жизнь, а на смерть, поблажек не будет. Одни победят, других расклюют вороны.
Говорю тебе, друг, присоединяйся к тем, у кого больше шансов. К нам. Других
можешь бросить и наплевать на них. Им ничего не светит, так зачем же
погибать вместе с ними? Нет, нет, друг, не кривись, я знаю, что ты хочешь
сказать. Мол, ты - нейтрален. Мол, тебе до свечки и те и другие, ты просто
переждешь заварушку в горах, в Каэр Морхене. Скверная идейка, дружок. У нас
будет все, что тебе любо. Если же не присоединишься, потеряешь все. И
поглотит тебя пустота, тщета и ненависть. Уничтожит наступающий час
презрения. Будь же благоразумен и примкни к соответствующей стороне, когда
придется выбирать. А выбирать придется. Можешь поверить.
- Поразительно, - паскудно ухмыльнулся ведьмак. - Как будоражит всех
мой нейтралитет. Всем не терпится заключать со мной пакты и союзы,
предлагать сотрудничество, втолковывать, что необходимо делать выбор и
присоединяться к соответствующей стороне. Вильгефорц, ты напрасно теряешь
время. В этой игре я тебе партнер не равный. Не вижу возможности оказаться
вместе на одном полотне в Галерее Славы. Тем более - на батальном. Чародей
молчал.
- Расставляй, - продолжал Геральт, - на своей доске королей, ферзей,
слонов и пешек, не обращая на меня внимания, потому что я на этой шахматной
доске значу не больше, чем покрывающая ее пыль. Это не моя игра. Ты
утверждаешь, что мне придется выбирать. Ошибаешься. Я не стану выбирать. Я
подлажусь к событиям. Подлажусь к тому, что выберут другие. Я всегда так
поступал.
- Ты фаталист.
- Да. Хоть это и еще одно слово, которого я знать не должен. Повторяю:
это не моя игра.
- Неужто? - Вильгефорц перегнулся через стол. - этой партии, ведьмак,
на шахматной доске уже стоит черная ладья, намертво связанная с тобой узами
Предназначения. Ты знаешь, о ком я, верно? Думаю, ты не хочешь ее потерять?
Глаза ведьмака превратились в щелочки.
- Что вам нужно от ребенка?
- Есть только один способ узнать.
- Предупреждаю: я не допущу, чтобы ее обидели...
- Есть только один способ сделать это. Я предложил тебе его, Геральт из
Ривии. Обдумай мое предложение. У тебя впереди целая ночь. Думай, глядя на
небо. На звезды. И не перепутай их с теми, которые отражаются в поверхности
пруда. Песок в часах пересыпался.
- Я боюсь за Цири, Йен.
- Напрасно.
- Но...
- Поверь мне. - Она обняла его. - Поверь, прошу тебя. Не обращай
внимания на Вильгефорца. Он - игрок. Он хотел тебя обмануть, спровоцировать.
И частично ему это удалось. Но это не имеет значения. Цири - под моей
опекой, а в Аретузе она будет в безопасности, сможет развить свои
способности, и никто ей не помешает. Никто. Однако о том, чтобы она стала
ведьмачкой, забудь. У нее иной дар. И иным свершениям она предназначена.
Можешь мне поверить.
- Я верю тебе.
- Какой прогресс! А о Вильгефорце не думай. Грядущий день прояснит
многое и разрешит массу проблем.
"Грядущий день, - подумал он. - Она что-то от меня скрывает. А я боюсь
спросить, Кодрингер был прав. Я попал в дикую кабалу. Но теперь у меня нет
выхода. Приходится ждать, что принесет грядущий день, который якобы прояснит
многое. Приходится ей верить. Я знаю, что-то должно случиться. Подожду. И
подлажусь к ситуации".
Он взглянул на секретер.
- Йен?
- Я здесь.
- Когда ты училась в Аретузе... Когда спала в такой же комнате, как
эта... У тебя была куколка, без которой ты не могла уснуть? Которую днем
усаживала на секретер?
- Нет. - Йеннифэр резко пошевелилась. - У меня вообще не было кукол. Не
спрашивай об этом. Пожалуйста, не спрашивай.
- Аретуза, - шепнул он, осматриваясь. - Аретуза на острове Танедд. Ее
дом. На многие годы... Когда она отсюда выйдет, будет зрелой женщиной...
- Прекрати. Не думай и не говори об этом... Лучше...
- Что, Йен?
- Люби меня.
Он обнял ее. Прикоснулся. Нашел. Йеннифэр, невероятно мягкая и жесткая
одновременно, громко вздохнула. Слова, которые они произносили, обрывались,
тонули во вздохах и ускоренном дыхании, переставали что-либо значить,
рассеивались. Они умолкали, сосредоточивались на поисках самих себя, на
поисках истины. Они искали долго, нежно и тщательно, боясь неуместной
поспешности, легкомысленности и развязности. Они искали сильно и
самозабвенно, боясь святотатственного сомнения и нерешительности. Они искали
осторожно, боясь кощунственной грубости.
Они отыскали друг друга, преодолели страх, а минуту спустя нашли
истину, которая вспыхнула у них под веками поражающей, ослепительной
очевидностью, стоном разорвала сжатые в отчаянии губы. И тогда время
спазматически дрогнуло и замерло, все исчезло, а единственным живым чувством
было прикосновение.
Минула вечность, вернулась реальность, а время опять дрогнуло и снова
сдвинулось с места, медленно, тяжело, словно огромный перегруженный воз.
Геральт взглянул в окно. Луна по-прежнему висела на небе, хотя то, что
случилось мгновение назад, в принципе должно было бы сбросить ее на землю.
- Ой-ей-ей, ой-ей, - после долгого молчания проговорила Йеннифэр,
медленным движением стирая со щеки слезинку.
Они лежали неподвижно на разбросанной постели, под шум дождя, среди
исходящего паром тепла и угасающего счастья, в молчании, а вокруг них
клубилась бесформенная тьма, перенасыщенная ароматами ночи и голосами цикад.
Геральт знал, что в такие моменты телепатические способности чародейки
обостряются и усиливаются. Поэтому старался думать только о прекрасном. О
том, что могло принести ей радость. О взрывной яркости восходящего солнца. О
тумане, стелющемся на рассвете над горным озером. О хрустальных водопадах, в
которых резвятся лососи, такие блестящие, словно они отлиты из серебра. О
теплых каплях дождя, барабанящих по тяжелым от росы листьям лопухов.
Он думал для нее. Йеннифэр улыбалась, слушая его мысли. Улыбка дрожала
на ее щеке лунными тенями ресниц.
Скачать книгу [0.25 МБ]
Пирамида