Том мотнул головой в сторону муниципалитета. На здании еще светились несколько ламп аварийного освещения, работающих от аккумуляторов с длительным сроком эксплуатации. Они отбрасывали болезненно-желтый свет на машины сотрудников, которые постепенно заметало опавшей листвой.
– Пойдем туда и посмотрим, что они после себя оставили.
– Да, пойдем, – выдохнул Клай. Джонни ушел, в этом сомнений у него не было, но какая-то малая его часть, ребяческая, никогда не теряющая оптимизма, продолжала надеяться, что, войдя в муниципалитет, он услышит крик: «Папик!» – и его сын бросится ему в объятья, живой, реальный, не то, что фантасмагория всего этого кошмара.
4
Они поняли, что в муниципалитете никого нет, как только увидели надпись на двойных дверях. В слабеющем свете аварийных ламп красная краска, нанесенная широкими, неряшливыми мазками, более всего напоминала засохшую кровь:
АШВА =НЕТ-ТЕЛ
– Как далеко отсюда до Кашвака? – спросил Том.
Клай задумался.
– Я бы сказал, восемьдесят миль, практически точно на север. Большую часть пути можно проехать по шоссе 160, но как ехать, попав в ТР, я не знаю.
– А что именно представляет из себя эта ТР? – спросил Джордан.
– Практически необжитая территория. Там есть пара городков, несколько каменоломен, две резервации индейцев микмак[111]на севере, но, в основном, это леса, медведи и олени, – Клай потянул за ручку и дверь тут же открылась. – Я хочу посмотреть, что внутри. Если у вас нет желания зайти… имеете право.
– Нет, мы зайдем, – покачал головой Том. – Не так ли, Джордан?
– Конечно, – Джордан вздохнул, словно ему предстояло выполнить какое-то сложное задание. Потом улыбнулся. – Смотрите, электрические лампочки. Кто знает, когда нам удастся увидеть их вновь.
5
Джонни Ридделл не выскочил из темной комнаты, чтобы броситься в объятия отца, но в помещениях стоял запах готовки на газовых плитках и жаровнях с грилем, которыми пользовались люди, собравшиеся здесь после Импульса. В коридоре у зала собраний на длинной доске объявлений, где обычно вывешивалась информация о текущих городских делах и грядущих событиях, теперь висели порядка двух сотен записок. Клай, который от напряжения едва мог дышать, принялся изучать их с рвением ученого, уверенного, что нашел потерянное Евангелие от Марии Магдалины. Боялся того, что может найти, и был в ужасе от мысли, что записки для него не будет вовсе. Том и Джордан тактично удалились в конференц-зал, забросанный мусором, оставшимся после беженцев, которые, похоже, провели в здании муниципалитета несколько дней и ночей, дожидаясь помощи, но она так и не подоспела.
Читая записки, Клай понял, к какому выводу пришли выжившие: они могут надеяться на нечто большее, чем помощь. Они поверили, что в Кашваке их ожидало спасение. Почему именно в этом городе, если на всей территории ТР-90 (особенно, на севере и западе) сотовая связь, что прием, что передача сигнала, отсутствовала. Записки на доске объявлений этого момента не проясняли. Большинство их авторов предполагали, что читатели все поймут без разъяснений. То есть, «все знают, все идут». Но даже те, кто пытался что-то объяснить, находились в состоянии жуткого стресса и едва сдерживали охвативший их ужас. Так что, речь в записках, в основном шла о «желтой кирпичной дороге[112]в Кашвак и скорейшем спасении».
Оставив позади три четверти доски объявлений, Клай наконец-то нашел листок со знакомым, округлым почерком сына (этот листок наполовину скрыла записка Айрис Нолан, женщины, которую он хорошо знал: она на добровольных началах работала в крохотной библиотеке города) и подумал: «Дорогой Боже, спасибо Тебе. Огромное Тебе спасибо». Осторожно снял записку с доски, стараясь не порвать.
Датирована она была 3 октября. Клай попытался вспомнить, где находился в ночь 3 октября. Получалось не очень. В амбаре в Норт-Ридинг или в мотеле «Суит-вэльи инн», около Метуэна? Вроде бы в амбаре, но утверждать этого не мог. Все как-то сжалось во времени, перемешалось, и когда он очень уж пытался сосредоточиться, то мужчина с фонарями, закрепленными у висков, сливался с молодым человеком, протыкающим воздух автомобильными антеннами, мистер Рикарди уходил из жизни не повесившись, а наевшись осколками стекла, и в огороде Тома огурцы и помидоры срывала и жрала Алиса.
– Прекрати, – прошептал он и сосредоточился на записке. Ошибок меньше, текст лучше скомпонован, но охвативший автора ужас чувствовался очень уж явственно.
«3 окт.
Дорогой папа!
Я надеюсь, ты жив и получишь эту записку. Я и Митч в порядке, но Хью Дардан схватил Джорджа и, думаю убил его. Я и Митч просто бежали быстрее. Я чувствовал, что это моя вина, но Митч, он сказал, как ты мог знать, он всего лишь фонер, как и остальные, а в этом твоей вины нет.
Папик, это не самое худшее. Мама – одна из них, я видел ее сегодня в одном из «стад». (Так их здесь называют – стадами). Выглядит она не так плохо, как некоторые, но я знаю, если выбегу к ней, она меня не узнает и убьет, как только увидит. ЕСЛИ УВИДИШЬ ЕЕ, НЕ ДАЙ СЕБЯ ОБМАНУТЬ, Я СОЖАЛЕЮ НО ЭТО ПРАВДА.
Мы собираемся в Кашвак (это на севере) завтра или на следующий день. Мать Митча здесь, и я так завидую, что готов его убить. Папик, я знаю, у тебя нет мобильника, и всем здесь известно о Кашваке, какое это безопасное место. Если ты получишь эту записку ПОЖАЛУЙСТА ПРИДИ И ЗАБЕРИ МЕНЯ.
Я люблю тебя всем Сердцем,
Твой сын,
Джон Гейвин Ридделл».
Даже получив известие о случившемся с Шарон, Клай держался, пока не прочитал: «Я люблю тебя всем Сердцем». Может, и тут совладал бы с нервами, если бы не заглавное С. Он поцеловал подпись своего двенадцатилетнего сына, посмотрел на доску объявлений (глаза его уже мало что видели, перед ними все двоилось, троилось, перемешивалось)и из его груди исторгся крик боли. Том и Джордан прибежали тут же.
– Что, Клай? – спросил Том. – Что? – увидел листок бумаги, разлинованный желтый листок из блокнота, и выхватил из руки Клая. На пару с Джорданом они прочитали записку Джонни.
– Я иду в Кашвак, – голос у Клая сел.
– Клай, возможно, это не самая лучшая идея, – осторожно заметил Джордан. – С учетом того, что мы сделали в Гейтенской академии.
– Мне без разницы. Я иду в Кашвак. Я должен найти своего сына.
6
Беженцы, укрывшиеся в муниципалитете Кент-Понда, оставили немало припасов после того, как отправились, вероятно, все вместе, в ТР-90 и Кашвак. Клай, Том и Джордан поели консервированного куриного салата с черствым хлебом, на десерт открыли банки с фруктовым салатом.
Когда они поели, Том наклонился к Джордану и что-то ему шепнул. Мальчик кивнул. Оба встали.
– Не будешь возражать, если мы выйдем на пару минут, Клай? Нам с Джорданом нужно кое-что обсудить?
Клай кивнул. Как только они ушли, он открыл еще одну банку с фруктовым салатом, и прочитал записку Джонни в девятый или десятый раз. Собственно, он и так уже помнил ее наизусть. Так же четко он помнил и смерть Алисы, только случилось это в другой жизни, с другим Клайтоном Ридделлом. С более ранним, черновым вариантом, что ли.
Он доел салат и уже убирал письмо в карман, когда из коридора появились Том и Джордан, словно адвокаты, вышедшие посовещаться во время судебного заседания, как в те дни, когда еще были адвокаты. Том вновь обнял Джордана за узкие плечи. Радости на лицах не читалось, но выглядели спокойными и сосредоточенными.
– Клай, – начал Том, – мы все обсудили и…
– Вы не хотите идти со мной. Я вас очень хорошо понимаю.
– Я знаю, это ваш сын и все такое, – заговорил Джордан, – но…
– И ты знаешь, он – единственное, что у меня осталось. Его мать… – с губ Клая сорвался короткий, лишенный веселья смешок. – Его мать. Шарон. Нет, это просто ирония судьбы. После всех моих волнений о том, что эта чертова маленькая красная гремучая змея укусит его. Будь у меня выбор, я бы выбрал ее, – вот, он высказался. Словно из горла выскочил кусок мяса, который мог перегородить гортань. – И знаешь, что я теперь чувствую? Будто я предложил дьяволу сделку, и дьявол пошел мне навстречу.
Том его признание проигнорировал. Когда заговорил, тщательно подбирал слова, чтобы Клай не взорвался, как неразведанное минное поле.
– Они нас ненавидят. Они начали с того, что ненавидели всех, а теперь перешли во вторую фазу и ненавидят только нас. Что бы ни происходило в Кашваке, это их идея, а потому ничего хорошего ждать не приходится.
– Если они переходят на какой-то более высокий уровень перезагрузки, они, возможно, доберутся до уровня «живи-и-давай-жить-другим», – ответил Клай. Уговоры не имелисмысла, и они оба не могли этого не понимать. Он должен идти в Кашвак.
– Я в этом сомневаюсь, – покачал головой Джордан. – Помните, что вы говорили о желобе к бойне?
– Клай, мы – норми, и это первый страйк,[113]– гнул свое Том. – Мы сожгли одно из их стад, и это второй и третий страйки вместе взятые. «Живи и давай жить другим» к нам не относится.
– Как это может к нам относиться? – добавил Джордан. – Порватый говорит, что мы – безумцы.
– И неприкасаемые, – напомнил Клай. – Так что со мной все будет в порядке, так?
Собственно, больше говорить было не о чем.
7
Том и Джордан решили пойти на запад, через Нью-Хэмпшир в Вермонт, оставив «КАШВАК=НЕТ-ТЕЛ» за спиной (и за горизонтом), как можно быстрее. Клай сказал, что шоссе 11, которое делало изгиб в Кент-Понде, могло послужить им всем.
– Меня оно приведет к 160-ому, а вы пойдете дальше до Лаконии, это в центре Нью-Хэмпшира. Это, конечно, не прямой маршрут, но что с того? Вы же не опаздываете на самолет, не так ли?
Джордан потер ладонями глаза, откинул со лба волосы. Этот жест, как уже хорошо знал Клай, говорил об усталости и тревоге. Он понимал, что Джордана ему будет недоставать. А Тома еще больше.
– Как же я хочу, чтобы Алиса была с нами, – сказал Джордан. – Она бы вас отговорила.
– Она бы не стала отговаривать, – возразил Клай. И при этом ему всем сердцем хотелось, чтобы Алиса могла бы получить шанс все изменить. Пятнадцать лет – не тот возраст, когда человек должен умереть.
– Твои нынешние планы напоминают мне четвертое действие драмы «Юлий Цезарь», – Том покачал головой. – В пятом все бросаются на мечи.
Они лавировали между автомобилей, забивших Понд-стрит. Лампы аварийного освещения муниципалитета медленно тускнели у них за спинами. Впереди неработающий светофор висел над географическим центром города, чуть раскачиваемый ветром.
– Не будь таким гребаным пессимистом, – Клай пообещал себе, что не будет раздражаться (ему не хотелось прощаться с друзьями в таком состоянии), но его резервы выдержки истощались.
– Извини, я слишком устал, чтобы поднимать наш боевой дух, – он обошел указатель: «ШОССЕ 11 – 2 МИЛИ». – И, если позволишь быть откровенным, у меня щемит сердце от мысли, что нам предстоит расстаться.
– Том, извини.
– Если бы я думал, что есть хотя бы один шанс из пяти на счастливый исход… черт, один из пятидесяти… ну, неважно, – Том направил луч фонаря на Джордана. – Что скажешь? Есть какие-то аргументы против этого безумия?
Джордан задумался, потом покачал головой.
– Директор как-то раз сказал мне… Хотите услышать?
Том отсалютовал фонариком, Фонарь осветил щит с рекламой нового фильма Тома Хэнкса и соседнюю аптеку.
– Выкладывай.
– Он сказал, что разум может рассчитывать, но душа жаждет и сердце знает, куда зовет сердце.
– Аминь, – отозвался Клай. Очень мягко.
Они прошагали на восток по Маркет-стрит, которая плавно перетекла в шоссе 19А, две мили. После первой тротуары исчезли и начались фермы. В конце второй увидели еще один неработающий светофор и указатель пересечения с шоссе 11. На перекрестке сидели три человека. Из спальников торчали только головы. Одного Клай узнал, как только направил на него фонарь: пожилого господина с удлиненным, интеллигентным лицом и седеющими волосами, забранными в конский хвост. Бейсболка «Майамских дельфинов» на другом мужчине тоже показалась ему знакомой. Потом Том направил луч фонаря на женщину, что сидела рядом с мистером Конский Хвост и сказал: «Вы».
Клай не мог сказать, надета ли на ней футболка «Харлей-Дэвидсон» с отрезанными рукавами, спальный мешок скрывал ее одежду, но он знал, если футболки на ней нет, значит, она в одном из рюкзаков, что лежали на асфальте рядом с указателем «ШОССЕ 11». Также он знал, что она беременна. Эти двое снились ему в мотеле «Шепчущиеся сосны», задве ночи до гибели Алисы. Ему снилось, что они стоят под яркими лучами прожекторов, на платформах.
Мужчина с седеющими волосами встал, позволив спальному мешку сползти вниз. У них были винтовки, но он поднял руки, чтобы показать, что они пусты. Женщина сделала то же самое, а когда мешок сполз к ее ногам, не осталось сомнений в ее беременности. Мужчина в бейсболке «Дельфинов» был высок ростом, примерно сорока лет. И он поднял руки. Втроем они простояли так несколько секунд, а потом седовласый мужчина достал из нагрудного кармана очки в черной пластмассовой оправе и надел их. Пар, в который обращал его выдохи холодный ночной воздух, поднимался к указателю «ШОССЕ 11», где стрелки показывали на запад и на север.
– Ну, ну, – покивал он. – Президент Гарварда сказал, что вы, возможно, пойдете этим путем, и так оно и вышло. Умный парень, этот президент Гарварда, хотя слишком молоддля такой должности и, по моему разумению, ему не помешала бы пластическая хирургия перед тем, как он встретится с потенциальными богатыми спонсорами.
– Кто вы? – спросил Клай.
– Отведите луч фонаря от моего лица, молодой человек, и я с радостью вам скажу.
Том и Джордан направили лучи в асфальт. Клай последовал их примеру, но оставил руку на рукоятке револьвера Бет Никерсон.
– Я – Дэниэль Хартуик, из Хаверхилла, Массачусетс, – представился седовласый. – Эта молодая леди – Дениз Линк, тоже из Хаверхилла. Джентльмен справа от нее – Рей Уисенга из Гроувленда, соседнего городка.
– Рад познакомиться, – Рей Уисенга чуть поклонился, получилось неуклюже, забавно и трогательно.
Клай убрал руку с рукоятки пистолета.
– Но наши имена не имеют ровно никакого значения, – продолжил Дэниэль Хартуик. – Важно, кто мы, по крайней мере, для фонеров, – он смотрел на них, и во взгляде не было и тени улыбки. – Мы – безумные. Как и вы.
8
Дениз и Рей готовили еду на пропановой горелке («Эти консервированные сосиски не так уж и плохи, если сильно их проварить», – поделился своими впечатлениями Рей), пока они разговаривали, точнее, говорил, в основном, Дэн. Он начал с того, что на часах двадцать минут третьего, а в три он намеревался вести свою «маленькую бравую банду» дальше. Сказал, что хочет пройти как можно больше миль до рассвета, когда на дорогах появляются фонеры.
– Потому что ночью они никуда не ходят, – пояснил он. – Хоть в этом ситуация работает на нас. Потом, когда их программирование завершится, или приблизится к завершению, они, возможно, смогут перемещаться и ночью, но пока…
– Вы согласны с тем, что именно это и происходит? – Спросил Джордан. Впервые со смерти Алисы, он проявил какую-то заинтересованность. Схватил Дэна за руку. – Вы согласны с тем, что у них происходит первичная загрузка программы, как у компьютеров, у которых с жестких дисков…
– …стерли всю информацию, да, да, – закончил Дэн, словно речь шла об элементарных истинах.
– Так вы… вы были ученым? – спросил Том.
Дэн ему улыбнулся.
– Я возглавлял кафедру социологии в Хаверхиллском университете техники и искусств. Если президенту Гарварда и может присниться кошмар, так это буду я.
Дэн Хартуик, Дениз Линк и Рей Уисенга уничтожили не одно стадо, а два. Первое, на задней автостоянке Хаверхиллской автомобильной свалки, они туда забрели случайно, когда в их группе было шесть человек и они пытались выбраться из города. Произошло это через два дня после Импульса, когда мобилолюди еще были мобилопсихами, в головах у них царила сумятица и они могли убить друг друга точно так же, как и попадавшихся им норми. Первое стадо было маленьким, голов на семьдесят пять, и они воспользовались бензином.
– Второй раз, в Нэшуа, мы применили динамит, который позаимствовали на строительной площадке, – добавила Дениз. – К тому времени мы потеряли Чарли, Ральфа и Артура.Ральф и Артур ушли. А Чарли… бедный старый Чарли, скончался от сердечного приступа. Так или иначе, Рей умел обращаться с динамитом, в свое время строил дороги.
Рей, который помешивал макароны, кастрюлька стояла на плитке рядом с кастрюлькой с сосисками, поднял свободную руку и потряс сжатыми в кулак пальцами.
– После этого, – продолжил Дэн Хартуик, – нам начали встречаться эти надписи, «Кашвак нет-тел». Нам они понравились, не так ли, Денни.
– Да, – кивнула Дениз. – Они же обещали свободу. Мы и так шли на север, так же, как и вы, а тут прибавили ходу. Я была единственной, которой идея эта абсолютно не нравилась, потому что Импульс лишил меня мужа. Эти говнюки – причина того, что мой ребенок вырастет, не узнав отца, – она заметила, что Клай поморщился, и добавила. – Извините. Мы знаем, что ваш сын ушел в Кашвак.
У Клая отвисла челюсть.
– Да, – кивнул Дэн, беря тарелку с едой, переданную Реем. – Президент Гарварда знает все, видит все, на всех имеет досье… во всяком случае, хочет, чтобы мы в это верили, – он подмигнул Джордану, и Джордан… Джордан улыбнулся.
– Дэн меня просветил, – сказала Дениз. – Какая-то террористическая группа, или даже парочка идейных психов в гараже, запустила этот процесс, но никто понятия не имел, к чему все может привести. Фонеры всего лишь играют отведенную им роль. Они не несли ответственности за свои действия, когда были безумны, не несут ответственности и сейчас, потому что…
– Потому что они во власти какого-то группового императива, – ввернул Том. – Как миграция.
– Это групповой императив, но не миграция, – Рей сел рядом со всеми со своей тарелкой. – Дэн говорит, что это простое выживание. Я думаю, он прав. Чем бы это ни было, мы должны найти убежище, чтобы, как говориться, укрыться от дождя. Вы понимаете?
– Сны начались после того, как мы сожгли первое стадо, – вновь заговорил Дэн. – Яркие сны. Ecce homo, insanus… это так по-гарвардски. Потом, после того, как мы разбомбили стадо в Нэшуа, президент Гарварда заявился к нам собственной персоной, в сопровождении пятисот своих ближайших друзей, – ел он быстро и аккуратно.
– И оставил кучу расплавленных бумбоксов у вас на крыльце, – предположил Клай.
– Были и расплавленные, – признала Дениз. – Но в основном нам принесли детали, – она улыбнулась. Сухо. – Бумбоксы не жалко. От их музыкального вкуса тошнит.
Скачать книгу [0.20 МБ]
Пирамида