сосков матери богов, от которых вешают эти двух ребят, Эроса и Anteros. Он
говорит песню Адониса, возвращающегося к сроку хранения в ответе на жалобу
Венеры, возрождаясь как цветок под яркой росой ее {121} слезы; песня Солонки
и Поллукса, которого смерть не могла разделить, и кто любит поочередно в аду
и на землю.... Тогда он называет мягко Эвридику, его дорогую Эвридику, его
так любимую Эвридику:
Ах! miseram Eurydicen душа fugiente vocabat,
Eurydicen! ребенок referebant flumine ripae.
В то время как он поет, что бледная статуя смерти скульптора берет цвет
первого оттенка срока хранения, его белые губы начинают краснеть как
рассвет... Орфей видит ее, он дрожит, он запинается, гимн почти умирает на
его губы, но она бледнеет снова; тогда Большой Жрец отрывает свою лиру
возвышенные душераздирающие песни, он смотрит не, больше сохраняет наНебо,
он плачет, он молится, и Эвридика открывает свои глаза... Несчастный, не
смотрите на нее! пойте! пойте! не отпугивайте бабочку Души, которая
собирается садиться на этот цветок! Но неодушевленный человек видел вид
женщины, которую он воспитал от мертвого, Большой Жрец уступает место
любителю, его грехопадениям лиры от его рук, он рассматривает Эвридику, он
бросается к ней.... он сжимает ее в его руках, он посчитал ее замороженной
все еще, ее глаза закрыты снова, ее губы являются более бледными и более
холодными чем когда-либо, чувствительная душа дрожала, хилый шнур сломан
снова---и навсегда... .. Эвридика мертва, и гимны Орфея больше не могут
выбрать ее к сроку хранения!
В нашем "Dogme и rituel de la haute magie," у нас было безрассудство,
чтобы сказать, что воскрешение мертвых не невозможное явление даже на
физическом самолете; и в высказывании, что, мы не отрицали или в любом случае
противоречили фатальному закону смерти. Смерть, которая может прекратиться,
является только летаргией и дремотой; но именно летаргией и дремотой {122}
смерть всегда начинается. Остаток на конец года глубокого мира, который
следует за агитациями срока хранения, уносит смягченную и бездействующую
душу; нельзя заставить это возвратиться, и вынудить это погрузиться снова
в срок хранения, кроме, возбуждая яростно все его привязанности и все его
желания. Когда Иисус, Спаситель мира, был на землю, земля была более красивой
и более желательной чем Небо; и все же это было необходимо для Иисуса, чтобы
кричать громко и применить шок, чтобы пробудить дочь Иаира. Именно
посредством shudderings и слез он перезвонил своему другу Лазарю от могилы,
столь трудный это, чтобы прервать усталую душу, которая бездействует его
ранний сон!
В то же самое время, у выражения лица смерти нет того же самого спокойствия
для каждой души, которая рассматривает это. Когда каждый пропустил цель срока
хранения, когда каждый уносит с одной взбешенной жадностью, или
неуспокаиваемый ненавидит, вечность появляется к неосведомленной или
виновной душе с такой огромной пропорцией печалей, которые это иногда
пытается вскинуть самостоятельно в земную жизнь. Сколько душ, убежденных
кошмаром черт, нашло убежище в их замороженных органах, их органах, уже
покрытых траурным мрамором! Мужчины нашли, что переданные скелеты, бились
в конвульсиях, искривленный, и они сказали, "Вот мужчины, которые были
похоронены живые." Часто дело было не так. Они могут всегда быть бродягами
смерти, мужчины подняли от могилы, кто, прежде, чем они могли предаться в
целом мучению порога вечности, был обязан сделать вторую попытку.
Знаменитый magnetist, Baron Dupotet, преподает в его секретной книге по
"Волшебству", что можно уничтожить волшебством как электричеством. Нет
ничего странного в этом откровении для {123} никто, кто хорошо познакомился
с аналогиями Природы. Точно в растворении бесконечно, или в сгущении
внезапно, пластмассовой среде содержания, возможно освободить орган от души.
Это иногда достаточно, чтобы пробудить сильный гнев, или непреодолимый страх
в любом, уничтожить его внезапно.
Обычное использование магнетизма обычно помещает содержание, кто
предается этому во власти гипнотизера. Когда сообщение известно, и
гипнотизер может произвести по желанию дремоту, нечувствительность,
оцепенение, и так далее, это только потребует немного дальнейшее усилие
навлечь смерть.
Нам сказали как фактический факт история, подлинность которой мы не
в целом гарантируем.
Мы собираемся повторить это, потому что это может быть истинно.
Определенные люди, которые сомневались и относительно религии и
относительно магнетизма, того недоверчивого класса, который готов ко всему
суеверию и всем фанатизмам, убедили бедную девочку представить их
экспериментам за плату. Эта девочка имела впечатлительную и нервную природу,
изнуренную кроме того излишками срока хранения, который был более чем
нерегулярен, в то время как она уже чувствовала отвращение к существованию.
Они помещают ее, чтобы бездействовать; предлагал ее видеть; она плачет и
борется. Они говорят с нею Бога; она дрожит в каждом члене.
"Нет," сказала она, "не;" Он пугает меня; я не буду смотреть на Него."
"Cмотрите на Него, я желаю это."
Она открывает свои глаза, ее ученики расширяются; она является ужасающей.
"Что Вы видите?"
"Я не должен знать, как сказать это.... О для пользы жалости пробуждают
меня!"
{124} "Нет, просмотр, и говорит, что Вы видите." "Я вижу черную ночь в который
искры водоворота каждого цвета вокруг
два больших когда-либо катящихся глаза. От этих глаз прыгают лучи чья спираль
завитушки пополняют место.... Ho, это причиняет мне боль! Разбудите меня!"
"Нет, просмотр."
"Где Вы желаете, чтобы я смотрел теперь?"
"Изучите Рай."
"Нет, я не могу подняться там; большая ночь пододвигает меня обратно,
я всегда снижаю скорость передачи данных."
"Очень хорошо тогда, изучите ад."
Здесь бездействие-waker стало судорожно взволнованным.
"Нет, нет!" она кричала, рыдая; "я не буду! Я буду легкомысленным; я
должен падать! О, сдержите меня! Сдержите меня!"
Скачать книгу [1.06 МБ]
Пирамида