можно даже сказать, тоже заключили кое с кем компактаты. Как только мы с
ними разделаемся, незамедлительно направимся в замок Боклер. Прибудем туда
тотчас и в обязательном порядке.
- Хотя бы только ради того, - добавил он многозначительно и с нажимом, -
чтобы присмотреть, дабы никакой вред и неуважение не были нанесены там
нашему другу Лютику. То бишь, тьфу ты, Юлиану. Виконту, значит.
- Слово чести! - рассмеялся вдруг барон. - Никакого вреда или неуважения
не будет проявлено виконту Юлиану, готов поклясться! О, кстати, совсем
забыл сказать, виконт: князь-то Раймунд скончался два года назад от
апоплексического удара. Увы нам!
- Хо-хо! - воскликнул Лютик, бурно расцветая. - Князек-то чебурахнулся,
стало быть! Вот так шикарная и радостная новость... То есть, я хотел
сказать, какая жалость и печаль, какое несчастье и утрата... Пусть ему
земля будет прахом, в смысле - пухом... Однако, если все обстоит именно
так, то едемте в Боклер поскорее, господа рыцари! Геральт, Мильва, Ангулема
- до встречи в замке!
x x x
Они перешли вброд ручей, загнали лошадей в лес, меж раскидистых дубов, в
доходящие до стремян папоротники. Мильва запросто нашла след убегающей
шайки. Поехали с максимально возможной скоростью. Геральт опасался за
друидов. Боялся, что остатки недобитой банды, почувствовав себя в
безопасности, решат отыграться на друидах за разгром, учиненный им
странствующим рыцарем из Туссента.
- Ну, лафа Лютику, - неожиданно сказала Ангулема. - Когда нас соловьи
окружили в халупе, он признался мне, чего боится в Туссенте. Повезло поэту.
- Я догадывался, - отозвался ведьмак. - Только не думал, что он так
высоко нацелился. Госпожа княгиня, ничего себе!
- Это было несколько лет назад, а князь Раймунд, тот, что чебурахнулся,
вроде бы поклялся вырвать у поэта сердце, запечь его и подать неверной
благоверной княгине на ужин. И заставить съесть. Подфартило нашему цветику,
что не попал он князю в лапы, когда тот еще в силе был. Нам тоже повезло...
- Это еще бабка надвое сказала.
- Лютик утверждает, что княгиня Анарьетта влюблена в него до
умопомрачения. - Обычное Лютиково бахвальство. - Заткнитесь, - буркнула
Мильва, натягивая поводья и взявшись за лук.
Перебегая от дуба к дубу, в их сторону мчался разбойник, без шапки, без
оружия. Ничего не видя и не замечая вокруг, он бежал и падал, вставал,
снова бежал и снова падал. И при этом орал. Тонко, пронзительно, жутко. - В
чем дело? Что такое? - удивилась Ангулема. Мильва молча натянула лук. Но
стрелять не стала, ждала, пока бандит приблизится, а тот бежал прямо на
них, словно их не видя. Пробежал между конями ведьмака и Ангулемы. Они
видели его лицо, белое как сметана и искривленное ужасом, видели выпученные
глаза. - Какого черта? - повторила Ангулема. Мильва отряхнулась от
оцепенения, повернулась в седле и послала стрелу беглецу в крестец.
Разбойник зарычал и рухнул в папоротники.
Земля содрогнулась. С ближнего дуба посыпались желуди. - Интересно, -
сказала Ангулема, - от чего он так драпал...
Земля задрожала снова. Зашелестели кусты, затрещали ветви.
- Да что ж это такое-то? - чуть не простонала Мильва. поднимаясь на
стременах. - Что, говорю, такое, ведьмак?
Геральт поднял глаза, увидел и громко вздохнул. Ангулема тоже увидела. И
побледнела.
- А, курва...
Конь Мильвы тоже увидел, панически заржал, поднялся на дыбы, а потом
поддал крупом. Лучница вылетела из седла и тяжело повалилась на землю. Конь
помчался в лес. Кобыла ведьмака, не раздумывая, бросилась за ним следом,
неудачно выбрав дорогу под низко свисающей веткой дуба. Ветка смела
ведьмака с седла. От удара и боли в колене он едва не потерял сознание.
Ангулеме дольше других удавалось удерживать разбушевавшегося коня, но в
конце концов и она оказалась на земле, а конь сбежал, чуть не растоптав
поднимающуюся с земли Мильву.
И тогда они четко увидели то, что на них надвигалось. И совершенно, то
есть абсолютно, перестали удивляться панике животных.
Существо напоминало гигантское дерево, раскидистый вековой дуб, а может,
оно и было дубом. Но очень уж дубом нетипичным. Вместо того чтобы позволять
бегать по себе белочкам и гадить на себя коноплянкам, этот дуб резво
вышагивал по лесу, мерно топал толстенными корнями и размахивал ветвями.
Толстый ствол - или туловище? - чудища на глаз был саженей двух в диаметре,
а зияющее в нем дупло было, пожалуй, не дуплом, а пастью, потому что
чавкало со звуком, напоминающим хлопанье тяжелых дверей.
Хоть под его гигантским весом земля дрожала так, что было трудно
удержать равновесие, существо мчалось по выбоинам и колдобинам удивительно
ловко. И делало это не без цели.
На их глазах оно замахало ветками, свистнуло веточками и выловило из ямы
спрятавшегося бандита так же ловко, как аист вылавливает из травы
притаившуюся там лягушку. Оплетенный ветвями мерзавец повис в кроне, воя
так пронзительно, что аж зубы ныли. Геральт увидел, что в кроне чудовища
уже висят три таким же образом схваченных разбойника. И один нильфгаардец.
- Бегите... - прошептал он, тщетно пытаясь встать. Ощущение было такое,
будто в колено кто-то ритмично вколачивал раскаленный добела гвоздь. -
Мильва, Ангу-лема... Бегите... - Мы тебя не оставим!
Дубочуд услышал, радостно притопнул корнями и направился в их сторону.
Ангулема, напрасно пытаясь поднять Геральта, выругалась особо цветисто и
мерзопакостно. Мильва дрожащими руками пробовала поставить стрелу на
тетиву. Это было бессмысленно и глупо. - Бегите!
Поздно. Дубочуд был уже рядом. Парализованные ужасом, они теперь
отчетливо видели его добычу - четырех разбойников, висящих в оплетающих их
ветках. Двое были явно живы, потому что издавали хриплые стоны и дрыгали
ногами. Третий, кажется, потерявший сознание, висел безвольно. Чудовище
явно старалось хватать их живыми. Но с четвертым пойманным ему не повезло,
вероятно, по невнимательности оно слишком сильно его сдавило, что было
видно по вытаращенным глазам жертвы и языку, вывалившемуся далеко, аж на
испачканный кровью и рвотой подбородок.
В следующую секунду они тоже висели в воздухе, оплетенные ветками, и все
трое орали во весь голос.
- Вылавливай, - услышали они снизу, со стороны корней, - Деревушко,
вылавливай.
Скачать книгу [0.34 МБ]
Пирамида