Как-то Леонид пришел с работы уставший, на нем лица не было. Я его
покормила, усадила в кресло и сказала:
– Ну давай с тобой поиграем, ты же любишь играть с собакой, с маленькими
детьми.
В это время по телевизору шла финальная сцена фильма «Укол зонтиком» с
Пьером Ришаром. Там все хохотали, а я автоматически произнесла: «Я тот зонтик,
который финтифлирует в бассейне». Леня встрепенулся:
– Зонтик, это мне нравится. Чего там этот зонтик делает?
– Финтифлирует. Побудь на работе финтифлирующим зонтиком.
– Ладно, только я могу забыть.
– А я буду тебе звонить и напоминать.
В первый же день я ему несколько раз звонила:
– Алло, Зонтик?
– Финтифлирую, финтифлирую.
– Не забывай!
Сыну тоже понравилось это имя, и он спрашивал:
– Ты кому звонила, Зонтику?
После того, как Леня стал усиленно финтифлировать в бассейне, ему удалось
за два дня зарегистрировать новую фирму. Но помещение у него отобрали. Я стала
объяснять ему, как надо финтифлировать:
– Ты представь, что являешься раскрытым зонтиком и плавно плывешь, крутясь,
как волчок.
Муж заразился этим процессом и стал изображать крутящийся зонтик. Леня
сразу нашел новое помещение, которое было лучше прежнего и находилось
неподалеку. Более того, он познакомился с чиновником, предложившим Леониду
пятидесятипроцентную аренду, если тот будет два часа в неделю вести
компьютерный кружок для школьников. Леня с радостью согласился – он любит
возиться с детьми.
Я задумала купить новые зимние сапоги и для этой цели стала тоже
финтифлировать зонтиком. На следующий день мужу на работу позвонил
Геннадий и предложил поменять машину. У нас была старенькая четверка, а
Геннадий предложил «Volvo», выпуска девяносто четвертого года. Леня
отреагировал вяло, даже когда узнал, что Геннадий хочет оказать ему дружескую
услугу и продать «Volvo» за цену, по которой купил в Минске, да плюс бензин за
перегонку машины. Через час настойчивый Генка появился у Лени на службе, и тому
ничего не оставалось, как поехать смотреть «Volvo». Леня оторваться не мог от новой
игрушки, цена которой была двадцать семь тысяч рублей.
Мы поменяли машину, и у нас еще осталась разница – две с половиной тысячи
рублей. На них, во время новогодней распродажи, я купила потрясающие английские
сапоги в магазине, к которому раньше даже близко не подходила из-за безумных цен.
Подруга, увидев меня на «Volvo», сказала:
– И откуда вы только деньги взяли?
– Да мы их в руках не держали.
– Рассказывай сказки, «Volvo» с неба не падают.
– А нам – падают!
ПОСМОТРИМ КВАРТИРУ
Мой муж работает на заводе. Сейчас зарплата мизерная, да и выдают ее с
большой задержкой. Вадим не уходит только потому, что является очередником на
квартиру, которую завод начал строить еще в 1990 году. Затем строительство
остановилось, и было непонятно, сдадут ли дом.
Вскоре я попала на симоронский семинар, где меня переименовали в «птицу
секретарь, которая пускает солнечные зайчики часами на ноге». Я частенько
надевала часы на ногу, а в солнечную погоду старалась пускать ими зайчики.
Не прошло и двух недель, как Вадима вызвали в завком и сказали, что нужно
собирать документы для получения квартиры – дом сдан! Началась эпопея по сбору
документов. В Регистрационной палате нужно было взять справку, что у нас нет
недвижимости в городе. Требовалась явка всех взрослых членов семьи, и мы пришли
втроем: муж, сын и я. Работало несколько окошек, и перед каждым стояла жуткая
очередь. Мы заняли очередь в разные окошки. Прошло двенадцать минут – очереди
не двигались.
Я вспомнила, что являюсь Симороном, и сказала себе: «Ты чего стоишь?
Симоронь!» В одном окошке я увидела игрушечного Санта Клауса, висящего на
настольной лампе (было 28 декабря), и стала повторять: «Я Санта Клаус, который
катается на настольной лампе». Только я это произнесла про себя, как девушка из
того окошка, глядя на меня, сказала:
– Давайте ваши документы.
Очередь молчала, видимо, думая, что я «блатная», только одна бабуля
предупредила:
– Зато в кассу платить большая очередь.
Меня этим не проймешь, ведь «Я Санта Клаус, который катается на
настольной лампе». У кассы никого не было, и я подумала: «Наверное, кассирша
ушла куда-нибудь». Заглянув в окошко, я увидела, что она на месте.
Весь январь я была «Санта Клаусом, катающимся на настольной лампе».
Довольно быстро мы собрали все документы, и муж пошел их сдавать. Его несколько
раз отфутболили: то подписи не хватает, то печать не нравится. Вадим предположил,
что с него хотят выжать деньги. Я спросила:
– Тебе жалко?
– Ага.
– Сейчас сделаю.
Тут из меня прорвалась лавина экзотических имен, типа «подушка, которая
печет торт» или «труба, дымящая карамельками», которыми можно было
переименовать полгорода. Вадим сказал, что не будет повторять имена, а я ответила:
«Ну и не надо». Муж тотчас отправился на очередной приступ, и ему без проволочек
подписали все документы.
Нам сообщили номер квартиры, но посмотреть ее мы не могли – дом охранялся,
и туда никого не пускали. Мне очень хотелось взглянуть на наше новое жилище, и,
ложась однажды спать, я сказала себе:
– Ты же Симорон и можешь увидеть квартиру во сне!
После этого я уснула. Во сне подошла к новому дому и обратилась к охраннику:
– Я хочу взглянуть на двадцать седьмую квартиру.
– Она на девятом этаже, поднимайтесь по лестнице, лифт не работает.
Я вошла в квартиру, посмотрела, какой вид открывается из каждого окна, стала
искать ванну с туалетом и проснулась.
Я рассказала этот сон мужу и своей подруге, причем та переспросила:
– Ты что, была там наяву, уж очень подробно ты все описываешь?
Мы с ней и Вадимом решили выяснить точность описания квартиры из сна.
Подходя к дому, мы увидели охранника, моющего машину. Я его переименовала
через внутренний экран: «Я та, которая кребубляет турупажку» и спросила, где
Пирамида