– Долгих дней и приятных ночей, Нэнси Дипно! Улыбка расплылась до ушей.
– И пусть у вас их будет в два раза больше, Роланд из Гилеада! Пусть у вас их будет в два раза больше.
Двери открылись, они вошли в кабину лифта и поднялись на девяносто девятый этаж.8
Из лифта вышли в большое круглое фойе. Пол устилал темно-розовый ковер, цвет которого в точности соответствовал цвету лепестков розы. Напротив лифта Роланд увидел стеклянные двери с надписью “ТЕТ КОРПОРЕЙШН”. За ними находилось еще одно фойе, размером поменьше, где за столом сидела женщина и, похоже, говорила сама с собой. В наружном фойе, справа от лифта, стояли двое мужчин в деловых костюмах. Она разговаривали друг с другом, сунув руки в карманы, вроде бы совершенно расслабленные, но Роланд сразу заметил, что расслабленностью тут и не пахнет. И они были вооружены. Пиджаки им сшили отлично, но, если человек знает, где искать оружие, то обычно замечает его, если оно есть. Эти двое парней могли стоять в фойе час, может, два (даже профессионалам трудно оставаться в полной боевой готовности дольше), всякий раз, когда открывались двери лифта, изображая непринужденный разговор, но оба среагировали бы мгновенно, заподозрив неладное. Роланд такие меры предосторожности одобрял.
Долго, однако, разглядывать охранников он не стал. Как только понял, с кем имеет дело, сразу перевел взгляд на другую половину фойе, куда ему хотелось посмотреть с того самого момента, как открылись двери кабины лифта. По левую руку на стене висела черно-белая картина, вернее, Фотография (поначалу он думал, что слово это – фоттеграфия) длиной в пять футов и высотой в три, без рамки. Ее приклеили к стене, поверхность которой так хитро изогнули, что фотография казалась дырой в другую, навсегда застывшую реальность. Трое мужчин в джинсах и рубашках с расстегнутыми воротничками сидели на верхней жерди изгороди, зацепившись мысками сапог за нижнюю жердь. Какчасто, задался вопросом Роланд, он видел ковбоев или pastorillasnote 137 ,которые сидели точно также, наблюдая за клеймением, кастрированием или объездкой диких лошадей. Сколько раз он сам сидел точно также, или один, или с одним или несколькими членами своего давнего тета, Катбертом, Аланом, Джейми Декарри, которые сидели по обе стороны от него, точно так же, как Джон Каллем и Эрон Дипно сидели по сторонам чернокожего мужчины в очках с золотой оправой и крохотными седыми усами? Воспоминания это вызвали боль, и не только боль в голове; сжало желудок, сердце ускорило бег. Фотограф запечатлел мужчин, когда они все трое над чем смеялись, и ему удалось создать совершенство, неподвластное времени, выхватить момент, когда люди радуются и тому, какие они есть, и тому, где находятся.
– Отцы-основатели, – прокомментировала Нэнси. В голосе звучали как веселые, так и грустные нотки. – Фотография сделана на курорте для сотрудников в 1986 году. Таосnote 138 ,штат Нью-Мексико. Три городских парня в стране ковбоев. Что-то в этом роде. И такое ощущение, что это едва ли не лучшее мгновение в их жизни.
– Ты говоришь правильно, – согласился Роланд.
– Вы знаете всех троих?
Роланд кивнул. Он знал всех, все так, пусть и ни разу не встречался с Мозесом Карвером, мужчиной в центре. Компаньоном Дэна Холмса, крестным отцом Одетты Холмс. На фотографии Карвер выглядел крепким и пышущим здоровьем старичком лет семидесяти, хотя в 1986 году возраст его уже приближался к восьмидесяти. Может, к восьмидесяти пяти. Разумеется, напомнил себе Роланд, следовало учитывать один непредсказуемый фактор: чудо, что росло в вестибюле этого здания. Роза, конечно, не могла быть фонтаном юности, точно так же, как черепаха в скверике на другой стороне улицы не могла быть настоящей Матурин, но он же думал, что она могла обладать некими благотворными качествами, не так ли? Да, думал. Некими целительными качествами? Да, думал. Верил он, что Эрон прожил девять лет, разделявшие 1977 и 1986 годы, благодаря заменившим Прим таблеткам и методам лечения стариков? Нет, не верил. Эти трое мужчин, Карвер, Каллем и Дипно, встретились, почти что чудом, в весьма преклонном возрасте, чтобы бороться за розу. Их история, стрелок в этом не сомневался, могла бы стать отдельной книгой, отличной, захватывающей книгой. Так что верил он в другое: роза продемонстрировала свою благодарность.
– Когда они умерли? – спросила он Нэнси Дипно.
– Джон Каллем ушел первым, в 1989 году, – ответила она. – Умер от пулевого ранения. Протянул в больнице двенадцать часов, достаточно долго, чтобы попрощаться со всеми. Он приехал в Нью-Йорк на ежегодное заседание совета директоров. Согласно полиции Нью-Йорка, стал жертвой ограбления, которое закончилось стрельбой. Мы уверены, что его убил агент «Сомбры» или «Северного центра позитроники». Возможно, один из кан-тои. Были и другие покушения, но они не удались.
– «Сомбра» и «Центр позитроники» заодно. Служат в этом мире Алому Королю.
– Мы знаем, – она указала на мужчину, который сидел слева от Карвера, на которого была так похожа. – Дядя Эрон прожил до 1992 года. Когда вы с ним познакомились… в 1977?
– Да.
– В 1977 никто бы не поверил, что он сможет прожить так долго.
– Его тоже убили зверолюди?
– Нет, вернулся рак, ничего больше. Он умер в своей постели. Я была с ним до самого конца. Его последние слова: «Передай Роланду, мы сделали все, что могли». Вот я и передаю.
– Спасибо, сэй, – он услышал хрипоту в своем голосе, и ему оставалось лишь надеяться, что Нэнси примет ее за резкость. Многие делали для него все, что могли, не так ли? Очень многие, начиная с Сюзан Дельгадо, так много лет тому назад.
– Вы в порядке? – в ее голосе слышалось искреннее сочувствие.
– Да, все хорошо. А Мозес Карвер? Когда ушел он? Она вскинула брови, потом рассмеялась.
– Что?…
– Посмотрите сами, – не дала ему договорить Нэнси.
И указала на стеклянные двери. Изнутри к ним направлялся, уже миновав сидевшую за столом женщину, которая вроде бы разговаривала сама с собой, иссохший мужчина с курчавыми, торчащими во все стороны волосами и такими же седыми, кустистыми бровями. Его темная кожа казалась светлой в сравнении с кожей женщины, на руку которой он опирался. Высокий, если бы возраст не согнул ему спину, в шесть футов и три дюйма, он, однако, уступал в росте женщине с ее шестью футами и шестью дюймами. Едва ли кто назвал бы ее красоткой, но не стоило не замечать дикарской красоты ее лица. Лица воительницы.
Лица стрелка.9
Если бы не согнувшаяся спина, Мозес Карвер и Роланд смотрели бы друг другу в глаза. А так Карверу приходилось чуть поднимать голову, что он и делал, по-птичьи наклоняя ее вбок. Просто поднять голову он, похоже, не мог: артрит свел подвижность шейных позвонков к нулю. Глаза у него были карие, но белки стали такими темными, что не представлялось возможным определить, где заканчивались радужки, и в них, за очками с золотой оправой, прыгали веселые чертики. Никуда не делись и крохотные усики, совсем как на фотографии.
– Роланд из Гилеада! – воскликнул он. – Как давно я мечтал о встрече с тобой, сэр! Я уверен, только эта мечта так долго и поддерживала во мне жизнь после ухода Джона и Эрона. Отпусти меня на минуту, Мариан, отпусти! Я должен кое-что сделать!
Мариан Карвер отпустила его и посмотрела на Роланда. Он не услышал ее голос в голове, да и необходимости в этом не было. Все, что она от него хотела, читалось по глазам: «Подхватите его, если он упадет, сэй».
Но мужчина, которого Сюзанна называла папа Моуз, не упал. Он поднес неплотно сжатый, со скрюченными артритом пальцами кулак ко лбу, потом согнул правое колено, перенеся вес своего трясущегося тела на правую ногу.
– Хайл, последний стрелок, Роланд Дискейн из Гилеада, сын Стивена и прямой потомок Артура Эльдского. Я, последний из тех, кто называл себя ка-тетом Розы, приветствую тебя.
Роланд поднес сжатый кулак ко лбу и не просто согнул колено, опустился на него.
– Хайл, папа Моуз, крестный отец Сюзанны, дин ка-тета Розы, я всем сердцем приветствую тебя.
– Благодарю, – ответил старик и рассмеялся, как мальчишка. – Мы хорошо встретились в Доме Розы. На том самом месте, которое кое-кто хотел превратить в Могилу Розы.Ха! Скажи мне, что это не так? Можешь?
– Нет, потому что это была бы ложь.
– Правильно говоришь! – воскликнул старик и вновь заливисто рассмеялся. – Но в своем возрасте я забываю про хорошие манеры, стрелок. Эта красивая высокая женщина, что стоит рядом со мной, для тебя было бы естественным назвать ее моей внучкой, потому что мне стукнуло семьдесят, когда она родилась, в тысяча девятьсот шестьдесят девятом году. Но правда в том, что иногда самое лучшее приходит в жизни поздно, в том числе и дети. В общем, я произнес столько слов, чтобы сказать тебе, что это моя дочь, Мариан Одетта Карвер, президент «Тет корпорейшн» с тех пор, как я оставил этот пост в девяносто седьмом, в возрасте девяносто восьми лет. И ты думаешь, у некоторыхиспортится настроение, Роланд, если они узнают, что эта корпорация, которая теперь стоит добрых десять миллиардов долларов, управляется негритянкой? – акцент его усилился, последнюю фразу он произнес, как необразованный негр из южной глубинки.
– Перестань, папа, – голос высокой женщины звучал мягко, но чувствовалось, что возражений она не потерпит.
– Сердечный монитор, который ты носишь, поднимет тревогу, если не перестанешь, а времени у этого человека в обрез.
– Она командует мною, как железной дорогой! – возмущенно воскликнул старик. При этом повернул голову и озорно и добродушно подмигнул Роланду, зная, что его дочь этого не видит.
«Как будто она не в курсе твоих штучек, старик, подумал Роланд, улыбнувшись, несмотря на печаль. – Как будто за многие и многие годы, скажи делах, она не выучила их назубок».
– Мы скоро посовещаемся с вами, Роланд, но сначала я бы хотела кое-что увидеть.
– В этом нет никакой необходимости, – голос старика переполняло возмущение. – В этом нет необходимости, и ты это знаешь! Или я воспитал ослицу?
– Он наверняка прав, – кивнула Мариан, – но осторожность…
– …еще никому не вредила, – закончил за нее стрелок.
– Это хорошее правило. Так что ты хочешь увидеть? Чем можно убедить тебя в том, что я – это я, и ты мне поверишь?
– Вашим револьвером, – ответила она.
Роланд вытащил из сумки футболку с «ДНЯМИ ГОРОДА», потом достал завернутую в ремень-патронташ кобуру. Размотал его, вынул из кобуры револьвер с рукояткой из сандалового дерева. Услышал, как Мариан Карвер благоговейно вдохнула, но сделал вид, будто не заметил. Двое охранников в сшитых по фигуре костюмах приблизились, с широко раскрытыми глазами.
– Вы это видите! – вскричал Мозес Карвер. – Ага, все видите! Потом сможете рассказывать внукам, что видели Экскалибур, меч Артура, потому что это одно и то же!
Роланд протянул отцовский револьвер Мариан. Он знал, что ей нет необходимости брать его в руки для подтверждения того, что перед ней стоит Роланд из Гилеада, она проверила это до того, как разрешила привести его в самое сердце «Тет корпорейшн» (где плохой человек мог причинить огромный вред), и поначалу она действительно не решалась взять револьвер. Потом, однако, совладала с нервами, взяла, и глаза ее удивленно раскрылись, когда она почувствовала его вес. Следя за тем, чтобы не прикоснуться к спусковому крючку, поднесла ствол к глазам, провела пальцем по выгравированному завитку около мушки: [Картинка: any2fbimgloader1.jpeg]
– Вы скажете мне, что он означает, мистер Дискейн? – спросила она.
– Да, если ты будешь называть меня Роландом.
– Если вы просите, я постараюсь.
– Это знак Артура, – он сам провел пальцем по завитку. – Он выбит и на двери его склепа. Знак его старшинства и означает он – БЕЛИЗНА.
Старик протянул трясущиеся руки, молча, но требовательно.
– Он заряжен? – спросила Мариан Роланда, потом добавила, прежде чем стрелок успел ответить. – Разумеется, заряжен.
– Дай ему револьвер, – сказал Роланд.
На лице Мариан читалось сомнение, на лицах охранников его было еще больше, но папа Моуз по-прежнему тянул руки к вдоводелу, и Роланд кивнул. Женщина с неохотой протянула револьвер отцу. Старик взял его, подержал в руках, а потом сделал нечто такое, от чего стрелка бросило и в жар, и в холод. Поцеловал ствол, обхватив его старыми губами.
– И каков он на вкус? – в голосе Роланда слышалось искреннее любопытство.
– У него вкус древности, стрелок, – ответил Мозес Карвер. – Как и у меня, – и он протянул револьвер женщине, рукояткой вперед.
Она вернула оружие Роланду, похоже, радуясь тому, что избавилась от его убийственного веса, и он вновь завернул револьвер в ремень-патронташ.
– Пойдемте, – она приглашающе указала на дверь. – И пусть наше время коротко, мы постараемся, чтобы вы провели его с радостью, насколько позволит твое горе.
– Аминь! – воскликнул старик и хлопнул Роланда по плечу. – Она по-прежнему жива, моя Одетта, которую ты зовешь Сюзанной. Вот так-то. Подумал, что ты порадуешься, узнав об этом, сэр.
Роланд порадовался и благодарно кивнул.
– Пойдемте, Роланд, – повторила Мариан Карвер, Пойдемте. Добро пожаловать в наш дом, который точно так же и ваш дом, и мы знаем, велика вероятность того, что вам никогда больше не удастся здесь побывать.10
Кабинет Мариан Карвер занимал северо-западный угол девяносто девятого этажа. Стены в нем были из стекла без единой металлической стойки или средника, так что от открывшегося вида у Роланда перехватило дыхание. Он словно висел высоко над землей, а лежащий под ним город поражал воображение. И однако, он уже видел этот город, потому что узнал висячий мост, а также некоторые высотные здания по эту сторону от него. Должен был узнать мост, потому что они чуть не погибли на нем в другом мире. На этом мосту Джейка похитил Гашер и отвел к Тик-Таку. Перед Роландом лежал город Луд, каким он был в пору своего расцвета.
– Вы называете этот город Нью-Йорк? – спросил он. Называете, да?
– Да, – ответила Нэнси Дипно.
– А этот мост, как вы его называете?
– Мост Джорджа Вашингтона, – ответила Мариан Карвер. – Или просто Эм-дэ-ве, если ты – местный.
Мало того, что он видел перед собой мост, по которому они попали в Луд, так и отец Каллагэн отправился в свои странствия по пешеходному мостику, который перекинули через реку рядом с МДВ. Роланд помнил эту часть истории отца Каллагэна, помнил очень хорошо.
– Не хотите ли чего-нибудь выпить? – спросила Нэнси. Он уже собрался ответить отказом, но отметил, как кружится у него голова, и передумал. Что-нибудь он бы и выпил, но лишь для того, чтобы очистить мозги от тумана, раз уж требовалась ясность мыслей.
– Чая, если он у вас есть. Горячего, крепкого чая, с сахаром или медом. Найдется такой у вас?
– Найдется, – Мариан нажала кнопку на столе. Заговорила с кем-то, кого Роланд не видел, и тут же женщина в приемной, та самая, что вроде бы говорила сама с собой, поднялась из-за стола.
Заказав горячие напитки и сэндвичи, Мариан наклонилась вперед и поймала взгляд Роланда.
– Мы хорошо встретились в Нью-Йорке, Роланд, я этому рада, но наше время здесь… не жизненно важное. И, подозреваю, вы знаете, почему.
Стрелок обдумал ее слова, потом кивнул. С некоторой осторожностью, но за долгие годы осторожность в какой-то степени стала частью его натуры. Среди его друзей были такие, скажем, Алан Джонс или Джейми Декарри, кто обладал врожденной осторожностью, но к Роланду это не относилось. Роланд предпочитал сначала стрелять, а уж потом задавать вопросы.
– Нэнси попросила вас прочитать надпись на табличке в Саду Луча, – продолжила Мариан. – Вы…
– Сад Луча, скажите, Бог! – вмешался Карвер. В коридоре, по пути в кабинет дочери, он прихватил трость с подставки, стилизованной под слоновью ногу, и теперь ударил набалдашником по ковру, подчеркивая важность своих слов. Мариан все терпеливо снесла. – Скажите, Бог-бомба!
– Недавняя дружба моего отца с преподобным Харриганом, который читает проповеди на углу под нами, не самое знаменательное событие в моей жизни, ну да ладно. Так вы прочитали надпись на табличке, Роланд?
Он кивнул. Нэнси Дипно использовала какое-то другое слово, знак или сигул, но, как он понимал, речь шла об одном.
Английские буквы переменились в буквы Высокого Слога. Я смог прочитать ее очень хорошо.
– И что так написано?
– «ОТ „ТЕТ КОРПОРЕЙШН“ В ЧЕСТЬ ЭДУАРДА КАНТОРА ДИНА И ДЖОНА „ДЖЕЙКА“ ЧЕЙМБЕРЗА», – он помолчал. – Там еще написано: «Кам-а-кам-мал, Приа-тои, Ган делах», что означает «БЕЛИЗНА ВЫШЕ КРАСНОТЫ, ПО ВЕЛЕНИЮ ГАНА ТАК БУДЕТ ВСЕГДА».
– Для нас это: «ДОБРО ВЫШЕ ЗЛА, ТАКОВА ВОЛЯ БОЖЬЯ».
– Восславим Господа! – воскликнул Мозес Карвер, стукнул тростью. – Пусть поднимется Прим.
В дверь тихонько постучали, в кабинет вошла женщина, которая сидела в приемной, с серебряным подносом в руках. Роланд с интересом смотрел на маленький черный клубенек, который висел перед ее губами на тонкой черной проволоке, которая уходила в волосы женщины. Конечно же, какое-то устройство для разговоров на расстоянии. Нэнси Дипно и Мариан Карвер помогли женщине переставить на стол чашки с дымящимся чаем и кофе, вазочки с сахаром и медом, глиняный кувшинчик со сливками. Появилась на столе и тарелка с сэндвичами. Желудок Роланда заурчал. Он подумал о своих друзьях, лежащих в земле, им больше сэндвичи не есть, об Айрин Тассенбаум, сидящей в маленьком скверике на другой стороне улицы, терпеливо дожидающейся его. Любая из этих мыслей могла полностью отбить у него аппетит, но желудок вновь дал о себе знать неприличным звуком. Некоторые органы человека напрочь лишены совести, эту истину он знал с детства. Взял сэндвич, положил в чай ложку сахара, добавил меда. Дал себе слово как можно быстрее закончить эту встречу и вернуться к Айрин, но пока…
– Пусть он пойдет тебе на пользу, сэр, – Мозес Карвер подул на кофе. – Чтобы не только по усам текло, но и в рот попало! Поехали!
– У нас с отцом дом в Монтоук-Пойнт, – Мариан добавила сливок в свою чашку кофе, – и этот уик-энд мы провели там. В субботу, примерно в четверть шестого, мне позвонил один из здешних охранников. У них контракт с «Хаммаршельд-Плаза эссошиейшн», но «Тет корпорейшн» выплачивает им бонусы, чтобы мы могли узнавать… скажем так, об интересующих нас событиях… как только они происходят. Мы с особым интересом наблюдали за табличкой в вестибюле по мере приближения 19 июня, Роланд. Вас удивит, что приблизительно до без четверти пять пополудни того самого дня, на ней была надпись: «ОТ „ТЕТ КОРПОРЕЙШН“ В ЧЕСТЬ СЕМЬИ ЛУЧА И В ПАМЯТЬ О ГИЛЕАДЕ»?
Роланд маленькими глотками пил чай (горячий, крепкий, хороший), обдумывая ее вопрос, потом покачал головой.
– Нет.
Она наклонилась вперед, глаза сверкнули.
– И почему вы так говорите?
– Потому что все решилось в субботу, между четырьмя и пятью часами дня, а до этого никакой ясности не было. Пусть даже Разрушителей удалось остановить, до спасения Стивена Кинга никакой ясности не было, – он оглядел всех троих. – Вы знаете о Разрушителях?
Мариан кивнула.
– В общих чертах, и нам известно, что Луч, который они пытались уничтожить, теперь в безопасности, и он не настолько сильно поврежден, чтобы не восстановиться, она замялась. – И нам известно о вашей утрате. О двух ваших утратах. Мы очень сожалеем, Роланд.
– Оба мальчика в полной безопасности в руках Иисуса, – вставил старик. – А если и нет, то они на пустоши в конце тропы.
Роланд, которому хотелось в это верить, кивнул и сказал: «Спасибо тебе». Потом повернулся к Мариан.
– Писатель был на волосок от смерти. Он получил травмы, и тяжелые. Джейк погиб, спасая его. Встал между Кингом и вэнмобилем, который бы забрал его жизнь.
– Кинг выживет, – сказала Нэнси. – И вновь начнет писать. Мы знаем об этом из очень надежного источника.
– От кого?
Мариан наклонилась вперед.
– Об этом чуть позже. Главное в том, Роланд, что мы верим, мы просто уверены в том, что Кинг проживет еще не один год, а это означает, что ваша работа по спасению Лучейзакончена: Вес'-Ка Ган.
Скачать книгу [0.43 МБ]
Пирамида