в отличие от Геральта мне приснилась не Цири, а чародейка Йеннифэр. Как
обычно вся в черном и белом, она витала в воздухе над угрюмым горным
замком, а снизу другие чародейки грозили ей кулаками и всячески поносили.
Йеннифэр взмахнула длинными черными рукавами платья и черным альбатросом
улетела к бесконечному морю прямо навстречу восходящему солнцу. С этого
момента сон обратился в кошмар. После пробуждения детали стерлись, остались
нечеткие, мало осмысленные картинки, но были и картины жуткие: истязания.
крик, боль, страх, смерть... Одним словом...
Я не стал рассказывать Геральту о своем сне. Слова не молвил. И, как
выяснилось позже, правильно поступил.
x x x
- Йеннифэр ее звали! Йеннифэр из Венгерберга. И презнаменитейшая была
чародейка! Чтоб мне рассвета не дождаться, ежели лгу.
Трисс Меригольд вздрогнула, повернулась, пытаясь пробить взглядом толпу
и сизый дым, плотно заполнявший главный зал таверны. Наконец встала из-за
стола, с легким сожалением оставив филе из морского языка с анчоусовым
маслицем. Местное фирменное блюдо и первейший деликатес. Однако по тавернам
и постоялым дворам Бреммервоорда она шаталась не для того, чтобы поглощать
деликатесы, а ради сбора информации. Кроме того, ей надо было следить за
фигурой.
Круг людей, в который предстояло втиснуться, был уже плотен и густ - в
Бреммервоорде люди обожали рассказы и не упускали ни одной возможности
послушать новый. А многочисленные моряки никогда не разочаровывали, всегда
могли позабавить новым и свежим репертуаром морских басен и баек. Ясное
дело, в основном матросским, но ведь это не имело ни малейшего значения.
Рассказ есть рассказ. У пего свои законы.
Рассказчица, занимавшая публику сейчас и упомянувшая Иеннифэр, была
рыбачкой с Островов Скеллиге - полная, ширококостная, коротко остриженная,
одетая, как и ее четыре спутницы, в вытертый до блеска камзол из нарвальей
кожи.
- Случилось это в девятнадцатый день сентября месяца, наутро после
второй ночи полнолуния, - излагала островитянка, отхлебывая пиво из
солидных размеров кубка.
Ее рука, как заметила Трисс, была цвета старого кирпича, а обнаженные,
узловатые мускулистые предплечья - никак не меньше двадцати дюймов в
обхвате. У Трисс было двадцать два в талии.
- Рано-ранешенько, - продолжала рыбачка, водя глазами по лицам
слушателей, - вышел наш баркас в море, на зунд промеж Ан Скеллиг и
Спикероогой, на устричную отмель, где обыкновенно мы лососевые переметы
ставим. Шибко спешили, потому как на шторм нагоняло, небо сильно темнело с
заходу. Надо было поживше выбрать лосося с сетей, иначе, сам знаешь, в
сетях только морды помятые остаются, пооборванные, и весь улов идет псу под
хвост.
Слушатели, в большинстве своем жители Бреммервоорда и Цидариса, в
основном кормящиеся морем и существованием своим морю обязанные, покивали и
поворчали с пониманием. Трисс лососей доводилось видеть обычно в виде
розовых пластинок, но и она тоже покивала и поворчала с пониманием,
поскольку не хотела выделяться. Она была здесь инкогнито, с секретной
миссией.
- Приплыли мы... - продолжала рыбачка, покончив с жубком и дав знать,
что кто-то из слушателей должен бы уже поставить другой. - Приплыли мы,
значицца, выбираем сети, а тут вдруг Гудрун, Стурлихина дочка, как
взвизгнет во весь голос. И пальцем в правый борт тычет! Глядим, а там летит
чегой-то по воздуху, да не птица! У меня сердце аж захолонуло, лютому как я
сразу подумала, выворетень то аль гриф малый. Пролетают такие порой над
Спикерогой, правда, в основном-то зимой, особливо при западном ветре. Но
это черное чудо тем часом хлюсть в воду! И по волне - шмыг! Прям в наши
сети. Запуталося в сетях-то и барахтается в воде, быдто тюлень какой. Тогда
мы кучей, сколь нас было, а было нас баб восемь штук, за сеть и давай
тягать энто на палубу! И только тута рты разинули! Потому как девка это
оказалася! В платье черном и сама черна, как твой ворон. Сетью омотана,
промежду двумя лососями, из которых в одном, чтоб я так здорова была, сорок
два с половиной фунта было, не мене. Рыбачка из Скеллиге сдула пену с кубка
и отхлебнула немало. Никто из слушателей не комментировал и не выражал
недоверия, хоть факт поимки лосося такого поразительного веса не помнили
даже самые старшие из них.
- Черноволосая в сетях-то, - снова заговорила островитянка, - кашляет,
водой мошкой плюется и дергается, а Гудрун, Стурлихина дочка, нервничает,
потому как на сносях она, да в голос как заорет: "Кэльпи, - орет, - кэльпи
энто, хавфруя!" А ведь кажный дурень знает, что не кэльпи это, потому как
кэльпи-то давно бы уж сеть продрала, да и воще, неужто такое чудище даст
себя на борт вытаранить? И не хавфруя это, потому как рыбьего хвоста у ей
нету, а дева морская завсегда при хвосте рыбьем бывает, и воще ж она в море-
то с неба свалилася, а видал кто-нибудь кэльпи или хавфрую, чтобы они по
небу летали? Но Скади, Унина дочка, так та завсегда сразу же в крик:
"Кэльпи!" Паникует. Да как ухватит за гаф! И с гафом-то к сети. А из сетей
ка-ак брызнет синим, а Скади-то ка-ак заорет! Гаф влево, сама вправо, да
пусть я сдохну, ежели лжу, трижды перевернулась и ка-а-ак долбанется
задницей о палубу! Ха, сразу видать стало, что этакая чародейка в сетях
похужее, чем, между прочим, медуза, скорпена аль угорь дохлый костяной
будет. А к тому ж еще и верещать ведьма почала и курвиться с угрозами
всякими! А из сети аж шипит, воняет и пар идет, такое она там, в середке,
волшебство нагадила! Ну, видим, не шуточки тут шуткуются.
Островитянка осушила кубок и не мешкая потянулась за следующим.
- Да, не шуточки это, - она громко отрыгнула, утерла нос и рот, -
магичку в сети поймать! Чуем, что от той магии, чтоб я так жила, аж барка
начинает сильней качаться. Делать было нечего! Бритта, Каренина дочка,
подцепила сеть багром, а я схватила весло и бац, бац, бац!!!
Пиво брызнуло высоко и потекло по столу, несколько перевернувшихся
кружек свалилось на пол. Слушатели вытирали щеки и брови, но не проронили
ни слова обиды или замечания. Рассказ - это рассказ. У него свои законы.
- Поняла ведьма, с кем дело имеет. - Рыбачка выпятила обильный бюст и
вызывающе осмотрелась. Мол, с бабами со Скеллиге связываться не моги! -
Говорит, дескать, поддаюся я вам по доброй воле и обещаю ни заклинаний, ни
порчи, не наводить. И имя свое назвала - Йеннифэр из Венгерберга.
Слушатели зашумели. После событий на Танедде прошло едва два месяца,
имена подкупленных Нильфгаардом предателей еще были на слуху. Имя
Скачать книгу [0.34 МБ]
Пирамида