– Раньше с ним такое бывало?
Динки отвел глаза, уставился на свои переминающиеся ноги. Эдди решил, что ответ получен.
– Сколько раз? – Эдди надеялся, что в его голосе нет ужаса, который его охватил. Кровавых точек в белках Шими хватало, чтобы со стороны могло показаться, будто кто-то сыпанул в них красного перца. Не говоря уже о больших кровоизлияниях в уголках глаз.
Не глядя на него, Динки поднял руку с четырьмя оттопыренными пальцами.
– Четыре раза?
– Да, – Динки по-прежнему изучал свои мокасины. – Началось с того времени, когда он послал Теда в Коннектикут 1960 года. Когда он это проделал, в нем словно что-то надорвалось, – Динки поднял голову, попытался улыбнуться. – Но он не потерял сознания вчера, когда мы втроем вернулись в Девар.
– Скажи мне, правильно ли я тебя понял. В тюрьме, что под нами, все грехи считаются простительными и только один смертным – телепортация.
Динки обдумал его слова. Для тахинов и кан-тои условия не были столь либеральными. Их могли выслать или подвергнуть лоботомии по разным причинам, включая пренебрежение обязанностями, насмешки над Разрушителями, а то и жестокое обращение с последними. Однажды. Так ему рассказывали, «низший» мужчина изнасиловал женщину-Разрушителя, а потом с жаром убеждал Ректора, что его деяние – шаг к превращению в человека. Сам Алый Король явился к нему во сне и велел это сделать. За этот проступок кан-тои приговорили к смерти. Разрушителей пригласили на казнь (его убили выстрелом из пистолета в голову), которую провели на Главной улице Плизантвиля.
Динки рассказал об этом Эдди, а потом признал, что для заключенных смертным грехом является исключительно телепортация. Во всяком случае, он другого смертного греха не знал.
– А Шими – ваш телепорт, – кивнул Эдди. – Вы помогаете ему… Тед, по его же словам, умножает его возможности… а ты прикрываешь его, каким-то образом внося изменения в их информационную базу…
– Они понятия не имею, как легко корректировать их телеметрию, – Динки едва не рассмеялся. – Партнер, они пришли бы в ужас. Самое трудное – не вывести из строя всеих программное обеспечение.
Эдди такие подробности не интересовали. Методы Динки приносили результат. Только это и имело значение. Методы Шими – тоже… да только как долго можно было на него рассчитывать?
– …но основную работу делает он, – закончил Эдди. – Шими.
– Да.
– Он – единственный, кто на такое способен.
– Да.
Эдди подумал о двух стоящих перед ними задачах: освободить Разрушителей (или убить их, если другого способа остановить их работу не будет) и уберечь писателя от смерти под колесами минивэна во время прогулки. Роланд полагал, что они смогут сделать и первое, и второе, но для этого требовалось, чтобы Шими телепортировал их, как минимум, дважды, плюс их гостям предстояло вернуться в окруженное тремя рядами колючей проволоки поселение после завершения их разговора, то есть речь шла о третьей телепортации.
– Он говорит, что это не больно, – добавил Динки. – Если ты волнуешься из-за этого.
Из пещеры донесся смех. Шими пришел в себя, пил, ел, настроение остальных, понятное дело, поднялось.
– Не из-за этого. Что, по мнению Теда, происходит с Шими, когда он телепортирует?
– Мозговые кровотечения, – без запинки ответил Динки.
– Микроинсульты на поверхности мозга, – в подтверждение своих слов он в нескольких местах постучал себя по голове. – Бонк, бонк, бонк.
– И они все сильнее дают о себе знать? Я прав, не так ли?
– Послушай, если ты думаешь, что переносить нас с места на место – моя идея, ты ошибаешься. Эдди вскинул руку, как коп-регулировщик.
– Нет, нет, я только стараюсь понять, что происходит, – и каковы наши шансы.
– Мне ужасно не нравится, что мы так его используем! – взорвался Динки. Однако, старался говорить тихо, чтобы в пещере его не услышали. Но у Эдди ни на мгновение не возникло сомнений в том, что Динки говорит правду. – Он не возражает, наоборот, хочет это делать, отчего совесть только сильнее меня гложет. На Теда он смотрит, как… – Динки пожал плечами. – Как собака на лучшего во вселенной хозяина. Точно также он смотрит и на твоего дина, что ты, безусловно, заметил.
– Он делает это для моего дина, так что все нормально. Ты можешь этому не верить, Динк, но…
– Ты веришь.
– Абсолютно. А теперь действительно важный вопрос: Тед представляет себе, как протянет Динки? С учетом того, что теперь здесь он получает хоть какую-то помощь и поддержку?
«Кого ты хочешь подбодрить, братец? – внезапно раздался в голове голос Генри. Циничный, как и всегда. – Его или себя?»
Динки посмотрел на Эдди если не как на безумца, то на человека, у которого определенно помутилось в голове.
– Тед был бухгалтером. Иногда учителем. Разнорабочим, если не находил ничего другого. Он – не врач.
Но Эдди настаивал.
– А что думаешь ты?
Динки помедлил с ответом. Дул ветер. Далеко внизу играла музыка, Еще дальше погромыхивал гром. Наконец, он заговорил: «Еще три или четыре раза… но воздействие кровоизлияний усиливается. Может, только два. Но гарантировать ничего нельзя, понимаешь? Он может умереть от обширного инсульта, когда в следующий раз будет создавать дыру, через которую мы переходим из одного места в другое.
Эдди попытался найти еще хоть один вопрос, но не смог. Последний ответ закрыл их все, и когда Сюзанна позвала их в пещеру, он этому только порадовался.4
К Шими Руису вернулся аппетит, что все посчитали добрым знаком, и он активно работал вилкой. Красные точки в глазах поблекли, но не рассосались. Эдди задался вопросом, а что подумают охранники «Синих небес», если заметят их. Может, Шими следовало надеть солнцезащитные очки?
Роланд поставил Рода на ноги и теперь беседовал с ним в глубине пещеры. Хотя беседа была односторонней. Стрелок говорил, а Род слушал, изредка бросая короткие, полные обожания взгляды на лицо Роланда. Эдди ничего не понимал, за исключением пары слов Чевин и Чайвен. Роланд спрашивал о том существе, которое они встретили по пути вЛоувелл.
– У него есть имя? – спросил Эдди Динки и Теда, беря вторую тарелку с едой.
– Я зову его Чаки, – ответил Динки. – Потому что он немного похож на куклу, которую я видел в том фильме ужасов.
Эдди ухмыльнулся.
– «Детская игра»note 103 ,точно. Я тоже его видел. После твоего когда, Джейк. И тем более после твоего, Сюзиэлла. Цвет волос не тот, но пухлые веснушчатые щеки и синие глаза похожи. – Ты думаешь, он может хранить тайну?
– Если никто его не спросит, сможет, – ответил Тед. С точки зрения Эдди, такой ответ не мог расцениваться удовлетворительным.
Минут через пять к ним присоединился Роланд. Присел на корточки, теперь боли в суставах этому не препятствовали, и посмотрел на Теда.
– Этого парня зовут Хайлис из Чейвена. Его кто-нибудь хватится?
– Едва ли, – ответил Тед. – Роды появляются у ворот за общежитиями маленькими группами, в поисках работы. В основном, что-то носят. В качестве платы их кормят и поят. Если кто-то не показывается, его не ищут.
– Хорошо. Теперь, сколько здесь длятся сутки? До завтрашнего утра, если брать то же время, что и сейчас, двадцать четыре часа?
Вопрос показался Теду интересным, он обдумывал его несколько секунд.
– Скорее, двадцать пять. Может, чуть больше. Потому что время замедляется, во всяком случае, здесь. По мере того, как Лучи подтачиваются, возникает различия в потокевремени между мирами. Вероятно, это один из главных центров разрушения.
Роланд кивнул. Сюзанна предложила ему поесть, но он отказался, поблагодарив ее. В глубине пещеры Род сидел на ящике, глядя на свои босые, покрытые язвами ноги. Эдди удивился, увидев, как Ыш направился к Роду, удивился еще больше, когда ушастик-путаник позволил Чаки (или Хайлису) почесать ему голову бесформенной рукой.
– И утром случается, что внизу возникает… ну, не знаю…
– Возникает некоторая суета? – предположил Тед. Роланд кивнул.
– Вы слышали горн? – спросил Тед. – Буквально перед тем, как мы здесь появились?
Они покачали головой.
Теда, похоже, это не удивило.
– Но вы слышали, как зазвучала музыка, не так ли?
– Да, – кивнула Сюзанна и предложила Теду новую банку «Нозз-А-Ла». Он ее взял и с удовольствием сделал большой глоток. Эдди едва не передернуло.
– Спасибо, мэм. В любом случае, горн означает начало новой смены. Тогда же включается музыка.
– Ненавижу я эту музыку, – пробурчал Динки.
– Если и есть период времени, когда контроль ослабевает, – продолжил Тед, – то именно в пересменку.
– И в котором часу это происходит? – спросил Роланд. Тед и Динки неуверенно переглянулись. Динки показал восемь пальцев, его брови вопросительно поднялись. На лице отразилось облегчение, когда Тед тут же кивнул.
– Да, в восемь часов, – Тед рассмеялся, и качнул головой. – Как можно называть точное время в мире, где твоя тюрьма может в некоторые дни находиться на востоке, а в другие – на юго-востоке.
Но Роланд уже жил в сдвинувшемся мире задолго до того, как Тед Бротигэн узнал о существовании такого места, как Алгул Сьенто, поэтому его нисколько не смущало то обстоятельство, что здесь не действовали законы, ранее казавшиеся незыблемыми.
– Примерно через двадцать пять часов, – уточнил он. – Или чуть раньше.
Динки кивнул.
– Но только не надо думать, что ситуация выходит из-под контроля. У них все отработано до автоматизма. Каждый знает свое место.
– И, однако, лучшего времени нам не найти, – тут Роланд повернулся к своему давнему знакомому из Меджиса. И подозвал его к себе.5
Шими тут же отставил тарелку, подошел к Роланду, вскинул кулак.
– Хайл, Роланд, который был Уиллом Диаборном.
Роланд поприветствовал его, повернулся к Джейку. Мальчик неуверенно глянул на него. Роланд кивнул, и Джейк подошел. Джейк и Шими стояли лицом к лицу, а между ними на корточках сидел Роланд. И теперь, когда они оказались рядом, уже не смотрел ни на одного.
Джейк поднес руку ко лбу.
Шими ответил тем же.
Джейк перевел взгляд на Роланда.
– Что ты хочешь?
Роланд не ответил, продолжал спокойно смотреть на вход пещеры, словно его что-то заинтересовало в царящем снаружи вечном сумраке. И Джейк знал, чего хочет стрелок, нисколько в этом не сомневался, словно воспользовался своим даром, чтобы заглянуть в мысли Роланда (этого он, конечно же, не делал). Они вышли к развилке дороги. И именно Джейк высказал мысль о том, что Шими должен подсказать, куда им двигаться дальше. На тот момент мысль казалась дельной, уж непонятно почему. Теперь же, глядя на неотмеченное печатью ума лицо и налитые кровью глаза, Джейк мучался двумя вопросами: что заставило его выйти с таким предложением и почему кто-то из них, скорее всего, Эдди, по-прежнему ставящий во главу угла здравый смысл, несмотря на все переделки, в которых им довелось побывать, не сказал ему, по-доброму, но твердо, что вверять их будущее в руки Стенли Руиса -дурацкая затея. Абсолютно кретинская, как сказали бы его одноклассники в школе Пайпера. И теперь Роланд, который верил, что даже под сенью смерти следовало учиться жизни, хотел, чтобы Джек и задал вопрос, самим Джеком предложенный, и ответ, несомненно, покажет, каким же он стал суеверным и легкомысленным. И однако, почему не задать этот вопрос? Если это эквивалент орла и решки, почему не задать? Джейк пришел, возможно, к концу короткой, но, безусловно, интересной жизни, попал в некое место, где элементами реальности были магические двери, механические дворецкие, телепатия (на которую и он сам, в какой-то степени, оказался способен), вампиры, верспайдеры. Так почему не предоставить право выбора Шими? Им все равно придется пойти по одной из двух лежащих перед ними дорог, и слишком многое выпало на его долю, чтобы он беспокоился из-за того, что предстанет идиотом в глазах своих спутников. «А кроме того, подумал он, – если здесь я не среди друзей, то где тогда мне их искать?».
– Шими, – ужас наполнял его, когда он смотрел в эти налитые кровью глаза, но он заставил себя не отвести взгляд. – Мы кое-что ищем. Это значит, что мы должны довестидо конца начатое нами дело. Мы…
– Вы должны спасти Башню, – оборвал его Шими. – И мой давний друг должен войти в нее, подняться на вершину и увидеть то, что можно будет там увидеть. Возможно, возрождение, возможно, смерть, возможно, и первое, и второе вместе. Однажды он был для меня Уиллом Диаборном, ага, был. Уиллом Диаборном.
Джейк глянул на Роланда, сидящего на корточках, уставившегося на вход пещеры. И подумал, что лицо у стрелка стало бледным и отстраненным.
Один из пальцев Роланда вертанулся: продолжай, продолжай.
– Да, мы должны сохранить Темную Башню, – согласился Джейк. И подумал, что, пожалуй, понимает желание Роланда найти Башню и войти в нее, даже если ему придется умереть. Что лежит в центре мирозданья? Мужчина (или мальчик) мог только гадать, задав себе такой вопрос, или захотел бы увидеть?
– Даже если увидеть означало обезуметь?
– Но для того, чтобы сохранить Башню, нам нужно сделать два дела. И одно из них связано с возвращением в наш мир и спасением человека. Одного писателя, который рассказывает нашу историю. О втором деле мы как раз говорим. Мы должны освободить Разрушителей, – честность заставила его добавить. – Во всяком случае, прекратить их работу. Ты понимаешь?
Но на этот раз Шими не ответил. Смотрел туда же, куда и Роланд – в сумрак за входом в пещеру. С таким лицом, будто его загипнотизировали. Джейку все это определенно не нравилось, но он продолжил. В конце концов, он вплотную подошел к вопросу, который хотел задать, так что ему оставалось, кроме как довести дело до логического конца?
– Вопрос в том, с чего нам нужно начать. Спасти писателя вроде бы проще, потому что нам никто не будет противостоять… так мы, во всяком случае, думаем… но есть шанс,что… ну… – Джейку не хотелось говорить: «Но есть шанс, что наша телепортация тебя убьет», – вот он и запнулся.
Поначалу решил, что Шими ему не ответит, поставит перед дилеммой, предпринимать вторую попытку или нет, но внезапно бывший служка из таверны заговорил. При этом смотрел не на кого-то из них, а на сумрак Тандерклепа, подступающий к входу в пещеру.
– Этой ночью мне приснился сон, да приснился, – начал Шими из Меджиса, чью жизнь однажды спасли три молодых стрелка из Гилеада. – Мне снилось, что я вновь в таверне «Приют путников», только Корал там нет, нет ни Стенли, ни Красотули, ни Шеба, который обычно играл на пианино. Нет никого, кроме меня, а я мою пол и напеваю «Беззаботную любовь». Потом скрипят дверцы, да, скрипят, они издают такие забавные звуки…
Джейк увидел, что Роланд кивает, на его губах играет некое подобие улыбки.
– Я поднял голову и увидел, что в таверну вошел этот мальчик, – на мгновение он скосил глаза на Джейка, потом его взгляд вернулся к входу в пещеру. – Он выглядел, как ты, юный сэй, да, выглядел, мог сойти за твоего близнеца. Только лицо его было в крови, один глаз ему вышибли, изуродовав его, и он хромал. Выглядел, как смерть, это точно, и страшно меня напугал, и от одного его вида мне стало грустно. Я продолжал мыть пол, думая, если буду мыть, он не обратит на меня внимания, может. Даже не заметит иуйдет.
Джейк вдруг осознал, что знает эту историю. Он все это видел? Или сам был этим окровавленным мальчиком?
– Но он посмотрел на тебя… – прошептал Роланд, по-прежнему сидя на корточках, глядя в сумрак.
– Ага, Уилл Диаборн, так и было, прямо на меня, так он смотрел и сказал: «Почему ты должен причинять мне боль, когда я так тебя люблю? Когда я не могу делать что-то еще и не хочу, ибо любовь создала меня, и кормила, и…
…поддерживала в лучшие дни, – пробормотал Эдди. Слеза выкатилась из одного его глаза и оставила темное пятно на полу.
– …и поддерживала в лучшие дни? Почему же ты и дальше собираешься резать меня, уродовать мое лицо, наполнять меня болью? Я только любил тебя за твою красоту, как ты когда-то любил меня, до того, как мир сдвинулся. А теперь ты уродуешь меня ногтями и капаешь мне в нос обжигающие капли ртути; ты натравливал на меня зверей, да, натравливал, и они пожрали мои внутренности. Вокруг меня собираются кан-тои, и нет мне покоя от их смеха. И однако, я люблю тебя и буду служить тебе, и вновь верну магию, если ты мне позволишь, ибо так было устроено мое сердце, когда я поднялся из Прима. Однажды я был не только красив, но и силен, но теперь моя сила практически иссякла».
– Он плакал, – сказала Сюзанна, и Джейк подумал: «Конечно, плакал». Он сам плакал; как и Тед; как и Динки Эрншоу. Только у Роланда глаза оставались сухими, но он побледнел, так побледнел.
– Он плакал, – повторил Шими (слезы катились по его щекам, когда он рассказывал свой сон), – и я тоже плакал, ибо видел, что он был прекрасен, как светлый день. Он сказал: «Если пытка прекратится, я, возможно, смогу поправиться… если не красота, то сила вернется ко мне…
– И кес, – произнес Джейк, произнес совершенно правильно, хотя никогда раньше не слышал этого слова.
– «…и кес. Но еще неделя… может, пять дней… даже три… и будет поздно. Даже если пытка прекратится, я умру. И ты тоже умрешь, ибо когда любовь покидает мир, все сердца останавливаются. Скажи им о моей любви, и скажи им о моей боли, и скажи им о моей надежде, которая все еще жива. Это все, что у меня есть, это я сам, это все, о чем я прошу, – а потом мальчик повернулся и вышел. Вновь петли дверей издали тот забавный звук. Скри-ик.
Замолчав, Шими посмотрел на Джейка и улыбнулся, как человек, который только-только проснулся.
– Я не могу ответить на твой вопрос, сэй, – он постучал кулаком по лбу. – Мозгов у меня там мало, только паутина. Так говорила Корнелия Дельгадо и, полагаю, она права.
Джейк не ответил. Стоял, как зачарованный. Ему тоже приснился этот самый изуродованный мальчик, только встретился он с ним не в салуне, а в парке Гейджа, том самом, где они увидели Чарли Чу-Чу. В прошлую ночь. Именно так. Ранее он этого сна не помнил, и, скорее всего, не вспомнил бы никогда, если бы Шими не рассказал свой сон. И Роланд, Эдди, Сюзанна тоже видели свою версию этого сна? Да. Это читалось на их лицах, тогда как Тед и Динки ничего не понимали, хотя рассказ Шими пронял их до слез.
Скачать книгу [0.43 МБ]
Пирамида