Дэвид открыл глаза, улыбнулся в ответ. Джонни протянул ему флакон аспирина, который позаимствовал в «Клубе сов».
– Не хочешь пару таблеток? Очень помогает.
Дэвид задумался, потом кивнул. Получив от Джонни таблетки, он положил их в рот и запил колой.
– Мы уезжаем, – поделился с ним Джонни планами на будущее. Попытаемся поехать на север. Там дорога перегорожена трейлерами, но Стив полагает, что сможет их объехать. Если не получится, поедем на юг, через шахту, и по проселочной дороге вырулим на шоссе 50. Мы с тобой сядем в кабину.
– Нет.
Брови Джонни взлетели вверх.
– Извини?
– Мы должны ехать к шахте, а не уезжать из города, – прохрипел Дэвид. – Мы должны спуститься в штольню.
Джонни посмотрел на Стива, который лишь пожал плечами, и вновь повернулся к мальчику.
– Зачем нам спускаться туда, Дэвид? – спросил Стив. – Ради твоей матери? Я думаю, будет лучше и для нее, и для нас, если мы…
– Нет, не поэтому… Папа? – Мальчик наклонился и взял отца за руку, словно хотел утешить его. – Мама умерла.
Ральф склонил голову.
– Наверняка мы этого не знаем, Дэвид. Мы не должны терять надежды, но, боюсь, ты прав.
– Я это знаю наверняка, а не гадаю на кофейной гуще, – ответил Дэвид. Лицо его побледнело. Он встретился взглядом с Джонни. – Есть дело, которое мы должны закончить. Вы ведь это знаете, правда? Поэтому и ждали, пока я приду в себя.
– Нет, Дэвид. Отнюдь. Мы просто не хотели трогаться с места, не убедившись, что с тобой все в порядке. – Однако словам Джонни не хватало убедительности. Он чувствовал нарастающую нервозность. Такое случалось с ним, когда предстояло засесть за новую книгу, когда Джонни понимал, что никуда ему от этого не деться, неизбежное свершится, скоро он вновь шагнет на натянутую проволоку и пойдет по ней, пытаясь сохранить равновесие.
Только сейчас чувство это усилилось многократно. Джонни хотелось взять ружье и прикладом огреть мальчишку по голове, вышибить из него дух, лишь бы он замолчал и больше ничего не говорил.
Непортьнамжизнь,парень,подумал Джонни.Немутиводу,мытолькоувиделисветвконцетоннеля.Дэвид смотрел на отца, не выпуская его руки.
– Она мертва, но не знает покоя. И не обретет его, покаТэкпребывает в ее теле.
– Кто такойТэк,Дэвид? – спросила Синтия.
– Тэк– бог. Или демон. А может, никто, просто имя, один слог, но опасный никто, как голос в ветре. Но это не важно. Важно другое. Моя мать должна обрести покой. Тогда она вместе с моей сестрой будет… ну, попадет туда, куда отправляемся мы все после смерти.
– Сынок, для нас-то важновыбратьсяотсюда.– В голосе Ральфа уже слышались нетерпимость и страх. – Добравшись до Эли, мы сразу свяжемся с полицией штата и с ФБР. К завтрашнему дню здесь будет сотня полицейских и дюжина вертолетов, это я тебе обещаю. Но сейчас…
– Моя мама мертва, но Мэри – нет, – ответил Дэвид. – Она еще жива. И она в шахте.
Синтия ахнула:
– Как ты узнал, что ее выкрали?
Дэвид улыбнулся:
– Во-первых, я ее не вижу. А про остальное, как и про то, что Одри меня душила, мне рассказали.
– Кто, Дэвид? – спросил Ральф. – Не знаю. Я даже не знаю, имеет ли это хоть какое-то значение. Главное, что он сказал мне правду. Тут у меня никаких сомнений нет.
– Хватит рассказывать нам сказки, приятель. Отведенное для них время истекло, – бросил Джонни. Голос звучал резко, но Джонни и не хотел смягчать его. Это не дискуссия о роли божественного в реальной жизни. Время сказок действительно кончилось, пришло время сматываться. И он не желал слушать этого наводящего на него страх Иисуса Скаута. И тут в его голове зазвучал голос Терри.
Этот Иисус Скаут как-то выскользнул из камеры, убил койота, оставленного Энтрегьяном охранять вас, и спас твою паршивую жизнь. Может, тебе следует послушать его, Джонни?
Потому-то я и развелся с Терри, подумал Джонни. Из-за ее назойливости. Трахалась она преотлично, но не умела вовремя заткнуться и послушать своего умного муженька.
Но Терри своего добилась: изменила ход его мыслей. Он вспомнил, что сказал Биллингсли, когда мальчик выбрался из камеры. Даже Гудини такое не под силу. Из-за головы. А еще телефон. И как он прогнал койотов. И сардины с крекерами. Речь-то идет о чудесах, не правда ли?
Нельзя думать об этом, одернул себя Джонни. Потому что такие вот иисусы скауты ведут людей к гибели. Достаточно вспомнить Иоанна Крестителя, или тех монахинь в Южной Америке, или… Даже Гудини такое не под силу. Из-за головы.
Джонни понял, что он боится не только копа или тех темных сил, что хозяйничали в Безнадеге. Он боится и Дэвида Карвера.
– Мою маму, сестру, мужа Мэри убил не коп. – Дэвид посмотрел на Джонни, и взгляд этот живо напомнил ему Терри. Именно такими взглядами она сводила его с ума.Тызнаешь,очемяговорю,читалось в этом взгляде.Тыэтоточнознаешь,такчтонеотнимайуменявремя,прикидываяськруглымдураком.– Когда я был без сознания, я говорил с настоящим Богом. Только Бог не приходит к людям сам. Они до смерти пугаются Его и не могут сделать то, что Он от них хочет. Он появляется в другом образе. Птицей, столбом огня, горящим кустом, вихрем…
– Или человеком, – вставила Синтия. – Уж загримироваться-то Бог может под кого угодно. Вот тут терпение Джонни лопнуло.
– Это же бред! – взревел он. – Нам надо выметаться отсюда, разве вы этого не понимаете? Грузовик стоит на гребаной Главной улице, мы сидим в этом ящике без единого окна, коп может быть где угодно, даже за рулем этого гребаного грузовика! И… ну, я не знаю… койоты… стервятники…
– Он ушел, – спокойно ответил Дэвид, наклонился и взял еще одну бутылку джолт-колы.
– Кто? – переспросил Джонни. – Энтрегьян?
– Кантак.Не важно, в чьем он теле: Энтрегьяна, моей мамы или того человека, с которого это и началось. Всегда все одинаково. Всегдакантак,большой бог, хранитель. Он ушел. Разве вы этого не чувствуете?
– Я ничего не чувствую.
Непридуривайся,упрекнула его Терри.
– Не придуривайтесь. – Дэвид пристально смотрел на него, держа в руках бутылку.
Джонни наклонился к мальчику:
– Ты читаешь мои мысли? Если да, то я буду тебе крайне признателен, если ты уберешься из моей головы, сынок.
– Я лишь стараюсь убедить вас выслушать меня, – ответил Дэвид. Если будете слушать вы, послушают и остальные. Ему не потребуется посылатькантахови дажекантакапротив нас, если мы не достигнем согласия между собой. Если он увидит, что окно разбито, то ворвется и растерзает нас!
– Ладно, ладно, не надо играть на чувстве вины. Я, во всяком случае, ни в чем не провинился.
– Я этого и не говорил. Просто выслушайте, хорошо? – В голосе Дэвида слышалась мольба. – Вы можете себе это позволить, время есть, потому что онушел.И трейлеры с дороги убраны. Не понимаете почему?Он хочет, чтобы мы покинули город.
– Вот и прекрасно. Так дадим ему то, что он хочет!
– Давайте послушаем, что хочет сказать нам Дэвид,– вмешался Стив. Джонни резко развернулся.
– Похоже, ты забыл, кто тебе платит, Стив. – Если он и сожалел, что эти слова сорвались у него с языка, тоне подал виду. Слишком сильно было желание выбраться отсюда,сесть за руль «райдера» и катить куда глаза глядят. Лишь бы подальше от Безнадеги. Желание это сильно смахивало на панику.
– Вы сами просили не звать вас боссом. Вот я и выполняю вашу просьбу.
– А как же Мэри? – спросила Синтия. – Он говорит, что она жива!
Джонни чуть не набросился на нее с кулаками.
– Ты можешь паковать чемоданы и путешествовать с Дэвидом на «ТрансБог эйрлайнз», но меня увольте.
– Мы его послушаем, – произнес Ральф.
Джонни изумленно вытаращился на него. Если он от кого и ожидал поддержки, так это от отца мальчика. Разве не он сказал в фойе «Американского Запада», что, кроме Дэвида, у него никого не осталось?
Джонни оглядел всех и пришел к неутешительному для себя выводу: они все были заодно, он остался в одиночестве. А ключи от грузовика лежали в кармане у Стива. Однако мальчик-то смотрел главным образом на него, Джона Эдуарда Маринвилла. Смотрел точно так же, как смотрели на него многие с той поры, когда в двадцать два года он опубликовал свой первый роман. Онто думал, что привык к этим взглядам, и, возможно, так оно и было, но сейчас дело обстояло несколько иначе. Джонни подозревал, что никто – ни учителя, ни читатели, ни критики, ни издатели, ни собутыльники, ни женщины – не хотели от него того, что желал получить этот мальчик. Пока он вроде бы просил только выслушать его, но Джонни опасался, что это всего лишь начало. Глаза, впрочем, не просто смотрели. Они умоляли.Забудьобэтом,парень,подумал Джонни.Когда люди хотят, чтобы ты сел за руль, автобус, похоже, всегда терпит крушение.
ПослушайнерадиДэвида,арадисебя,анетоябоюсь,чтокрушениепотерпит,еслиуженепотерпел,твойличныйавтобус.Это опять был голос Терри, этой настырной сучки.Я думаю, ты умрешь и тебя подвесят где-нибудь на крюке, если ты не выслушаешь его, Джонни. Так что, ради Бога, послушай!
– Энтрегьян ушел? Ты в этом уверен? – тихо, без надрыва спросил Джонни.
– Да, – кивнул Дэвид. – И животные тоже. Койоты и волки, сотни, может, тысячи, сдвинули трейлеры с дороги. Завалили их набок и сдвинули с асфальта. Теперь большинство из них стянуто вмихим,сторожевой круг. – Мальчик отпил из бутылки. Его рука дрожала. Он посмотрел на каждого, а потом взгляд его вернулся к Джонни. Всегда Джонни! – Он хочет того же, что и вы. Чтобы мы уехали.
– Тогда зачем он привел нас сюда?
– Он не приводил.
– Что?
– Он думает, что это он привел нас, но это не он.
– Что ты такое горо…
– Нас привел Бог. Чтобы остановить его.
– 2 -
В воцарившейся после этой фразы тишине Стив внезапно обнаружил, что прислушивается к вою ветра. И ничего не услышал. Ветер стих. Издалека доносился шум пролетающего самолета. Нормальные люди летели по нормальным делам, спали, ели или читали «Ю.С. ньюс энд уорлд рипорт», и ничего больше.
Нарушил молчание, разумеется, Джонни, и, хотя голос его звучал как всегда уверенно, выражение глаз Стиву очень не понравилось. Он решил, что ему больше нравится Другой Джонни: с широко раскрытыми глазами и безумной ухмылкой, как в то мгновение, когда он подносил ружье к уху пумы, чтобы снести ей голову. Такого Джонни, не признающего никаких норм и законов бандита, Стив знал хорошо. С повадками этого Джонни Стив после начала путешествия сталкивался чуть ли не каждый день, Пусть и в мелочах. Именно этого Джонни боялся Билл Харрис, когда в кабинете Джека Эпплтона потребовал от Стива выполнения пяти своих заповедей. Но этот Джонни исчез, уступив место другому, с саркастическим изгибом бровей, тяготеющему к риторике.
– Ты говоришь так, будто у нас с тобой один Бог, Дэвид. Я не собираюсь учить тебя, но мне представляется, что тут ты не прав.
– Более чем прав, – возразил Дэвид. – И у вас, и у короля людоедов один Бог, если, конечно, это неТэк.Вы виделикантахи,я знаю, что видели. И почувствовали, что они могут сделать.
У Джонни дернулся рот, показывая, как подумал Стив, что Джонни пропустил удар, хотя и не желал этого признавать.
– Пусть так, но человек, который привез меня сюда, далек от Бога. Это светловолосый здоровяк полисмен с какой-то кожной болезнью. Он положил мешок с «травкой» в мою багажную сумку, а потом избил меня до полусмерти.
– Да. Я знаю. «Травку» он взял в автомобиле Мэри. Он положил на дорогу металлическую полосу с гвоздями, чтобы добраться до нас. Если подумать, история получается забавная. Не смешная, но не без черного юмора. Энтрегьян пронесся по Безнадеге словно смерч, стрелял в людей, резал их ножом, избивал, выбрасывал из окон, давил колесамипатрульной машины… но все-таки не смог просто остановить нас на шоссе, подойти, достать револьвер и сказать: «Вы пойдете со мной». Ему требовался… никак не подберуслово. – Он посмотрел на Джонни.
– Повод, – ответил босс Стива, знаток словесности.
– Совершенно верно, повод. Так же, как в старых фильмах ужасов вампир не мог прийти сам. Ему требовалось приглашение.
– Почему? – спросила Синтия.
– Может, потому, что Энтрегьян, настоящий Энтрегьян, все еще оставался в своем мозгу. На задворках, тенью. Как человек, которого выгнали из собственного дома, но который может заглядывать в окна и стучать в двери. ТеперьТэкв моей матери… в том, что от нее осталось… и он попытается убить нас, если сможет… но, наверное, он сможет и испечь лучший в мире пирог с лаймом. Если захочет.
Дэвид опустил голову, губы его задрожали, потом он вновь посмотрел на четверку взрослых.
– Предлог, который требовался ему, чтобы привезти нас в город, особого значения не имеет. Как и многое из того, что он говорил или делал. Это все чепуха. Хотя причиныесть всегда. Глубинные причины. Он выдает себя, показывает истинную сущность, как тот, кто говорит, что он видит в пузырьке с чернилами.
– Если повод не имеет значения, тогда что же имеет? – спросил Стив.
– То,чтоонвыбралнасипропустилдругих.Он думал, что остановил на нас свой выбор случайно, как маленький мальчик, который в супермаркете хватает и бросает в корзинку матери все, что привлекает его внимание. Но это не так.
– Похоже на Ангела Смерти в Египте, да? – спросила Синтия. – Только наоборот. На вас была отметина, которая заставила вашего Ангела Смерти, этого Энтрегьяна, остановить вас и увезти в город вместо того, чтобы просто пропустить.
Дэвид кивнул:
– Да. Он не знал этого раньше, но знает теперь.Михиментоу,говорит он: ваш Бог силен, ваш Бог с вами.
– Если это пример того, что Бог с нами, я надеюсь никогда не привлекать Его внимания, когда Он в полном дерьме, – фыркнул Джонни.
– ТеперьТэкхочет, чтобы мы ушли, – продолжал Дэвид. – Он знает, что мыможемуйти. Потому что это договор доброй воли. Так всегда говорил преподобный Мартин. Он… он…
– Дэвид? – обеспокоился Ральф. – Что такое? Что не так?
Дэвид пожал плечами:
– Ничего. Не имеет значения. Бог никогда не заставляет нас делать то, чего Он хочет. Он говорит, что Ему нужно, и все. Потом Бог отходит в сторону и смотрит, что получится. Жена преподобного Мартина как-то зашла к нам, когда он говорил о договоре доброй воли. Она сказала, что ее мать советовала исходить из принципа: «Бог говорит: берите что хотите, но заплатите».Тэкоткрыл нам путь к шоссе 50, но там нам делать нечего. Если мы уедем, покинем Безнадегу, не сделав того, ради чего Бог послал нас сюда, нам придется за это заплатить.
Он оглядел лица окружающих, и взгляд его вновь остановился на Джонни Маринвилле.
– Я останусь в любом случае, но, чтобы довести дело до конца, нужны мы все. Мы должны смирить свою волю перед волей Божьей, но мы должны быть готовыми к смерти. Потому что нет гарантий, что этого удастся избежать.
– Мальчик мой, да ты совсем обезумел, – покачал головой Джонни. Конечно, иной раз это человеку даже к лицу, но сейчас перехлестывает через край. Если я до сих пор жив, то не для того, чтобы меня подстрелили или заклевали стервятники в пустыне. Что же касается Бога, то, по моему разумению, он умер в 1969 году где-то во вьетнамских джунглях. Джимми Хендрикс [* Джимми Хендрикс (1942 – 1970), настоящее имя Джеймс Маршалл Хендрикс – рок-музыкант, считался лучшим гитаристом рок-н-ролла. Умер и 1970 г. от передозировки наркотиков.] как раз исполнял тогда «Лиловый туман» на армейском радиоканале.
– Послушайте до конца, хорошо? Это вы можете сделать?
– Зачем?
– Затем, что это история. – Дэвид глотнул джолт-колы, поморщился. Хорошая история. Послушаете?
– Время для сказочек вышло. Я уже говорил тебе.
Дэвид промолчал.
Вновь в кузове грузовика повисла тишина. Стив пристально наблюдал за Джонни. Если тот предпримет попытку двинуться к задней дверце и выскочить наружу, придется его схватить. Делать этого ему не хотелось, за десять лет, проведенных в мире истеричных рок-звезд, он усвоил, чем все обычно кончается, но другого выхода он не видел.
Скачать книгу [0.27 МБ]
Пирамида