— А может, уже есть? — предположила Гермиона, перебазировав толстого Криволапсуса в
другую руку. — Кто знает, что здесь изменилось за лето. Рон, тебе больше всех надо в медпункт, ты,
наверное, страшно простыл в полете на этом дырявом сквозняке.
— Господи, как же хорошо-то! — воскликнул Рон. — Снова в Хогвартсе!
Гарри тоже был согласен с ним. Отчасти. Хогвартс всегда был его домом больше, чем особняк
Дурслей на Бирючиновой Аллее, но этим летом Гарри уже привык считать родным и викторианский
дом на болотах Хитмарша. Поэтому мысль о том, что он может потерять и своих новых опекунов,
которые о нем заботились с таким терпением и любовью, причиняла ему все ту же знакомую колкую
боль, которая безжалостно мучила его при каждом воспоминании об улыбке Хагрида или взорванной
Фредом навозной бомбе. Он только успел сжать зубы, чтобы не дать боли выбраться наружу, как,
влетев в холл, наткнулся на потрясающую картину.
Посреди зала друг на друге возвышались два сундука. Под ними стояли две клетки, в которых
мирно спали Хедвига и Свинринстель. А на сундуках сидела Джинни Уизли, просматривала
очередную стопку счетов и с невозмутимым видом уничтожала сникерс. Заметив их, она ничуть не
удивилась.
— Рон, — сурово начала она, откладывая бумажки в сторону. — У тебя порван воротник и рукав.
Почему твоя куртка на Гермионе? Гарри, что случилось? Где ваши вещи? Профессор МакГонаголл о вас
уже спрашивала, мы-то с дядей Джоном приехали пару часов назад: встретили мистера и миссис
Фоссет. Они тоже собирались отправлять Джиллиан в школу, зачаровали наш джип, превратили его в
портшлюз, и мы подвезли и Джиллиан тоже. Дядя Джон уже уехал, очень за вас беспокоился… Но ты,
наконец, объяснишь мне Рон, почему ты в таком виде? — Джинни нахмурилась и хмуро уставилась на
Рона, выбивающего дробь зубами. — Почему ты так дрожишь?
— Дементоры, Джинни, — тихо сказала Гермиона, устало прислоняясь к сундуку. Гарри вдруг
почувствовал, что у него тоже подкашиваются ноги. От усталости, холода и того страшного ощущения,
которое у него всегда вызывали дементоры. Его вначале затмил полет на ковре, но сейчас ледяной
страх вновь подступил к самому горлу, распространяя по всему организму крохотные иголочки боли и
тошноты. Он сполз на пол и замер возле сундука. — На наш поезд напали дементоры.
Джинни побелела. Счета попадали у нее с колен.
— А м-мисс Эвергрин? — дрожащим голосом спросила она.
Гарри замотал головой.
— Мы не знаем, что с ними случилось, — он закрыл лицо руками. — Мистер Иррегус-Штраус
побежал к Дамблдору за помощью. Наверное, они уже там…
— Иррегус-Штраус? — с сомнением наморщила лоб Джинни. — А кто это? — впрочем она не
стала забивать себе голову лишними мыслями. — Скорее, скорее! Вам нужно в медпункт. Вот, возьмите
пока шоколадку! — Она разломила свой сникерс на три части и насильно запихнула каждому из троих
друзей в рот по кусочку. Рон успел взять свой, но тут силы внезапно подвели его, и он, замотав головой
и отгоняя набегавший обморок, нетвердо переступил ногами, случайно придавив присевшего рядом
Криволапсуса. Кот отчаянно взвыл и драпанул вверх по лестнице, чуть не сбив с ног спускающегося
вниз Невилла Лонгботтома.
— Боже, Гарри! Гермиона! Рон! Что с вами! — Невилл в три прыжка одолел пролет, только один
раз угодив ногой в исчезающую ступеньку, что было для него рекордом.
У Гарри потемнело в глазах.
— Невилл, скорее помоги мне! — голос Джинни почему-то гулко отдавался в ушах, как звенящий
колокол. Послышался топот бегущих ног. А потом было холодно и темно, но через некоторое время
стало тепло и мягко. Ласковое шуршание веток в камине и запах сосновых шишек заглушил аромат
горячего шоколада и звук помешивающей его серебряной ложечки. И негромкие голоса.
— Благодарю, дорогая. Это ужасно, они все еще не вернулись, хорошо, хоть дети остались целы.
— Интерьесно, какьим образом оньи ухитрьились сбьежать? — знакомый голос и знакомый
силуэт: высокая прическа, золотая шпилька в виде феникса. И доброе, милое лицо и улыбка. Инь Гуй-
Хань.
Но что она здесь делает? Орден Феникса решил снова собраться в Хогвартсе в полном составе?
Гарри огляделся. Он был в больничном крыле, а на соседних кроватях сидели Рон и Гермиона.
Рон шумно хлюпал горячим шоколадом из большой кружки. Гермиона сжимала свою чашку
дрожащими пальцами одной руки, а другую крепко сжимала профессор МакГонаголл, декан их
факультета. Старая профессор была ужасно напугана, но ее брови были строго сведены в одну суровую
линию. Она явно ждала того момента, когда ребята должным образом очухаются, чтобы начать их
ругать. За спиной профессора МакГонаголл толкались Джинни и Невилл: Джинни была перепугана не
на шутку и нервно накручивала длинную огненную прядь на палец, Невилл осторожно придерживал ее
за руку, явно не в силах поверить в такую смелость со своей стороны, но Джинни, поглощенная
переживаниями о брате, не обращала на Невилла ни малейшего внимания.
— О, Рон! Рон! С тобой все в порядке? — драматично завопила она, чрезвычайно напомнив Гарри
миссис Уизли. — Как ты мог меня так напугать!!!
— Честное слово, ты командуешь мной, словно ты намного старше, а я — несмышленый
младенец!
— Ты ведешь себя хуже, чем младенец!
— Да, брось, все путем, Джинни, — всхлюпнул Рон между двумя глотками. — О, мэм, какой
вкусный шоколад! Прогревает до самых печенок!
— Рон Уизли, перестаньте обращаться в таком тоне к мисс Инь и немедленно ответьте на вопрос:
каким образом вы исчезли из поезда, полного дементоров, и появились в Хогвартсе? — профессор
МакГонаголл взяла власть в свои руки, но ответа она ожидала зря: рты у ребят мгновенно
захлопнулись. Они осторожно переглянулись, что не ускользнуло от внимания их строгого декана.
— Мистер Поттер, может, вы мне объясните? — потребовала она. Гарри виновато ощутил, как во
внутреннем кармане его куртки шевельнулась бутылка. Джинн умоляюще зудел изнутри, Гарри
чувствовал это и был решительно настроен не выдавать своего нового знакомого ни за что на свете.
— Ну, просто нам повезло, и мы смогли выбраться из поезда, — пробормотал он, делая вид, что
безумно увлечен своей чашкой горячего шоколада.
— Каким образом, я спрашиваю?!
Гарри молчал.
— Превосходно! — раздувая ноздри, прогремела профессор МакГонаголл. — О них заботятся, их
опекают, а они никогда не ценят этого! Если вы молчите — прекрасно! Но не надейтесь, что теперь я
буду вам доверять так же, как раньше! И вы меня тоже очень подвели! — Минерва МакГонаголл
повернулась к Гермионе и Рону. Гермиона жалобно вжалась в кровать и виновато опустила глаза в
свою чашку. — Мисс Грэйнджер, вы — староста нашего факультета и считаете возможным для себя
впутываться в подобные проделки? Еще одно такое происшествие, и я буду, к моему величайшему
сожалению, вынуждена подумать о смене вас на этой должности! — выстрелив последней фразой,
профессор МакГонаголл стремительно отбросила руку Гермионы, встала и вылетела из больничного
крыла на всех парах, периодически издавая возмущенное фырканье.
— Гарри! — жалобно воззвала Гермиона. — Наверное, стоило все рассказать!..
— Молчи, Гермиона! — рявкнул Рон.
— Рон Уизли! Ты не смеешь затыкать мне рот!
Пошло поехало. Гарри и Невилл пытались успокоить Джинни, которая все еще ревела от ужаса —
так испугалась, что потеряет еще и Рона. Инь Гуй-Хань методично занималась в уголке процеживанием
сквозь маленькое серебряное ситечко зеленовато-серой жидкости из большой фляги с Перцуссином.
Восхитительная склока, бушевавшая за ее спиной, казалось, нисколько ее не затрагивала. Рон и
Гермиона продолжили свою милую беседу на повышенных тонах. Знакомая фраза «Да кто ты такой
Рон Уизли!» привычно витала в воздухе, пока Рон, на середине самого выспреннего пассажа — Ты об
этом сильно пожалеешь, Гермиона, вряд ли кто-то еще захочет так ангельски терпеть твои
замечания, как я! — не закашлялся, хрипло и надрывно. Инь тут же среагировала правильным образом.
Она мгновенно поднесла ложку с Перцуссином к еще раскрытому рту Рона и влила в него полную
порцию.
Пирамида