каком-то особом месте. Как редчайшее стечение обстоятельств... И потом стало
распространяться. Это я еще могу вообразить. Допустим. Но чтобы из этого
возник КТО-ТО -- извините. Это уж сказки! Никакой дух из частиц не мог там
появиться на свет. Разум на Луне из электронного лома? Нет. Это чистая
фантазия.
-- Но КТО тогда захватил контроль над молекулярным теледублем?
-- Ты уверен, что так оно и было?
-- Есть косвенные улики. Ты ведь не мог после выхода из японских
развалин наладить связь с базой?
-- Да, но я не имею понятия, что произошло потом. Я пытался связаться
не только с базой, но и с троянскими спутниками через бортовой компьютер,
чтобы узнать, видит ли меня база при помощи микропов. Но на вызов никто не
ответил. Никто. Видимо, микропы вновь были поражены, расплавлены, и в
Агентстве не знают, что случилось с тем теледублем. Они знают только, что
сразу же после этого я высадился сам, а потом вернулся. Остальное уже
домыслы. Что скажешь?
-- Это и есть улики. Есть один человек, который знает больше.
Изобретатель молекулярного. Как его зовут?
-- Лакс. Но он сотрудник Агентства.
-- Он не хотел тебе давать своего теледубля.
-- Он ставил это в зависимость от моего решения.
-- Это тоже улика.
-- Ты думаешь?
-- Да, у него были опасения.
-- Опасения? Что Луна?..
-- Нет технологий, которые нельзя раскусить. Он мог бояться этого.
-- И так случилось?
-- Наверное. Только иначе, чем он думал.
-- Откуда ты можешь знать?
-- Всегда все бывает иначе, чем можно предвидеть.
-- Я уже понял,-- безмолвно продолжал я,-- это не мог быть "захват
власти". Скорее гибридизация! То, что возникло ТАМ, соединилось с тем, что
было создано ТУТ, в мастерской Лакса. Да, этого нельзя исключить. Одна
дисперсная электроника влезла в другую, тоже способную к дисперсии, к
различным метаморфозам. Ведь этот молекулярный теледубль имел частичную
собственную память, встроенную программу превращений, как кристаллы льда,
которые сами могут соединяться в миллионы неповторимых снежинок. Всякий раз,
правда, возникает шестилучевая симметрия, но всегда разная. Да! Я
поддерживал с ним связь и даже в какой-то степени все еще был ИМ. И в то же
время я подавал ему импульсы, а трансформировался он уже сам, на месте -- на
поверхности Луны, а потом в подземелье.
-- Он обладал разумом?
-- По правде говоря, не знаю. Не обязательно знать устройство
автомобиля, чтобы его водить. Я знал, как им управлять, и мог видеть то же,
что и он, но не знал тонкостей его конструкции. Но чтобы он вел себя не как
обычный теледубль, не как пустая скорлупа, а как робот -- об этом мне ничего
не известно.
-- Но известно Лаксу.
-- Наверное. Однако не хотелось бы обращаться к нему, во всяком случае
напрямую.
-- Напиши ему.
-- Ты спятил?
-- Напиши так, чтобы только он понял.
-- Они перехватят любое письмо. По телефону тоже не выйдет.
-- Пусть перехватывают, а ты не подписывайся.
-- А почерк?
-- Письмо напишу я. Ты продиктуешь мне по буквам.
-- Получатся каракули.
-- Ну и что? Знаешь, я проголодался. На завтрак хочу омлет и конфитюр.
Потом сочиним письмо.
-- Кто отошлет его? И как?
-- Сначала завтрак.
Письмо поначалу показалось невыполнимой задачей. Я не знал домашнего
адреса Лакса. Это, впрочем, было не самое главное. Писать надо было так,
чтобы он понял, что я хочу с ним встретиться, но чтобы этого не понял никто,
кроме него. А поскольку всю корреспонденцию проверяли лучшие специалисты,
предстояло перехитрить их всех. Поэтому никаких шифров. Кроме всего прочего,
я не мог довериться никому даже при отсылке письма. Хуже того, Лакс,
возможно, уже не работал в Агентстве; а если даже каким-то чудом письмо
дойдет до него и он захочет вступить со мной в контакт, целые орды агентов
будут следить за ним в оба. К тому же специальные спутники на стационарных
орбитах наверняка неустанно наблюдали за местом моего пребывания. Хоусу я
верил не больше, чем Грамеру. К Тарантоге тоже обращаться нельзя. На
профессора можно было положиться безоглядно, но я не мог придумать, как
уведомить его о моем (или нашем) плане, не привлекая внимания к его персоне
-- впрочем, и без того, наверное, в каждое окно его дома целился
сверхчувствительный лазерный микрофон, а когда он покупал в супермаркете
пшеничные хлопья и йогурт, то и другое просвечивали, прежде чем он переложит
покупки из тележки в автомобиль. Но теперь мне уже было все равно, и сразу
после завтрака я поехал в городок тем же автобусом, что и в первый раз.
Перед входом в универмаг на лотках пестрело множество открыток, и я с
небрежным видом просмотрел их, пока не нашел ту самую, спасительную. На
красном фоне -- большая золотая клетка, а в ней сова, почти белая, с
огромными глазами, окруженными лучами из перьев. Я был не настолько безумен,
чтобы так сразу и взять эту открытку. Сначала я выбрал восемь совершенно
невинных, потом ту, с совой, потом с попугаем, добавил еще две, купил марок
и пешком вернулся в санаторий. Город словно вымер. Только кое-где в садиках
возились люди, а на станции обслуживания, возле которой разыгралась
известная сцена, автомобили, обдаваемые струями воды, медленно проезжали
между голубыми цилиндрами вращающихся щеток. Никто не шел за мной, не следил
и не пытался меня похитить. Солнце припекало, и после часовой прогулки я
вернулся в пропотевшей рубашке, сменил ее, приняв перед тем душ, и принялся
писать открытки знакомым: Тарантоге, обоим Сиввилкисам, Вивичу, двум кузенам
Тарантоги, не слишком коротко и не слишком пространно -- само собой
разумеется, ни словом не упоминая об Агентстве, о Миссии, о Луне; только
приветы, невинные воспоминания, ну и обратный адрес, почему бы и нет? Чтобы
подчеркнуть шутливый характер этих открыток, на каждой из них я что-нибудь
дорисовал. Двум черно-белым пандам, предназначенным для близнецов,
пририсовал усы и галстуки, голову таксы, отправляемой Тарантоге, окружил
ореолом, сову снабдил очками, такими, какие носил Лакс; а на пруте, за
Скачать книгу [0.20 МБ]
Пирамида