добра и зла, ибо в любом случае не будет им наказания. По сути они одно с Орками, потому так
и ненавидят друг друга; и те, и другие - проклятие Арды.
С какой-то жестокой горечью говорил Мелькор эти слова, и, когда он замолчал, Намо
спросил его, сам пугаясь своего вопроса:
- Мелькор, Эльфы Тьмы... они были у меня - в чертогах Людей. Сказали
- мы Люди... Но Люди должны прийти после Эльфов... Нет, я не о том...
Он ответил не сразу: заговорил резко, словно бросая Намо в лицо:
- Я не стану говорить с тобой о них. Ты пришел узнать об Орках - ты узнал. Теперь
уходи. Тебе может не поздоровиться за разговор со мной.
- Мелькор, - негромко сказал Намо, - если позволишь, я буду иногда приходить к тебе и
говорить с тобой.
В ответ раздался злой смех:
- Если позволишь! Великий Владыка мертвых просит позволения у ничтожного
Мелькора! Нет, Мандос, я не хочу ни неприятностей для тебя, ни милости от Манве. Уходи.
Намо не видел лица Мелькора в непроглядной темноте. Но ему показалось, что Мелькор
видел его. Он уходил со странным чувством в душе - невероятной смесью боли, надежды,
тяжести и облегчения. "Мелькор, - думал он. - Да, Манве верно выбрал ему наказание. Для него
нет ничего тяжелее, чем лишиться способности творить. Что бы ни выходило из его рук - разве
наказанием исправить душу? Может, лучше было понять... А теперь он озлоблен, и сделали его
таким мы. Боюсь, что ныне сила его обратится только к злу. А ведь он воистину сильнейший из
нас". Одно теперь Намо знал точно - он еще не раз придет к Мелькору.
Что-то случилось с ним после первой встречи с Мелькором. Он понял, что именно, лишь
после того, как вышел, наконец, из врат своих чертогов наверх. Он чуть не ослеп. Свет. С неба
бил в глаза Свет - он понял, что именно это - Свет, а не то, что источали Деревья Валинора!
Намо чуть не закричал от радости. Свершилось великое! Ему захотелось поделиться радостью
своей со всеми, он думал - это дар Эру, и все знают об этом, но никто не понял его. Никто
ничего не видел. Он встретил испуганный взгляд Манве и внезапно понял - Манве боится его,
Намо! И кощунственная мысль о том, что он сильнее Короля Мира, смутно зашевелилась в
душе.
Ноги сами привели его к Мелькору. На сей раз он нес в руке хрустальный сосуд с
упавшей звездой, и впервые, со дня суда увидел лицо Мелькора. Мятежный Вала сидел,
прислонившись к стене. Он слегка прикрыл глаза - отвык от света. Волосы его поседели, и
морщины наметились в уголках рта и на лбу. Руки в тяжелых кандалах бессильно лежали на
коленях. Это было так неестественно, так нелепо - сильные, гибкие, красивые руки,
предназначенные создавать, были скованы, чтобы не смели творить ничего... Намо тяжело
вздохнул, переступая порог, и на лице его были смятение и раздумье. Мелькор, увидев это, сам
спросил его:
- Что тяготит тебя, Владыка Судеб, Повелитель Мертвых?
Голос его был ровен и спокоен, не как в прошлый раз. Намо показалось
- Мелькор ждал его. Все же ждал.
- Похоже, что я видел Свет, - не то вопросительно, не то с уверенностью сказал Намо. -
Понимаешь, я вышел - а в небе свет! Там что-то огненное, яркое, прекрасное! Я радовался, я
говорил: "Смотрите, вот он - Свет!" А они...
- А они ничего не видят и пугаются твоих слов. Да?
- Да, да! И Манве - он испугался! Чего? Не понимаю...
- Тебя. Твоего зрения. Твоей мощи, Намо. Ты умеешь видеть. Ты смеешь видеть. Ты
сильнее их, - в голосе Мелькора звучали мягкие ноты, и Намо улавливал в его речи едва
заметные отзвуки радости и восхищения. - Ты ведь силен, Намо. Изначально ты повелеваешь
Судьбами Арды. А теперь ты смеешь видеть и знать все, что хочешь - не то, что позволяет тебе
Манве.
- Но... может, это наваждение... - Намо не договорил. "Наваждение Врага", - хотел
сказать он, но ведь Враг - вот он, здесь, беспомощный. Намо запнулся, мучительно подбирая
слова, но Мелькор, видимо поняв его замешательство, усмехнулся и заговорил:
- Нет, это не наваждение. И не ты один видишь. Но ты - видишь и смеешь видеть, другие
же намеренно закрывают глаза. Ибо Эру не велел, - злая насмешка звучала в его голосе. -
Ничего. Не Валар, так Майяр увидят. Как Гортхауэр, - резко закончил он.
- И кто из Валар видит, кроме тебя? - спросил Намо.
- Ты, думаю, твои брат и сестра. Может, Эсте. Наверное видят, но еще не осознают. И
Варда.
Голос его стал сухим и жестким, когда он произнес последнее имя.
- Варда? Но когда я пришел... когда я сказал...
- Все верно. Она видит, но в ее воле закрывать глаза другим. Такова воля Эру. Но ты -
сильнее.
- Откуда ты знаешь волю Эру? Он говорил с тобой?
Мелькор слегка насмешливо посмотрел на Намо, и тот ощутил всю нелепость своего
вопроса.
- Да, конечно. Иначе бы Эру не боялся тебя.
- А откуда ты знаешь, что Эру боится меня?
- Н-не знаю... Знаю и все... Почему? - изумленно спросил Намо.
- Но так и должно быть. Мы часть разума и замыслов Эру. И любой из нас, обретя себя и
осознав себя, способен сравняться с Эру и превзойти его. Только не все на это осмелятся. Ты -
посмеешь. Намо, поверь мне, ты очень силен, и никто в Валиноре не может сравняться с тобой.
Так перестань же бояться себя, поверь себе!..
Теперь разговоры с Мелькором сделались для Намо необходимостью, как, похоже, и для
его узника. И после каждой беседы Намо замечал, что его видение мира меняется. Не из-за
Мелькора, нет, Намо начинал познавать бытие сам, и лишь подтверждения искал у Черного
Валы. Ему казалось, что он идет по узкой тропинке, и по обе стороны - пропасть. Он ступает
медленно и осторожно, но - продвигается, и Мелькор протягивает ему руку, чтобы он не упал...
Он научился принимать Великую Двойственность в целом и не отвергать ни одной из ее
сторон, и, главное, он осознал суть Великого Равновесия Миров и видел его вечное движение и
изменчивость - то, что давно превратилось в неизменность в Валиноре. Здесь Равновесие было
принесено в жертву Великой Предопределенности. Он теперь по-другому смотрел на Валар, и
их деяния; все яснее в душе его разгорался великий дар предвидения, и знал он теперь, что
воистину он - Владыка Судеб, и что слово его может стать - свершением. Он понимал теперь,
что замыслил Эру, и что пытался сделать Мелькор, и с болью смотрел на его скованные руки.
Он теперь много писал, и Книга его становилась все больше.
Он часто говорил с Мелькором об Арде, об Эндорэ. И улыбка появлялась на губах
Мелькора, когда он вспоминал о Смертных землях. Казалось, он видит то, о чем говорит.
- Там время идет. Там - жизнь. И каждый день - новый, не похожий на другой. Там даже
звезды светят по-иному. Нет, не Эльфам там жить - они не знают цены жизни, они не понимают
сладостную боль летящего времени... Те, кто будет там жить - Люди. Они придут. Они увидят
Солнце, и никто не сумеет закрыть им глаза. Они будут жить, а не существовать. И будет им
дано право выбирать и решать, судить и вершить...
- Мелькор, но если ты сумеешь сделать Людей такими, то ты куда сильнее Эру...
Мелькор резко поднял скованные руки и до предела натянул цепь. Лицо его стало
непроницаемо-холодным.
- В этом Эру сильнее меня. Велико искусство Ауле - не вырваться, - тихо и обреченно
добавил он, опуская голову.
И Намо стало настолько больно и стыдно, что он, повинуясь внезапному порыву,
бережно взял эти скованные руки в свои могучие ладони и крепко сжал их.
Пирамида