вздымающихся над озером башен вызимского замка.
- Ну, стало быть, мы почти на месте, - сказал торговец. - Чуете?
- Фууу! - скривился Мэльфи. - Что за вонь? Что такое?
- Наверно, шолдаты ш голодухи подохли на королевшкой шлужбе, - забурчал
у них за спинами Щук, но так, чтобы ландскнехты не расслышали.
- Чуть нос не своротит, э? - засмеялся один. - Верно, тут тысячами
стоял люд военный на передыхе, а военный люд есть должен, а как поест, так
бздит, прошу прощения. Таким уж фортелем природа людей сделала, и тут уж
ничего не попишешь. Ну а то, что высрано, то в те вон рвы вывозят,
вываливают, даже не присыпая. Зимой, пока мороз дерьмо прихватывал, оно
как-то держалось, а с весны... Тьфу!
- И постоянно новые приходят и на старую кучу наваливают. - Второй
ландскнехт тоже сплюнул. - А громкое жужжание слышите? Это мухи. Тут их тучи
целые, ранней весной невиданное дело! Заверните носы кто чем может, не то в
глаза и рот полезут, паскуды! И чем быстрее отсюда уберемся, тем лучше!
Миновали рвы, но отделаться от вони не удавалось. Даже наоборот. Ярре
мог бы поклясться, что, чем ближе они подходили к городу, тем вонь
становилась плотнее, насыщеннее, но в то же время понятнее, масштабнее и
богаче оттенками. Воняли окружающие город воинские обозы и палатки. Вонял
гигантский лазарет.
Вонял многолюдный и шумливый пригород, вонял вал, воняла земля у валов,
воняли ворота, воняли площадки и улочки, воняли стены возвышающегося над
городом замка. К счастью, ноздри быстро привыкли, и вскоре "добровольцам"
было все равно, навоз ли это, падаль, кошачья моча или очередной пункт
раздачи пищи.
Мухи были повсюду. Они настырно звенели, лезли в глаза, в нос. Их
невозможно было отогнать. Проще - раздавить прямо на лице... либо разжевать.
Как только они вышли из тени ворот, в глаза им бросилась огромная
картина на стене, изображающая рыцаря с нацеленным в них пальцем. Надпись
под картиной кричала огромными буквами:
"ТЫ УЖЕ ЗАВЕРБОВАЛСЯ В СОЛДАТЫ?"
- Уже, уже, - буркнул ландскнехт. - К сожалению. Таких картин было
множество, можно сказать - что ни стена, то картина. В основном - тот же
рыцарь с пальцем, довольно часто попадалась Мать-Родина с развевающимися
седыми волосами, за спиной у нее пылали деревни и висели младенцы,
насаженные на острия нильфгаардских пик. Попадались также изображения эльфов
с окровавленными ножами в зубах.
Ярре вдруг обернулся и увидел, что они остались одни: он, ландскнехты и
торговец. Щук, Окультих, кметские новобранцы и Мэльфи испарились.
- Да-да, - подтвердил предположение ландскнехт, внимательно на него
глядя. - Смылись твои дружки при первой же возможности, за первым же углом,
замели след хвостами. И знаешь, что я тебе скажу, парень? Хорошо, что ваши
дорожки разошлись. И не стремись к тому, чтобы сошлись снова.
- Жаль Мэльфи, - проворчал Ярре. - В принципе-то он неплохой парень.
- Каждый сам выбирает свою судьбу. А ты - пошли с нами. Покажем, где
вербовочный пункт.
Они вышли на небольшую площадь, посреди которой на каменном возвышении
стоял позорный столб. Вокруг позорного столба толпились жаждущие развлечений
горожане и солдаты. Закованный в цепи осужденный, только что получивший
грязью в лицо, плевался и плакал. Толпа рычала и корчилась от смеха.
- Эй! - крикнул ландскнехт. - Гляньте-ка, кого закандалили-то! Это ж
Фусон. Интересно, за что его так?
- За земледелие, - поспешил разъяснить тучный горожанин в волчьей дохе
и фетровой шапке.
- За что?
- За земледелие, - с нажимом повторил толстяк. - За то, что он сеял!
- Хо! Ну это уж вы, простите, навалили, будто вол после долгой жвачки,
- засмеялся ландскнехт. - Я Фусона знаю, он сапожник, сапожников сын и
сапожников внук. В жизни он не пахал, не сеял, не жал. Ну, говорю, ляпнули
вы с этим сеянием, аж дух пошел.
- Собственные слова бейлифа! - распетушился мужчина. - Он будет у
позорного столба до зари стоять за то, что сеял! А сеял он, злостник, по
нильфгаардскому наущению и за нильфгаардские сребреники... Дивное, правду
сказать, зерно сеял, какое-то, похоже, заморское... О, вспомнил.
Дефетизьму(6), вот чего.
- Верно-верно! - воскликнул продавец амулетов. - Слыхал я, говорили о
том, нильфгаардские шпионы и эльфы мор ширят, колодцы, источники и ручьи
разными ядами отравляют: то дурманом, то цикутой, то лепрой, то дефетизмами
всякими.
- Ага, - кивнул горожанин в волчьей дохе. - Вчера двух эльфов повесили.
Как пить дать за это ж самое отравление.
- За углом этой улочки, - показал ландскнехт, - корчма, в которой
заседает вербовочная комиссия. Там растянута большая тряпка, на ней
темерские лилии, кстати, знакомые тебе, парень, так что попадешь
безошибочно. Ну, будь здоров! Дай нам боги встретиться в лучшие времена.
Бывайте и вы, господин перекупщик.
Торговец громко кашлянул.
- Милостивые государи, - сказал он, копаясь в баулах и шкатулках, -
позвольте за вашу помощь... Во знаки благодарности...
- Не беспокойтесь, добрый человек, - улыбнувшись, сказал ландскнехт. -
Помогли, вот и все. И на том конец, что тут говорить...
- А может, чудотворную мазь от прострелов? - Торговец отыскал что-то на
дне шкатулки. - Может, универсальное и безотказное средство супротив
бронхита, подагры, паралича? Перхоть тоже облегчает. Может, бальзам смоляной
супротив ужаления пчелиного, змеиного и вампирьего? Или талисман для защиты
от последствий дурного сглаза?
- А может, у вас есть, - серьезно спросил второй ландскнехт, -
что-нибудь для защиты от последствий скверной жратвы?
- Есть! - крикнул, расцветая, торговец. - Вот весьма эффективное
средство, из магических кореньев изготовленное, пахучими зельями
приправленное. Достаточно трех капель после еды. Прошу, берите, милостивые
государи!
- Благодарствуйте. Я пошутил. Ну, бывайте! Бывай и ты, парень. Успеха
тебе!
- Вежливые, воспитанные и приличные, - оценил торговец, когда солдаты
скрылись в толпе. - Не каждый день таких встречаешь. Ну и ты тоже помог мне,
юнош. Что ж подарить-то тебе? Амулет громоотводный? Противоядие? Черепаший
камень, супротив ведьмовых прелестностей действующий? Хм. Есть и трупий зуб
Скачать книгу [0.41 МБ]
Пирамида