имеющее какое-то шутливое звучание в культуре и речи вампиров. Нам же он
этого разъяснить не пожелал, утверждая, что "cue есть непереводимая игра
cлов".
Таким-то вот образом компания наша снова вышла на тракт, а уже и без
того достаточно длинный перечень лиц, которые нас не любили, стал еще
длиннее. Геральт Ривский, рыцарь без страха и упрека, покинул ряды
рыцарства еще до того, как посвящение было подтверждено патентом, а
придворный герольд придумал ему герб. Кагыр же аэп Кеаллах в долголетнем
конфликте Нильфгаарда с нордлингами ухитрился уже драться в рядах обеих
армий и из обеих дезертировать, заочно заработав и там и тут смертный
приговор. Да и остальные были в отнюдь не лучшей ситуации - в конце концов
веревка есть вервие простое, и не столь уж велика разница, за что тебя
вздернут: за ущерб, нанесенный рыцарской чести, дезертирство или
поименование армейского мула Драакулем.
Пусть же тебя не удивляет, любезный читатель, что мы предпринимали
воистину титанические усилия, дабы максимально увеличить разрыв между нами
и корпусом королевы Мэвы. Что было сил в конях, гнали на юг, к Яруге,
намереваясь переправиться на левый берег. И вовсе не только для того, чтобы
отгородиться рекой от королевы и ее партизан, а потому, что безлюдья
Заречья были не столь опасны, как охваченный войной Ангрен, - к друидам в
Каэд Дху гораздо разумнее было двигаться левым, а не правым берегом.
Парадоксально, поскольку левый берег Яруги - это уже территория вражеской
Нильфгаардской Империи. "Породили эту левобережную концепцию ведьмак
Геральт, у которого после выхода из братства посвященных в рыцари
самоуверенных нахалов в значительной степени восстановились разум,
способность логически мыслить и свойственная ему предусмотрительность.
Будущее показало, что план ведьмака был чреват последствиями и повлиял на
результат всей экспедиции. Но об этом позже.
У Яруги, когда мы туда добрались, полно было нильфгаардцев,
переправлявшихся по отстроенному мосту в Красной Биндюге, чтобы продолжать
наступление на Ангрен, а скорее всего и дальше, на Темерию, Махакам, и
одному богу известно, куда еще нацелился нильфгаардский генеральный штаб.
Нечего было и думать форсировать реку с ходу, следовало затаиться и ждать,
пока не перейдут войска. Битых двое суток мы просидели в приречных лозах,
подпитывая ревматизм и откармливая москитов. Ко всему прочему погода вскоре
испортилась, моросило, сквозило и от холода зуб на зуб попадал только по
чистой случайности. Такого холодного сентября я не припомню в числе
многочисленных оставшихся в моей памяти сентябрей. Именно тогда-то,
любезный читатель, обнаружив среди позаимствованных из лирийских обозов
вещей клочок бумаги и обломок карандаша, я и начал, чтобы убить время и
забыть о невзгодах, вспоминать и увековечивать некоторые из наших
приключений. Докучливая слякоть и вынужденное бездействие вконец испортили
нам настроение и вызвали разные черные мысли. Особенно у ведьмака. Геральт
уже давно подсчитывал дни, отделяющие его от Цири - а каждый день,
проведенный не в пути, отдалял его - как он думал - от девушки все дальше.
Теперь, в мокром лозняке, на холоде, под дождем, ведьмак с каждой минутой
становился все угрюмее и злее.
Было заметно, что он сильно хромает, а когда ему казалось, что никто его
не видит и не слышит, он ругался и шипел от боли. Надобно тебе знать, милый
читатель, что Геральту поломали кости во время мятежа чародеев на острове
Танедд. Фрактуры срастились и вылечились магическими стараниями дриад из
леса Брокилон, но докучать, видимо, не перестали. Поэтому ведьмак испытывал
и телесные, и душевные страдания, и злым из-за этого был как хрен с
уксусом. Не подступись.
И вновь его начали преследовать сны. Девятого сентября утром, когда он
спал после ночного бдения, он поразил всех, с криком сорвавшись с лежанки и
схватившись за меч. Это походило на амок, но, к счастью, прошло
моментально.
Он отошел в сторону, вскоре вернулся с угрюмой миной и сообщил ни много
ни мало, что немедленно распускает дружину и дальше отправится один,
поскольку там где-то творятся чудовищные вещи, что время торопит, что
становится опасно, а он ни в какую не хочет подвергать опасности никого и
ни за кого не желает нести ответственности. Он болтал и резонерствовал так
нудно и так неубедительно, что никому не хотелось с ним спорить. Даже
обычно терпеливый вампир отошел в сторонку, пожав плечами, Мильва сплюнула,
Кагыр сухо напомнил, что отвечает за себя сам, а что до риска, так не для
того он носит меч, чтобы тот оттягивал ему пояс. Однако потом все разом
замолкли и многозначительно уставились на нижеподписавшегося, несомненно,
полагая, что я воспользуюсь оказией и вернусь домой. Вероятно, нет нужды
добавлять, что разочарование их трудно поддается описанию.
Однако обстоятельства заставили нас прервать "передышку" и подтолкнули к
смелому действию - форсировать Яругу. Признаюсь, такое мероприятие меня
обеспокоило, поскольку план предполагал ночную переправу вплавь,
осуществляемую, цитирую Мильву и Кагыра, "на конских хвостах". Даже если
это была метафора - подозреваю, что отнюдь нет, - я как-то не представлял
себе во время такой переправы ни себя, ни моего рысака Пегаса, на хвосте
которого зиждились все мои надежды на удачный исход операции. Плавание,
говоря осторожно, не было и не стало моей сильной стороной. Плавание же "на
конском хвосте" - и подавно. Если б Матерь Природа хотела, чтобы я плавал,
то в ходе акта творения и процесса эволюции она не упустила бы случая
снабдить меня хотя бы перепонками между пальцами. Не говоря уж о Пегасе.
Мои треволнения оказались напрасными - по крайней мере касательно
плавания на конском хвосте. Мы переправились совсем другим образом. Кто
знает, не еще ли более безумным и, сказать по правде, совсем уж нахальным -
по восстановленному мосту в Красной Биндюге, под самым лесом у
нильфгаардских постов и патрулей. Предприятие, кок выяснилось, только на
первый взгляд казалось диким лихачеством и смертельным риском, в
действительности прошло как по маслу. После того, как проследовали линейные
подразделения, по мосту туда и обратно принялись сновать обоз за обозом,
экипаж за экипажем, стадо за стадом, толпы самого различного, в том числе и
цивильного народа, среди которого наша компания не выделялась совершенно
ничем и никому в глаза не бросалась. Таким образом, десятого дня сентября
месяца все мы перебрались на левый берег Яруги, только один раз окликнутые
стражей, которой Кагыр, грозно насупившись, гневно буркнул что-то об
императорской службе, подтвердив сказанное классической армейской и всегда
эффективной "куррва ваша мать". Прежде чем кто-либо успел нами
заинтересоваться еще, мы уже были на левом берегу реки, в глубине
зареченских лесов, потому что здесь был только один тракт, и тот - на юг, а
нам не подходили ни направление, ни обилие путающихся там нильфгаардцев.
На. первой же ночевке в лесах Заречья меня тоже посетил дивный сон - однако
Скачать книгу [0.34 МБ]
Пирамида