обладаю способностью понимания и сопереживания мыслям и действиям
каждого участника нашей долгой одиссеи и проигранной битвы. Я знал, что
обязан этим Энее, научившей меня языку живых и мертвых. Я по-прежнему
встречался с умершими и во сне, и наяву: мама часто разговаривала со
мной, я постигал муку и мудрость тех, кто еще жил, и тех, кто уже давно
умер, но более всего меня занимали воспоминания и ощущения тех, чьи пути
пересеклись с Энеей.
За все время ожидания смерти в "кошачьем ящике" я ни разу не слышал
мыслей людей, живущих за стенами моей камеры - видимо, виной тому была
энергетическая оболочка, - зато я довольно быстро научился приглушать
шум несметного числа голосов, резонирующих в Связующей Бездне, и
сосредоточиваться только на воспоминаниях тех - и мертвых, и живых, -
кто принял участие в истории Энеи. Вот так я и постиг в какой-то мере
мысли и мотивации людей, столь от меня отличных, что их можно считать
представителями иного вида: кардиналов Симона Августино Лурдзамийского и
Джона Доменико Мустафы, Ленара Хойта - в инкарнации Папы Юлия и Папы
Урбана Шестнадцатого, торговцев Кендзо Исодзаки и Анны Пелли Коньяни,
священников и воинов - отца де Сойи, сержанта Грегориуса, капитана
Марджет Ву и старпома Хогана Жабера. Некоторые из них присутствуют в
Связующей Бездне в виде пустот, разрывов и дыр - ИскИны, советник
Альбедо, Немез и ей подобные, - но я проследил перемещения и действия
этих существ по перемещению пробелов в матрице чувственных ощущений,
чем, собственно, и является Бездна, подобным же образом можно увидеть
абрис человека-невидимки во время сильного дождя. Таким вот способом, да
еще вслушиваясь в тихий шепот мертвых, я воссоздал картину избиения
невинных на Седьмой Дракона, услышал свистящее шипение и увидел
смертоносные действия Скиллы, Гиеса, Бриарея и Немез на
Витус-Грей-Балиане Б. Но как бы ни были омерзительны эти погружения в
вакуум и кошмар, они с лихвой искупались вновь пережитым ощущением
дружбы и тепла при встрече с Дем Лоа, Дем Риа, отцом Главком, Хетом
Мастином, А.Беттиком... Многих я смог найти только в своей памяти - это
мужественный и благородный Лхомо Дондруб, и Рахиль, и царственная Дорже
Пхамо, и мудрый юный далай-лама. Я касался Связующей Бездны, чтобы
услышать свой собственный голос, и тогда нередко видел себя лишь
второстепенным персонажем собственной истории - не слишком умным, редко
- ведущим, чаще - ведомым другими, очень часто неспособным ответить на
вопрос и принимающим неверное решение. Но кроме того, я видел, как
глуповатый Рауль Эндимион из моего повествования открывает в себе любовь
к той, которую он ждал всю свою жизнь, видел, что он безоговорочно готов
следовать за ней всегда и везде и, если потребуется, - отдать за нее
жизнь.
И хотя я не сомневаюсь, что Энея мертва, я ни разу не слышал ее
голос в хоре тех, кто говорит на языке мертвых. Скорее, я ощущал ее
присутствие во всей Связующей Бездне, в умах и сердцах всех хороших
людей, встречавшихся нам в нашей долгой одиссее. Научившись отсекать шум
помех и выделять из хора мертвых отдельные голоса, я часто зрительно
представлял себе их резонансы в Бездне в виде звезд: одни - тусклые, но
заметные, если знаешь, куда смотреть, другие - яркие, как сверхновая;
третьи образуют с душами других умерших двойные системы и целые
созвездия любви и дружбы, четвертые - вроде Великого Инквизитора,
кардинала Лурдзамийского и Ленара Хойта - почти ничего не излучают,
сдавленные непомерной гравитацией честолюбия, алчности и жажды власти,
коллапсирующие в черные дыры.
Но Энеи нет среди этих звезд. Она - как солнечный свет весенним
днем - вечный, неизменный, всепроникающий, согревающий всех и вся,
источник жизни и энергии. А когда приходит зима или опускается ночь,
отсутствие света приносит холод и тьму, и мы ждем весны и рассвета.
Но я знаю: для Энеи больше никогда не наступит рассвет - ни для
нее, ни для нашей любви нет воскресения. Великая сила ее вести в том,
что воскресение, предлагаемое Империей Пасема, - обман, бесплодный, как
имперские подданные после обязательных инъекций. В ограниченном мире,
жители которого бессмертны, нет места детям. Священная Империя
упорядоченна и статична, неизменна и стерильна. Дети приносят с собой
хаос, сумятицу и безграничный потенциал будущего, а это - проклятие для
Империи.
Прощальный подарок Энеи - нейтрализатор вакцины бездетности...
наверное, это все-таки чисто символический жест. Надеюсь, Энея не
предполагала, что я воспользуюсь им буквально; что я полюблю другую,
женюсь, что другая, не она, родит мне детей. Как-то раз - мы сидели
тогда перед ее домом в Талиесине - вечерний ветерок доносил ароматы юкки
и примулы, и она говорила об удивительной гибкости человеческой природы
в поисках новых взаимоотношений, новых друзей, партнеров, новых
возможностей. Но я надеюсь, что дар изобилия, который она поднесла мне в
те последние минуты в соборе Святого Петра, - просто символ того, что
она уже дала человечеству, - возможности хаоса, беспорядка и чудес. Если
же дар был буквальным, если она полагала, что я найду другую любовь, что
у меня будут дети от другой, - значит, Энея меня совсем не знала.
Записывая это повествование, я слишком хорошо увидел глазами
других, что Рауль Эндимион - довольно симпатичный парень, надежный, если
надо - до нелепости храбрый, но никогда не проявлявший ни особого ума,
ни проницательности. И все же я достаточно умен и проницателен - по
крайней мере мне так кажется, - чтобы знать наверняка: такая любовь
бывает раз в жизни и на всю жизнь, и если я чудесным образом вернусь в
мир живых, то, конечно, я устремлюсь навстречу радости, веселью и
дружбе, но не буду искать бледной тени прежней любви. Никаких детей.
Нет.
Однажды на несколько восхитительных дней я убедил себя, что Энея
воскресла из мертвых... что чудеса все-таки возможны. Я как раз завершил
описание того, как мы попали на Старую Землю - через нуль-портал на Роще
Богов, после страшной схватки с первой Немез, и остановился на рассказе
о нашем появлении в Талиесин-Уэсте.
И в ту ночь, когда я закончил первую часть нашей истории, мне
приснилось, что Энея пришла ко мне сюда - в Шредингеровскую камеру
смертников, - окликнула меня во тьме, погладила по щеке и шепнула: "Мы
уйдем отсюда, Рауль, любимый. Не сейчас, когда ты допишешь свою повесть.
Когда ты все вспомнишь и все поймешь". Проснувшись, я обнаружил, что
скрайбер включен, а на его страницах четким почерком Энеи написано
длинное послание мне с цитатами из творений ее отца.
Много дней - недель - я пребывал в убеждении, что это было реальное
явление, чудо сродни тому, о котором возвестили апостолы, когда Иисус
Скачать книгу [0.56 МБ]
Пирамида