крайне неохотно".
Я ненадолго задумался. В науках я не знаток - если что и знаю, так
нахватался этого от бабушки и в библиотеке Талиесина, - но для меня эти
слова имели смысл.
- Тысячу двести лет назад его слова перефразировали более научно и
обозвали эту более научную формулировку законом Долло, - продолжала
Энея. - Суть в том, что эволюция не идет вспять... исключения вроде
китов Старой Земли, из сухопутных млекопитающих попытавшихся снова стать
рыбами, случаются крайне редко. Жизнь движется вперед... постоянно
находит новые ниши и заселяет их.
- Ага! Это как когда человечество покинуло Старую Землю на кораблях
с двигателями Хоукинга?
- Не совсем, - покачала головой Энея. - Прежде всего, мы сделали
это преждевременно, по наущению Техно-Центра, и еще из-за того, что
Старая Земля погибала... впрочем, это тоже работа Центра. Во-вторых,
благодаря двигателю Хоукинга мы могли совершать скачки по всей своей
галактической ветви, отыскивая похожие на Землю планеты с высоким
коэффициентом по шкале Сольмева... большинство которых мы все равно
терраформировали и населили существами Старой Земли - начиная от
бактерий и дождевых червей и кончая утками, на которых ты охотился на
гиперионских болотах.
Я согласно кивнул, а сам подумал: "Интересно, что нам еще
оставалось делать? Что плохого в том, чтобы отыскать место, где все как
дома - тем более что и дома-то уже нет и вернуться некуда?"
- Но есть кое-что поинтереснее, чем наблюдения Вернадского и закон
Долло, - добавила Энея.
- И что же, детка? - Я все еще думал об утках.
- Жизнь не отступает.
- Это как? - Еще не договорив, я уже все понял.
- Да, - подтвердила Энея, видя мое просветление. - Стоит жизни
найти где-нибудь хоть крохотную зацепку, она уже не отступит. Сам знаешь
- в арктических льдах, в замерзших пустынях Старого Марса, в горячих
источниках, на голых скалах Тянь-Шаня, даже в автономных разумных
программах...
- И что отсюда следует?
- А то. Если предоставить жизнь самой себе, она в один прекрасный
день заполонит всю Вселенную. Сначала зазеленеет одна галактика, потом
соседние туманности и все остальные галактики.
- Малоприятная перспектива.
Энея остановилась и посмотрела на меня:
- Почему, Рауль? По-моему, это прекрасно.
- Зеленые планеты я видел. Зеленую атмосферу я вообразить могу, но
это что-то уже сверхъестественное.
- Так зеленое ж не обязательно одни растения, - улыбнулась она. -
Жизнь способна к адаптации... птицы, люди в летающих машинах, ты и я на
дельтапланах, люди, способные летать...
- До этого пока не дошло, - перебил я. - Но я хотел сказать, ну,
что в зеленой галактике люди, звери и...
- И живые машины, - подсказала Энея. - И андроиды... искусственная
жизнь в тысячах форм...
- Ага, люди, звери, машины, андроиды, всякое такое... должны будут
адаптироваться к космосу... интересно как? Не представляю...
- Ничего, скоро представишь.
Еще триста ступеней - и еще одна короткая передышка.
- А какие еще направления эволюции мы упустили? - спросил я, когда
мы снова тронулись в путь. -
- Возрастание разнообразия и сложности. Ученые столетиями спорили
об этих направлениях, но нет никаких сомнений, что в конечном итоге
именно им эволюция отдает предпочтение. И разнообразию принадлежит
главная роль.
- Почему?
Должно быть, Энея уже устала от моих постоянных "почему". Я и сам
чувствовал себя трехлетним ребенком.
- Ученые, привыкли считать, что фундаментальные эволюционные модели
множатся. Это явление называют дивергенцией. Но оказалось, что все
совсем не так. Разнообразие основных моделей уменьшается по мере
нарастания антиэнтропийного потенциала - эволюции. Посмотри, к примеру,
на выходцев со Старой Земли: что у них одна и та же структура ДНК - это
понятно, но ведь у них и основная модель одна и та же: все они развились
из существ с радиальной симметрией, с глазами, питавшихся через рот,
двуполых... словно отлитых в одной форме.
- Но мне показалось, ты только что сказала, будто разнообразию
принадлежит главная роль.
- Именно. Но разнообразие вовсе не то же самое, что структурная
дивергенция. Как только эволюция натыкается на хорошую модель, она
отбрасывает варианты и сосредоточивается на почти бесконечном
разнообразии производных этой модели - на тысячах, десятках тысяч
взаимосвязанных биологических видов.
- Трилобиты, - произнес я, уловив ее мысль.
- Да. А когда...
- Жуки, - продолжил я. - Все эти чертовы виды жуков.
Энея широко улыбнулась:
- Точно. А когда...
- Насекомые! На всех планетах, где я побывал, одна и та же куча
треклятых насекомых. Комары. Бесчисленное множество всяких...
- Ну вот, ты все понял! Как только основы модели разработаны и
открыты новые ниши, природа жмет на всю катушку. Жизнь втискивается в
эти ниши, внося разнообразие в базовую конструкцию организмов. Новые
виды. За последнее тысячелетие с началом межзвездных перелетов возникли
тысячи новых видов - и далеко не все созданы генной инженерией,
некоторые просто в бешеном темпе приспособились к тем подобиям Земли,
куда их занесло.
- Триаспии, - сказал я, вспомнив Гиперион. - Вечноголубые растения.
Челма. Тесловы деревья.
- Это туземные виды, - возразила Энея.
- Итак, разнообразие - это хорошо, - подытожил я, пытаясь
докопаться до сути того, о чем мы говорим.
- Разнообразие - это хорошо, - согласилась Энея. - Но по крайней
мере один биологический вид Старой Земли лишен всяческого
разнообразия... во всяком случае, он нисколько не изменился на
Скачать книгу [0.56 МБ]
Пирамида