в Бельхавен, так увидит, что я не вру. Утром его труп в канаве найдете. И
тогда скажете, что я, мол, не предупредила преступления, а значит,
помилование - пшик? Да? Мошенники вы, вот кто! Мошенники - и все тут!
- Не бейте ее, - сказал Геральт. - Пожалуйста. В его голосе было что-то
такое, что на полпути остановило занесенные для удара руки префекта и
солдата. Ангулема шмыгнула носом, проницательно глянула на него.
- Спасибо, дядечка. Но бить - невелико дело, коли хотят - пускай бьют.
Меня с малолетства били, я уж привыкла. Если и впрямь хочешь быть добрым,
то подтверди, что я правду говорю. Пусть сдержит слово. Пусть меня, курва
их мать, повесят.
- Заберите ее, - приказал Фулько, жестом удерживая пытающегося
протестовать Геральта.
- Она нам больше не нужна, - пояснил он, когда они остались вдвоем. - Я
знаю все и поясню вам. А потом попрошу о взаимности.
- Вначале, - голос у ведьмака был холодным, - объясните, в чем суть
столь шумного финала, закончившегося дикой просьбой о повешении. Ведь как
коронный свидетель девушка свое дело сделала. - Еще не сделала. - То есть?
- Гомер Страгген по прозвищу Соловей исключительно опасный разбойник.
Жестокий и наглый. Его безнаказанность привлекает других. Я должен с ним
покончить. Поэтому пошел на сговор с Ангулемой. Обещал ей, что если в
результате ее показаний Соловей будет схвачен, а его шайка разбита, то
Ангулема будет повешена.
- Не понял? - Ведьмак был крайне удивлен. - Вот, стало быть, как
выглядит институт коронного свидетеля. Взамен за сотрудничество с властями
виселица? А за отказ сотрудничать что?
- Кол. С предварительным выдавливанием глаз и вырыванием грудей
раскаленными щипцами. Ведьмак не произнес ни слова.
- Это называется "дать пример ужаса", - продолжал, немного помолчав,
Фулько Артевельде. - Действие абсолютно необходимое в борьбе с бандитами.
Почему вы сжимаете кулаки так, что слышно, как хрустят суставы? Быть может,
вы сторонник гуманного убиения? Вы можете позволить себе такую роскошь,
ведь вы в основном боретесь с существами, которые, как бы смешно это ни
звучало, тоже убивают гуманно. Я себе такого позволить не могу. Я видел
купеческие обозы и дома, ограбленные Соловьем и ему подобными. Я видел, что
делали с людьми, добиваясь, чтобы те сказали, где хранятся ценности, либо
выдали магические пароли шкатулок и касс. Я видел женщин, у которых Соловей
с помощью ножа проверял, не укрыли ли они драгоценности ТАМ. Я видел людей,
с которыми делали еще более ужасные вещи исключительно ради разбойничьей
потехи. Ангулема, судьба которой так вас тронула, участвовала в таких
забавах, это уж точно. Она достаточно долго была в банде. И если б не
чистая случайность, если б не то, что она сбежала от них, никто не узнал бы
о засаде в Бельхавене, а вы познакомились бы с ней при иных
обстоятельствах. Возможно, именно она всадила бы вам в спину болт из
самострела.
- Я не люблю, как это называет один мой друг, сослагательного
наклонения. Вам известно, почему она сбежала из шайки?
- Ее показания были туманны, а моих людей не очень-то это интересовало.
Но все знают, что Соловей относится к тому разряду мужчин, которые низводят
женщин до роли, я бы сказал, первично натуральной. Если иначе у него не
получается, он навязывает женщинам эту роль силой. Сюда, вероятно,
прибавились возрастные конфликты. Соловей - мужчина зрелый, а последняя
компания Ангулемы - сосунки того же возраста, что и она. Но все это в
принципе мне безразлично. А позвольте спросить, почему не безразлично вам?
Почему, сразу видно, Ангулема вызывает у вас столь явно выраженные эмоции?
- Странный вопрос. Девушка доносит о покушении на меня, которое по
поручению какого-то полуэльфа готовит ее бывшая дружина. Факт уже сам по
себе ошеломляющий, поскольку у меня нет никаких застарелых распрей ни с
какими полуэльфами. Кроме того, она знает, в какой компании я путешествую.
С такими подробностями, как то: что трубадура зовут Лютик, а у женщины
отрезана коса. Именно коса-то заставляет меня видеть во всем либо ложь,
либо провокацию. Не требуется особое искусство, чтобы поймать и допросить
кого-либо из лесных бортников, с которыми я шел последнюю неделю. И
быстренько инсценировать...
- Достаточно! - Артевельде саданул кулаком по столу. - Нечего
рассусоливать! Получается, что я здесь спектакль устроил? И зачем же? Чтобы
обмануть вас, поймать? Да кто вы такой, что так боитесь провокаций и
ловушек? Только на воре шапка горит, милостивый государь ведьмак. Только на
воре! - Дайте другое объяснение. - Нет, это вы мне дайте! - Сожалею. У меня
такового не имеется. - Я мог бы кое-что подсказать, - саркастически
усмехнулся префект. - Но зачем? Поставим вопрос прямо. Меня не интересует,
кому и почему вы нужны мертвым. Мне безразлично, откуда у этого "кого-то" о
вас такая полная информация до цвета и длины волос включительно. Скажу вам
больше: я вообще мог бы не сообщать вам о покушении. Мог бы спокойно
отнестись к вашей команде, как к ничего не ведающей приманке на Соловья.
Следить, ждать, пока Соловей заглотит крючок, леску, грузило и поплавок. И
тогда запросто взять его тепленьким. Потому что нужен мне он, а не вы. А
то, что вы к тому времени уже грызли бы землю? Подумаешь! Неизбежное зло,
издержки, так сказать, производства. Он умолк. Геральт не комментировал. -
Видите ли, дражайший господин ведьмак, - продолжал префект, - я поклялся
себе, что на этой территории воцарится закон. Любой ценой и любыми
методами, per fas et ne-fas . Ибо
закон - не юриспруденция, не толстенная книга, забитая параграфами, не
философские трактаты, не напыщенные бредни о справедливости, не истрепанная
фразеология о морали и этике. Закон - это безопасные дороги и тракты. Это
городские закоулки, по которым можно прогуливаться даже после захода
солнца. Это гостиницы и корчмы, из которых можно выйти в сортир, оставив
кошелек на столе, а жену у стола. Закон - это спокойный сон людей, знающих,
чего разбудит их пение петуха, а не красный петух! А для тех, кто закон
преступает, - виселица, топор, кол и каленое железо! Наказание,
отпугивающее других. Тех, кто закон нарушает, следует хватать и карать.
Всеми доступными средствами и методами... Эх, ведьмак, ведьмак!
Неодобрение, которое я вижу на вашем лице, относится к цели или методам? Я
думаю - к методам! Потому что методы критиковать легко, а в безопасном мире
жить-то хочется, а? Ну, говорите. - Не о чем говорить. - Я думаю, есть о
чем.
- Мне, господин Фулько, - спокойно сказал Геральт, - даже нравится мир
вашей картинки и вашей идеи. - Серьезно? Ваша мина свидетельствует о
противном. - Мир вашей картинки это мир аккурат для ведьмака. В нем никогда
не будет недостатка в работе. Кодексы, параграфы и напыщенную фразеологию о
справедливости ваша идея заменяет беззаконием, анархией, самоволием и
Скачать книгу [0.34 МБ]
Пирамида