Только в царствование Льва Философа между 887 и 893 годами
был издан указ о полнейшем запрещении всяких колдовских церемоний. Огромную
роль в этом отношении сыграли отцы церкви. Описывая дионисии и вакханалии, они
тем самым создали стройную систему колдовского действа; они, кроме того, дали
законченную картину ведьмина шабаша. Христиане обвиняли язычников в половых
излишествах; отцы церкви ответили на это тем, что разрешили подобные эксцессы
первоначальным христианским общинам. Для христианской церкви этот спор прошел
совершенно бесследно: впоследствии она выдвинула против еретических сект
обвинения в подобном разврате. Стороны находились между собою в самой
напряженной, убийственной вражде. Одна партия рисовала картины того оргического
безумия, которое будто бы совершалось у другой; но эти картины послужили
прототипом ведьмина шабаша.
Особенно резко нападает на христиан Минукиус Феликс. В своих ночных собраниях
они вкушают нечеловеческую пищу, высмеивают своих богов, кощунствуют; их культ -
безбожие, а не богопочитание. Они приветствуют друг друга, как братья и сестры; но
это святое общение оскверняется гнуснейшим развратом. Некоторые утверждают, что
они поклоняются половому органу своего верховного жреца. Их праздники - это
сплошная разнузданность; в них принимают участие все: сестры, матери, жены и дети.
Наедаясь и напиваясь, они вызывают в себе преступное сладострастие. После
пиршества огни гасятся, и все его участники предаются безумному разврату.
Церковь нередко обвиняла еретиков в том, что их вера в Бога глубоко проникнута
половым содержанием. Справедливость требует заметить, что эти обвинения в
большинстве случаев были совершенно неосновательны. Теперь уже достоверно
известно, что только некоторые христианские секты исповедовали принцип, согласно
которому "порочность является необходимым условием человеческого спасения". К
этим сектам прежде всего относится секта карнократианцев. Однако Иреней, человек в
общем враждебно настроенный по отношению к еретикам, говорит, что практика
карнократианцев во всех отношениях превосходит их теорию. Принимая кого-нибудь в
свою секту, кар-нократианцы совершают над ним следующий обряд: раскаленным
железом, ножницами или иголкой они отмечают его знаком, который наносят в нижней
части правого уха. Этот обряд напоминает нам предписание Ветхого Завета, согласно
которому иудей должен был сделать пометку на ухе своего раба не-иудея в том случае,
если последний отдавался в вечное рабство. Этот знак имеет громадное значение и в
другом отношении: он является прототипом тех дьявольских знаков, которые так
тщательно разыскивали у ведьм. На основании одного только знака церковь определяла
принадлежность того или иного человека к еретической секте.
Кроме карнократианцев, здесь следует упомянуть и адамитов. К сожалению, об этой
секте ничего достоверного неизвестно. Говорят, что в своих собраниях они появлялись
совершенно голыми; там будто бы происходили самые опасные испытания
целомудрия. В этом отношении они сильно напоминают кенигсбергских ханжей.
Подобно этим ханжам, адамиты также не всегда выходили из этих испытаний
победителями. г
В церемониях посвящения, практиковавшихся у катаров, мы находим одну черту,
перешедшую впоследствии в культ дьявола: освобождение человека от всех заветов и
уз, связывавших его с римской церковью. В подобном отрицании папской власти
церковь, естественно, узрела отрицание Бога и христианства. Вообще катарская
община, устраивавшая самостоятельные заседания и имевшая своих собственных
епископов, представлялась католической церкви в виде союза людей, объединенных
поклонением дьяволу; эта секта дала непосредственный материал для создания
картины ведьмина шабаша. Булла Георга IX, инспирированная Конрадом Марбургским
и призывавшая к крестовому походу против чародеев и поклонников дьявола, дает
подробную картину катарских торжеств:
"Когда в эту школу гнусности и разврата вступает новичок, перед его глазами
появляется лягушка или, как иные ее называют, жаба. Некоторые целуют ее своими
грязными устами в задние части, а иные-в губы, втягивая к себе в рот язык и слюну
этого животного. Размеры этой лягушки весьма различны; то она появляется в свою
натуральную величину, то она достигает размеров гуся или утки. Далее новичок видит
перед собой чрезвычайно бледного человека с громадными черными глазами; он
неимоверно худ; на нем нет ни куска плоти, только морщинистая кожа безобразно
покрывает его кости. К нему подходит новичок и целует его: после этого поцелуя у
него пропадает всякое, даже самое отдаленное воспоминание о католической вере.
Затем идет пиршество. После пиршества появляется черный кот с вздернутым хвостом,
величиной с среднюю собаку. Его целует новичок, а затем по порядку и все катары; но
к этому коту допускаются лишь наиболее достойные и совершенные. Склонив свои
головы перед котом, катары снова усаживаются на свои места. Тем временем главный
жрец среди других заклинаний провозглашает: "Пощади нас!" Это он говорит своему
соседу; третий же катар отвечает: "Мы это знаем!", а четвертый добавляет: "Мы
должны быть послушны!" После этого обряда в комнате гасится свет, и катары
Тэги:
Колдовство Чёрная магия
Скачать книгу [0.51 МБ]
Пирамида