- Не знаю, что мы там найдем, Рауль, - устало ответила Энея. -
Передо мной мелькают события... снятся... снова и снова... а потом
снится то же самое, но по-другому. Я не люблю об этом говорить, пока не
увижу, какая именно возникнет реальность.
Я понимающе кивнул - но, если честно, я ничего не понял. Мы снова
двинулись вверх.
- Энея! - позвал я.
- Да, Рауль.
- Почему ты не позволила мне принять... ну, ты понимаешь...
причастие?
Она поморщилась:
- Ненавижу это название.
- Знаю, но все это так называют. Ну, скажи хотя бы... почему ты не
позволила мне выпить того вина?
- Для тебя - еще не время, Рауль.
- Почему?! - Гнев и разочарование снова поднялись в душе,
смешиваясь с бурлящей в ней любовью.
- Ты ведь знаешь четыре ступени, о которых я говорю... - начала
она.
- Язык мертвых, язык живых... ну да, ну да, знаю я эти твои четыре
ступени! - Я опустил свою очень реальную ногу на очень реальную
мраморную ступень, чтобы сделать еще один очень реальный шаг по очень
реальной и очень бесконечной лестнице.
Энея только улыбнулась.
- Эти вещи... они слишком захватывают в первое время, - тихо
сказала она. - А мне сейчас нужно, чтобы ты был предельно собран. Мне
нужна твоя помощь.
А вот это звучало вполне разумно. Протянув руку, я коснулся ее
спины. А.Беттик обернулся к нам и кивнул, словно одобряя подобное
взаимопонимание. Мне даже пришлось напомнить себе, что он не слышит
радиопереговоров.
- Энея, - негромко спросил я, - ты новый мессия?
- Да нет, Рауль. - Она вздохнула. - Я никогда не говорила, что я
мессия. Никогда не хотела быть мессией. Сейчас я просто усталая
женщина... У меня раскалывается голова... и живот болит... у меня первый
день цикла...
Я ошарашенно моргнул. Черт! Встретиться с мессией и тут же узнать,
что он, то есть она, страдает от того, что в древности называли
месячными.
- Я не мессия, Рауль, - с усмешкой повторила Энея. - Я просто
избрана, чтобы быть Той-Кто-Учит. И стараюсь учить, пока... пока могу.
Что-то было такое в ее словах... У меня мучительно засосало под
ложечкой.
- Понял, - сказал я.
Еще триста ступеней осталось позади, и снова мы остановились, жадно
глотая воздух. Я посмотрел наверх. Южных Небесных Врат не видно. Едва
перевалило за полдень, а небо абсолютно черное. Горят тысячи звезд. Они
почти не мерцают. Я осознал, что ураганный рев и свист струйного потока
почти стих. Тай-Шань - высочайший пик Тянь-Шаня, он заходит в верхние
границы атмосферы. Если бы не гермокостюмы, наши глаза, барабанные
перепонки, легкие давно лопнули бы. Наша кровь вскипела бы. Наш...
Я попытался переключиться на что-нибудь более приятное.
- Ладно, - сказал я, - но если бы ты была мессией, какую весть ты
принесла бы людям?
Энея снова усмехнулась, только теперь скорее задумчиво, чем
презрительно.
- А если бы мессией был ты, какую весть принес бы ты?
Тут я расхохотался. А.Беттик не мог слышать смех сквозь разделяющий
нас вакуум, но, наверное, заметил, как запрокинулась моя голова, и
устремил на меня вопросительный взгляд. Махнув ему рукой - "все в
порядке", - я ответил Энее:
- Ни хрена в голову не приходит.
- Вот именно. Когда я была маленькая... то есть совсем маленькая,
еще до встречи с тобой... и знала, что должна буду пройти через такое
вот... я все думала, какую же весть я принесу человечеству. В смысле,
кроме того, чему собиралась учить. Что-нибудь такое мудрое, глубокое.
Вроде Нагорной проповеди.
Я огляделся. На этой пугающей высоте не было уже ни снега, ни льда.
Чистые, белые ступени поднимались вверх по черной скале.
- Ну что ж, вот и гора.
- Угу. - В голосе Энеи была усталость.
- Так с какой же вестью ты пришла? - Я хотел просто поддержать
разговор, ее ответ меня не слишком интересовал. Давным-давно мы уже не
болтали с Энеей просто так, ни о чем.
Она улыбнулась и, помолчав, сказала:
- Я все оттачивала свое послание, стараясь сделать его столь же
кратким и таким же наполненным, как Нагорная проповедь. А потом поняла,
что это неправильно - точь-в-точь как дядя Мартин в свой
маниакально-поэтический период, когда пытался переплюнуть Шекспира, - и
решила, что моя весть должна быть покороче, и все.
- Насколько?
- Я сократила послание до тридцати пяти слов. Слишком длинно. До
двадцати семи. Все равно длинно. Через несколько лет оно уменьшилось до
десяти слов. Все равно слишком длинно. Потихоньку я сделала из него
квинтэссенцию - два слова.
- Два слова? - переспросил я. - Какие?
Еще один пролет в триста ступеней позади - сколько уже их было -
семьдесят? восемьдесят? Мы останавливаемся и пытаемся отдышаться. Я
упираюсь затянутыми в перчатки комбинезона ладонями о затянутые в
комбинезон колени и стараюсь совладать с тошнотой. Не очень-то прилично
блевать в осмотическую маску.
- Какие? - снова спросил я, когда слегка отдышался и уже мог
расслышать ответ сквозь биение пульса в ушах и хриплые всхлипы легких.
- Выбери снова.
Я задумался.
- Выбери снова? - наконец переспросил я.
Энея улыбнулась. Она уже восстановила дыхание и смотрела вниз, куда
я даже взгляд бросить боялся. А ей это зрелище вроде бы даже доставляло
наслаждение. В этот момент мне очень хотелось по-дружески взять ее в
охапку и швырнуть в пропасть. Ох уж эта молодежь! Порой она просто
Скачать книгу [0.56 МБ]
Пирамида