«Я понял, что должен выбраться отсюда. И вот тут ко мне впервые подошел Шими. Думаю, он постоянно читал мои мысли, но даже теперь я не могу этого утверждать, как не может и Динки. Я знаю лишь одно: как-то ночью он пришел в мою комнату и послал мысль: „Я могу сделать для вас дыру, сэй, если хотите, и вы сможете уйти куда подальше“. Я спросил его, что это означает, но он лишь смотрел на меня. Странно, конечно, но как много может сказать единственный взгляд! „Не принимайте меня за идиота. Не тратьте зазря мое время. Не тратьте зазря свое «. Я не прочитал эти мысли в его голове. Увидел на его лице“.
Роланд что-то согласно буркнул. Его сверкающие глаза не отрывались от вращающихся бобин магнитофона.
«Я спросил его, куда я выйду из этой дыры. Он сказал, что не знает, мне придется полагаться на удачу. Тем не менее, долго я не раздумывал. Побоялся, если буду тянуть, найду причины для того, чтобы остаться. И сказал: „Давай, Шими, отправь меня куда подальше“.
Он закрыл глаза, сосредоточился и тут же угол моей комнаты исчез. Я увидел проезжающие мимо автомобили. Какие-то бесформенные, но явно американские. Я больше не спорил, не задавал вопросов, просто пошел к ним. У меня не было уверенности, что я смогу попасть в другой мир, но, откровенно говоря, меня это не волновало. Я уже думал, чтоумереть – самое лучшее, что я могу сделать. Моя смерть, по крайней мере, замедлит их работу.
И перед тем, как я пересек границу, Шими послал мне мысль: «Поищи моего друга Уилла Диаборна. Его настоящее имя – Роланд. Его друзья умерли, но я знаю, что он жив, потому что могу слышать его. Он – стрелок, и теперь у него новые друзья. Приведи их, и они заставят плохишей прекратить разрушать Луч, точно так же, как заставили Джонаса и его друзей остановиться, когда те хотели меня убить», – для Шими это была целая речь.
Я закрыл глаза и пересек границу. Почувствовал, как что-то шевельнулось у меня в голове, но больше ничего. Ни колокольцев, ни тошноты. Впечатления остались самые приятные, особенно в сравнении с дверью в Санта-Майре. Я увидел, что стою на руках и коленях около автострады, по которой сплошным потоком мчались автомобили. В сорнякахзастрял обрывок газеты. Я поднял его и понял, что попал в апрель 1960 года, то есть прошло практически пять лет с того дня, как Армитейдж и его друзья провели нас через дверь в Санта-Майре, городе, который находился на другом конце страны. Потому что я держал в руках обрывок хартфордской газеты «Куранты». А автострада оказалась мне знакомой: Мерритт-паркуэй».
– Шими может создавать магические двери! – воскликнул Роланд. Слушая, он чистил револьвер, но теперь отложил его в сторону. – Вот что такое телепортация! Вот что она означает!
– Тихо, Роланд, – повернулась к нему Сюзанна. – Сейчас он расскажет о своем пребывании в Коннектикуте. Я хочу послушать.11
Но о его пребывании в Коннектикуте никому услышать не удается. Он просто говорит, что эта « история для другого раза „, и рассказывает своим слушателям, как его поймали в Бриджпорте, когда он пытался собрать достаточно денег, чтобы исчезнуть навсегда. Низшие люди затолкали его в автомобиль, увезли в Нью-Йорк, привели в ресторан«Дикси Пиг“. Оттуда он попал в Федик, из Федика – вновь на станцию « Тандерклеп «. Со станции его отвезли Девар-тои: и, привет, Тед, как приятно видеть тебя вновь, добро пожаловать.
Четвертая бобина опустела уже на три четверти, а голос едва отличается от шепота. Тем не менее, Тед не сдается, продолжает говорить.
«Я отсутствовал недолго, но здесь время опять скакнуло вперед. Хамму из Тего отозвали, возможно, из – за моего побега, его место занял Прентисс из Нью-Джерси, ки'-дам. Он и Финли многократно допрашивали меня в кабинете ректора. Обошлось без физических пыток, полагаю, она считали меня слишком ценным кадром, что рисковать моим здоровьем, но моральное давление оказывалось очень мощное. Они также ясно дали мне понять, что в случае моего нового побега, моих друзей в Коннектикуте убьют. Я им ответил: « Может, вы, парни, чего – то не понимаете? Если я продолжу свою работу, они все равно погибнут. Все погибнут, за исключением, возможно, того существа, которого одиниз вас называет Алым Королем «.
Прентисс сложил пальцы горкой, меня это всегда раздражало, и ответил: « Возможно, это правда, сэй, а может и нет, но, если так и будет, то мы „ уйдем «, как вы сказали, не страдая. С другой стороны, маленький Бобби и маленькая Кэрол… не говоря уже о матери Кэрол и друге Бобби Салл – Джоне…“ – он мог не продолжать. Я до сих пор гадаю, поняли ли они, как напугали меня их угрозы причинить вред моим юным друзьям. И как разозлили.
Все их вопросы, по существу сводились к двум моментам, которые они действительно хотели знать: почему я убежал, и кто мне в этом содействовал. Я мог бы мог бы следовать заведенному порядку: имя – должность – личный номерnote 95 ,но решил дать более развернутые ответы. Я захотел убежать, сказал я, потому что узнал у одного их охранников – кан – тои, случайно прочитав его мысли, чем мы тут занимаемся, и идея мне не понравилась. Как – то ночью я улегся спать, сказал я, а проснулся около Мерритт – паркуэй. Сначала они полностью отвергали эту версию, потом убедили себя, что такое возможно, прежде всего, потому, что я ни на йоту не отклонялся от нее, сколько бы раз они к ней ни возвращались. И, конечно, они уже знали, какие огромные у меня возможности, насколько я отличаюсь от остальных Разрушителей.
«Вы думаете, на каком – то подсознательном уровне вы – телепорт, сэй?» – спросил меня Финли.
«Откуда я могу это знать? – спросил я в ответ. Думаю, отвечать вопросом на вопрос – мудрое правило, которому целесообразно следовать во время допроса, если это относительно мягкий допрос, как было в моем случае. – Я никогда не ощущал в себе такую способность, но, разумеется, нам зачастую не дано знать, что может учудить наше подсознание, не так ли?»
«Надейтесь на то, что вы – не телепорт, – вставил Прентисс. – Мы можем смириться с любой сверхъестественной способностью, кроме этой. Эта, мистер Бротигэн, означает смерть даже для такого ценного работника, как вы», – скорее всего, тогда я ему не поверил, но потом, из разговора с Трампасом, мне стало ясно, что Прентисс мог говорить правду. В любом случае, такой была моя версия, и я никогда от нее не отклонялся.
Слуга Прентисса, чел, между прочим, по имени Тасса, приносил поднос с пирожными и банками «Нозз-А-Ла», мне этот напиток нравился, потому что вкусом напоминал рутбир, и Прентисс предлагал мне и первое, и второе… но после того, как я расскажу им, от кого я узнал о разрушении Лучей и как сумел сбежать из Алгул Сьенто. Поскольку нужныхответов я не давал, начинался очередной круг вопросов, только на этот раз, задавая их, Прентисс и Горностай жевали пирожные и запивали их « Ноззи „. Но в какой – то момент они сдавались и позволяли мне выпить и закусить. Боюсь, в умении вести допрос они не могли сравниться с нацистами, поэтому мои секреты так и остались при мне. Они старались прочитать мои мысли, конечно, но… мы же слышали поговорку о том, что не стоит и пытаться обмануть обманщика?“
Эдди и Сюзанна кивнули. Их примеру последовал Джейк, который слышал, как отец произносил эти слова во время бесчисленных разговоров, касающихся программной сетки телекомпании.
«Готов спорить, слышали, – резюмирует Тед. – Что ж, это справедливо и для чтения мыслей. Нельзя тыкнуться в голову тыкальщика, во всяком случае, того, кто превзошелопределенный уровень. Но мне лучше вернуться к главному, прежде чем у меня окончательно сядет голос.
Однажды, примерно через три недели после того, как низшие люди привезли меня назад, Трампас подошел ко мне на Главной улице Плизантвиля. К тому времени я уже встретил Динки, в котором распознал родственную душу, и с его помощью смог лучше узнать Шими. Много другого происходило в это время, помимо ежедневных допросов в доме директора тюрьмы. После возвращения я о Трампасе практически не вспоминал, а вот он, кроме как обо мне, ни о чем не мог думать. Как я быстро выяснил.
«Я знаю ответы на вопросы, которые они продолжают задавать вам, – признал он. – Не понимаю я другого: почему вы меня не выдали».
Я ответил, что такая мысль просто не приходила мне в голову: там, где меня воспитывали, сплетни и доносы не жаловали. А кроме того, мне же не совали в задний проход раскаленный паяльник и не выдергивали ногти… хотя они и могли прибегнуть к подобным методам, окажись на моем месте кто – то другой. Самое худшее что они делали – ставили на стол Прентисса тарелку с пирожными и ели с нее час – полтора, прежде чем смягчались и позволяли мне взять одно.
«Поначалу я на вас сердился, – сказал Трампас, – но потом осознал, пусть и с неохотой, что на вашем месте поступил бы также. Первую неделю после вашего возвращения,скажу честно, практически не спал. Лежал на своей кровати в Дамли, думая, что они могут прийти за мной с минуты на минуту. Вы знаете, что бы они сделали, если б выяснили, что информатор, пусть и невольный, – я, не так ли?»
Я ответил, что нет. Он сказал, что Каски, это заместитель Финли, сильно выпорол бы его, а потом, не дав подлечить ни зад, ни спину, отправил бы в бесплодные земли, где я мог или умереть в Дискордии, или поступить на службу в замок Алого Короля. Но путешествие туда трудное и опасное. К юго-востоку от Федика можно подцепить сжирающую болезнь (возможно, разновидность рака, скоротечная, вызывающая сильные боли, отвратительная) или еще одну, вызывающую безумство. Дети Родерика обычно страдали как отэтих болезней, так и от других. Кожные заболевания Тандерклепа – экземы, угри, сыпь, вероятно, были только цветочками в сравнении с тем, что таилось на просторах Крайнего мира. Но для изгнанника служба в замке Алого Короля оставалась последней надеждой. Конечно же, Кан-тои, каковым и был Трампас, не мог пойти в Кальи. Да, эти городки находились ближе, там светило настоящее солнце, но вы можете представить себе, какой прием встретили бы низшие люди или та хины в Пограничье.
Члены тета Роланда могли это себе представить. Без труда.
«Не стоит так уж превозносить меня, – заметил я. – Как мог бы сказать мой новый друг Динки, я не рассказываю всем и каждому о своих делах. Вот и все. Так что на героя я никак не тяну».
Он ответил, что все рано благодарен мне, а потом огляделся и добавил, очень тихо: «Я хочу отплатить вам, Тед, за вашу доброту, сказав, что вам следует сотрудничать с ними, насколько это возможно. Я не говорю, что вы должны навлечь на меня неприятности, но я не хочу, чтобы неприятности свалились на вас. Вы, возможно, не нужны им так сильно, как вам может казаться».
А теперь я хочу, чтобы вы слушали меня внимательно, дама и господа, потому что это, возможно, самое важное; я просто не знаю. Могу гарантировать только одно: от следующих фраз Трампаса у меня похолодело внутри. Он сказал мне, что из всех миров на той стороне, есть только один уникальный. Они называют его Реальный мир. Насколько известно Трампасу, в своей реальности он сродни здешнему Срединному миру, каким тот был до того, как Лучи начали слабеть, а он сам сдвинулся. На американской стороне в этом особенном «Реальном» мире, говорит он, время иногда дергается, но всегда течет в одном направлении: вперед. И в этом мире живет человек, который в некотором смысле тоже является умножитиелем; возможно, он смертный хранитель Луча Гана».12
Роланд посмотрел на Эдди, и когда их взгляды встретились, оба прошептали одно и то же слово: «Кинг».13
«Трампас сказал мне, что Алый Король пытался убить этого человека, но ка пока оберегало его жизнь». Они говорят, что его песня замкнула круг, – сказал он мне, – хотя никто, похоже, не понимает, что именно означают эти слова «. Однако, теперь ка, не Алый Король, а давно знакомая нам ка повелела, что этот человек, этот хранитель, этот уж не знаю кто, должен умереть. Я понятия не имею, какую там песню он должен был спеть, но он остановился, а потому стал уязвим. Но не для Алого Короля, продолжал твердить мне Трампас. Нет, он стал уязвим для ка. „Он больше не поет, – сказал мне Трампас. – Его песня, та, что имеет значение, закончилась. Он забыл розу“.14
В тишине, царящей за стенами пещеры, слова эти долетели до Мордреда, и он отошел, чтобы поразмыслить над услышанным.15
«Трампас рассказал мне все это лишь для того, чтобы я понял, что более не являюсь незаменимым. Разумеется, они хотели держать меня при себе; предположительно для того, чтобы им удалось разрушить Луч Шардика, и поставить себе в заслугу, до того, как смерть этого человека на американской стороне вызовет крушение Луча Гана».
Пауза.
«Они видят безумие гонки к краю пропасти, последующего прыжка в забвение? Вероятно, нет. Если б видели, не начинали бы эту гонку. Или все дело в нехватке воображения?Не хотелось бы думать, что такая мелочь может послужить причиной конца, и однако…»16
Роланд раздраженно вертанул пальцами, словно старик, голос которого они слушали, мог их увидеть. Он хотел слышать, очень хорошо и каждое слово, все, что охранник знал о Стивене Кинге, но вместо этого Бротигэн ушел в сторону, забормотал о чем-то своем. Объяснение тому было: Бротигэн совершенно вымотался, но важнее информации о писателе ничего не было. Знал это и Эдди. Напрягшееся лицо молодого человека говорило об этом лучше всяких слов. Вместе они смотрели, как тает остаток коричневой пленкина бобине, последняя осьмушка дюйма.17
«…и однако, мы всего лишь бедные, пребывающие во мраке челы. Полагаю, что нам не дано знать обо всем этом, во всяком случае, с какой-то степенью вероятности…»
Долгий, усталый вздох. Пленка движется, сходит с последней бобины, молчаливо бежит между головками. И, наконец:
«Я спросил имя этого человека-мага, и Трампас ответил: „Имени я не знаю, Тед, но мне известно, что магии в нем больше нет, ибо он прекратил делать то, что наметила для него ка. Если мы все оставим, как есть, Ка Девятнадцати, ка его мира, и Ка Девяносто девяти, ка этого мира, объединятся, чтобы…“
Но больше они ничего не услышали. На том пленка и закончилась.18
Вторая, принимающая бобина продолжала вращаться с тихим шуршанием, пока Эдди не наклонился к магнитофону и не нажал на клавишу «STOP». «Твою мать!» – пробормотал он себе под нос.
– На самом интересном месте, – вздохнул Джек. – И опять эти числа. Девятнадцать… и девяносто девять, – он помолчал, потом объединил их. – Девятнадцать-девяносто-девять, – повторил в третий раз. – Тысяча девятьсот девяносто девять. Ключевой год в Ключевом мире. Куда отправилась Миа, чтобы родить ребенка. Где сейчас находится Черный Тринадцатый.
– Ключевой мир, Ключевой год, – кивнула Сюзанна. Сняла с вертушки бобину с последней пленкой, подняла, посмотрела на просвет, потом убрала в футляр. – Где время всегда течет в одном направлении. Как ему и положено.
– Ган создал время, – подал голос Роланд. – Так гласят древние легенды. Ган поднялся из пустоты… в некоторых легендах сказано – из моря, но в обоих случаях подразумевается Прим, и создал мир. Потом постучал по нему пальцем и закрутил. Вот так и возникло время.
Что-то зрело в пещере. Какое-то откровение. Они все это чувствовали, что-то должно вот-вот вырваться на свет, совсем как ребенок из живота Миа на конце родов. Девятнадцать. Девяносто девять. Эти числа преследовали их. Появлялись везде. Она видели их в небе, видели написанными на заборах, слышали во сне.
Ыш смотрел вверх, навострив уши, сверкая глазами.
Паузу нарушила Сюзанна.
– Когда Миа покидала номер отеля «Плаза-Парк», чтобы пойти в «Дикси-Пиг», между прочим, номер 1919, я впала в транс. Я словно вернулась… вернулась в тюремную камеру… и телекомментаторы объявляли: этот умер, тот умер, третий умер…
– Ты нам говорила, – вставил Эдди. Она яростно покачала головой.
– Говорила, но не все. Потому что чего-то не понимала, в чем-то не видела никакого смысла. К примеру, слова Дейва Герроуэя о том, что маленький сын президента Кеннедимертв… маленький Джон-Джон, который отдавал честь, когда катафалк с телом отца проезжал миом. Я этого не говорила, потому что посчитала бредом. Джейк, Эдди, маленький Джон-Джон Кеннеди умер в ваши когда? В каком-нибудь из ваших когда?
Оба покачали головой. Джейк не очень-то понимал, о ком она говорит.
– Но он умер. В Ключевом мире и в нашем будущем. Готова спорить, он умер в девяносто девятом. Вот умирает сын последнего стрелка, О, Дискордия. Теперь-то я думаю, что слышала страницу некрологов из «Тайм тревеллерс уикли»note 96 .Словно на ней перемешались разные времена. Джон-Джон Кеннеди, потом Стивен Кинг. Я никогда о нем не слышала, но Дэвид Бринкли сказал, что он написал историю о городке Салемс-Лот. Книгу, героем которой был отец Каллагэн, так?
Роланд и Эдди кивнули.
– Отец Каллагэн рассказал нам свою историю.
– Да, – согласился Джейк. – Но какое…
Она перебила его. Смотрела куда-то далеко-далеко, с затуманенными глазами. Глазами, которым только что открылась истина.
– А потом с ка-тетом Девятнадцати встречается Бротигэн и рассказывает свою историю. И посмотрите. Посмотрите на счетчик пленки!
Они наклонились к магнитофону. В четырех окошечках увидели:
1999
– Думаю, Кинг написал и историю Бротигэна, продолжила Сюзанна. – Кто-нибудь хочет предположить, в каком году эта история появилась или появится на прилавках в Ключевом мире?
– В 1999, – прошептал Джейк. – Но не та часть, которую мы слышали. Часть, которую мы не слышали. О его пребывании в Коннектикуте.
– И вы с ним встречались, – Сюзанна смотрела на своего дина и своего мужа. – Вы встречались со Стивеном Кингом.
Они вновь кивнули.
– Он создал преподобного, создал Бротигэна, создал нас, – она словно говорила сама с собой, потом покачала головой. – Нет. «Все служит Лучу». Он… он усилил… умножил нас.
– Да, – кивнул Эдди. – Да, все правильно. Наверняка так оно и есть.
– В моем сне я находилась в камере, – вновь заговорила Сюзанна. – В той самой одежде, в которой меня и арестовали. И Дэвид Бринкли говорил, что Стивен Кинг мертв, горе, Дискордия… что-то такое. Бринкли сказал… – она замолчала, нахмурилась. Потребовала бы, чтобы Роланд загипнотизировал ее, чтобы вспомнить все, если б возникла такая необходимость. Но обошлась без гипноза. – Бринкли сказал, что Кинг погиб под колесами минивэна во время прогулки неподалеку от своего дома в Лоувелле, штат Мэн.
Эдди содрогнулся. Роланд подался вперед, с горящими глазами.
– Ты так говоришь? Сюзанна кивнула.
– Он купил дом на Тэтлбек-лейн? – проревел стрелок. Потянулся к Эдди, схватил его за рубашку. Эдди, похоже, этого и не заметил. – Разумеется, купил! Ка говорит и ветер дует! Он двинулся чуть дальше по Тропе Луча и купил дом там, где истончается перегородка между мирами! Где мы видели приходящих! Где мы говорили с Джоном Каллемом, а потом прошли через дверь! Ты в этом сомневаешься? Ты в этом сомневаешься хоть на чертову малость?
Эдди покачал головой. Понятное дело, он не сомневался. Он словно услышал колокольчик, как в одном из ярмарочных аттракционов: если ты точно ударял молотом по педали, причем ударял со всей силы, то свинцовый груз взлетал до самого верха столба, вызывая звон подвешенного там колокольчика. А если звонил колокольчик, ты получал в подарок куклу Кьюпи26, и это происходило, потому что Стивен Кинг полагал, что призом была кукла Кьюпиnote 97 ?Потому что Кинг жил в том мире, где Ган положил начало времени, закрутив мир своим божественным пальцем? Потому что, если Кинг говорит Кьюпи, мы все говорим Кьюпи, и мы говорим, спасибо тебе? А если бы у него возникла идея, что за звонок колокольчика ярмарочного аттракциона «Проверь свою силу» в качестве приза давали куклу Клупи,все говорили бы Клупи? Эдди склонялся к тому, что ответ на этот вопрос следовало дать положительный. Он думал, что ответ положительный, точно так же, как Ко-оп Сити находился в Бруклине.
– Дэвид Бринкли сказал, что Кингу было пятьдесят два года. Могло ему быть пятьдесят два в девяносто девятом?
– Может ставить на кон свою непорочность, – ответил Эдди. Бросил на Роланда короткий, мрачный взгляд. – И поскольку девятнадцать – число, на которое мы постояннонатыкаемся, Тед Стайвенс Бротигэн, пожалуйста, сосчитайте буквы, готов спорить, оно не только часть нужного нам года. Тысяча девятьсот…
– Это дата, – вмешался Джейк. – Уверен. Ключевой день Ключевого года в Ключевом мире. Девятнадцатое какого-то месяца, тысяча девятьсот девяносто девятого года. Скорее всего, летнего месяца, потому что он гулял.
– А лето там уже началось, – добавила Сюзанна. Июнь. Шестой месяц. Поставьте шестерку вверх ногами и получите девятку.
А если слово dog прочитать справа налево, то получится godnote 98 , – в голосе Эдди слышалась неуверенность.
– Думаю, она права, – кивнул Джейк. – Думаю, это 19 июня. Именно в этот день Кинг погибнет под колесами автомобиля и сведет к нулю вероятность того, что сможет вернуться к написанию истории «Темной башни, нашей истории. Луч Гана рухнет от перегрузки. Луч Шардика останется, но он уже сильно изъеден, – мальчик посмотрел на Роланда. Лицо побледнело, губы стали чуть ли не синими. – Он сломается, как зубочистка.
– Может, это уже произошло, – предположила Сюзанна.
– Нет, – возразил Роланд.
– Откуда такая уверенность? – спросила она. Он холодно, без тени веселья улыбнулся ей.
– Потому что тогда нас бы тут не было.19
– Как мы можем это предотвратить? – спросил Эдди. – Трампас сказал Теду, что причина в ка.
– Может, он что-то неправильно понял, – но по голову Джейка чувствовалось, что он и сам в это не верит. – Это всего лишь слух, так что Трампас может и ошибиться. Возможно, Кинг доживет до июля. Или августа. А как насчет сентября? Все может случиться в сентябре. Сентябрь, в конце концов, девятый месяц…
Теперь они все смотрели на Роланда, который сидел, вытянув ногу вперед.
– Вот куда придется удар, – он словно говорил сам с собой. Коснулся правой ноги… потом ребер… наконец головы около виска. – У меня болит голова. Все сильнее и сильнее. Не видел причин говорить вам, – он опустил правую руку. – Вот куда придется удар. Сломанное бедро. Сломанные ребра. Размозженная голова. В кювет его отбросит уже мертвым. Ка… и конец ка, – взгляд его очистился от тумана, стрелок резко повернулся к Сюзанне. – В какой день ты была в Нью-Йорке? Напомни мне.
– Первого июня 1999 года.
Роланд кивнул, посмотрел на Джейка.
– А ты? В тот же самый день?
– Да.
– Потом Федик… отдых… Тандерклеп, – он помолчал, и произнес три самых важных слова. – Время еще есть.
– Но там время движется быстрее…
– А если оно еще и прыгнет…
– Ка…
Они заговорили все вместе, разом и замолчали, вновь не сводя глаз с Роланда.
– Мы можем изменить ка, – сказал Роланд. – Такое уже случалось. Всегда приходится за это платить, отсюда и ка-шуме, но сделать это можно.
– Как мы туда попадем? – спросил Эдди.
– Есть только один путь, – ответил Роланд. – Шими должен отправить нас.
В пещере повисла тишина, нарушаемая только дальними раскатами грома, давшими название этой темной странеnote 99 .
– Значит, у нас два дела, – уточнил Эдди. – Писатель и Разрушители. Каким займемся первым?
– Писателем, – без промедления ответил Джейк. – Пока есть время.
Но Роланд уже качал головой.
– Почему нет? – воскликнул Эдди. – Скажи, почему нет? Ты знаешь, какое коварное время на той стороне! И оно течет в одну сторону! Если мы провороним писателя, другого шанса у нас не будет.
Скачать книгу [0.43 МБ]
Пирамида