Йогавасишта
Когда человек познает какую-либо новую для него идею, новый
закон, когда при свете его раскрываются
новые горизонты и заново освещается все, что было им познано
ранее, когда ряд отдельных частностей
группируется в общую систему, — человек всегда склонен думать,
что он постиг основной закон, основной
принцип мироздания. Даже в простой науке толпы каждое новое
сколько-нибудь важное открытие мощно
взбудораживает все умы, и люди твердят в один голос, что настала
новая эра умственного развития
человечества. Это чувство есть великое благо, так как оно вливает
грандиозную энергию в человека и
толкает его к новой работе, к новым затратам сил для дальнейших
достижений.
Мир разума есть исчерпывающая совокупность всех a priori
возможных модусов самосознания и
миропонимания. Если конкретное представление есть частность
Целого, то идея, или система построений,
выражающая закон чередования конкретных представлений, есть уже
аспект Целого в собственном
значении этого слова. Характер представления, т.е. его
качествования и угол зрения суть понятия
равнозначащие Вообще говоря, всякое представление имеет свой
raison d’être. Нелепым
представлением я называю лишь такое, в котором заключено или
отождествление различного, или же
совокупность элементов, составляющих представление, не проникнута
цепью причинности. Иначе говоря,
ошибочное представление есть в сущности игра слов, ибо в самом
понятии «представление» заключено
сродство составляющих элементов. Отсюда выводим, что ошибочное
представление есть объектирование
группы элементов в систему, когда они не имеют сродства Исключая
из рассмотрения сказанный случай, как
противоречащий самому понятию о разуме и являющийся продуктом
рассеянности или заведомо ложного
упорства, мы видим, что относительные формы мышления, будучи
беспредельны по количеству, в то же
время все связаны между собой, и каждая из них по законам разума
может быть доведена до слияния с
другой. Под схоластикой, или так называемым «умствованием», я
понимаю такие рассудочные построения,
которые не обусловливаются какой-либо высшей руководящей идеей, а
являются случайной цепью
единичных умозаключений, имеющую ценность лишь как орудие для
гимнастики ума, ибо, последовав этому
пути, он тем самым начинает вращаться в заколдованном круге без
цели и результата. К глубокому
сожалению, немалое количество людей отдавали силы свои на
подобную потерю времени. Основываясь на
мире явлений, люди не раз пытались создать объективную или
эмпирическую философию, но в результате
давали исключительно лишь хитросплетения разума, но не могли
объяснить ничего. Не будучи в состоянии
достигнуть абсолютного синтеза и достигая лишь частных обобщений,
философы этого рода принуждены
были попросту отрицать или игнорировать все то, что лежало вне их
построений. Каждое из этих последних,
хотя и имело некоторую цену, но лишь постольку, поскольку она
воздерживалась от отрицания или
осуждения других. В противном случае оно уже теряло всякую цену и
превращалось из относительной
данности в заблуждение.
«Всякое учение истинно в том, что оно утверждает, и ложно в том
или тем, что оно отрицает или
исключает».
Лейбниц.
«Человеческий разум так любит строить, что уже много раз возводил
башню, однако затем опять разбирал
ее, чтобы посмотреть, как устроен ее фундамент» — сказал Кант в
своих «Пролегоменах ко всякой будущей
метафизике», но, сознавая это, сам построил башню, фундамент под
которой незыблем лишь для самого
философа. Все величественное здание кантовской трансцендентальной
философии имеет оправдание
своего существования лишь в том, что наилучшим образом
иллюстрирует мысль, как относительное
мышление есть лишь звук пустой для тех, кто с ним не имеет
сродства. Недаром на юбилейной медали,
поднесенной Канту, изображена наклоненная Пизанская башня,
которая стремится упасть и лишь каким то
чудом держится. Вся философия Канта, как зиждущаяся на некоторых
постулатах, существует лишь
постольку, поскольку они несомненны; их относительность налагает
печать на все величественное здание,
которое, являясь интереснейшим образчиком человеческого мышления
вообще, как грандиознейшая
относительная система, вместе с тем, совершенно лишена абсолютной
ценности. Следуя методу индукции,
Кант и сам хорошо понимал, что вся эволюция его мышления есть
лишь узкий извилистый путь,
существующий лишь для него самого; он удовлетворился этим и пошел
по нему всей силой своего
разумения, а посему он должен был вовсе игнорировать все то, что
подчеркивало его относительность.
«Я избрал путь, которого хочу держаться; я пойду по нему и ничто
меня не удержит».
Кант.
И стремясь по этому пути, несмотря на все препятствия, Кант нашел
Пирамида