шкафов, радиационных стерилизаторов, вытяжных труб; в боковых нишах,
закрытых стеклянными дверцами молочного цвета, - химические
микроанализаторы, посуда, реторты, электрические нагреватели. В следующем,
большом зале - еще более безупречная белизна, сверкающие, как ртуть,
аппараты, кресла из эластичного фарфора. Высокие, расположенные полукругом
окна смотрят на широкое поле, покрытое зреющей пшеницей, по которому ходят
тяжелые волны.
В другом конце зала покатый пол упирается в матовую стеклянную стену; я
не пошел туда, догадываясь, что за этой стеной расположена операционная.
Сквозь стеклянные плиты мелочно-белого цвета рисовались еле заметные
очертания различной аппаратуры и похожего на однопролетный мост
хирургического стола.
Подойдя к следующим дверям, я услышал за ними легкие, частые,
несомненно женские шаги и остановился как вкопанный: "Там Анна!"-мелькнула
безумная мысль. Но я немедленно прогнал ее и вошел в комнату. У большого
окна стояла женщина в белом. За ее спиной тянулся ряд белоснежных кроватей,
отделенных друг от друга матовыми голубыми перегородками. Женщина, очень
молодая, была такого же роста, как Анна; ее темные волосы спадали кудрями.
- Анна... - одними губами прошептал я. Она никак не могла расслышать
моего шепота и все же обернулась. Это была не Анна, а другая, незнакомая
девушка, более красивая. И все же, подходя к ней, я продолжал искать в этом
незнакомом лице черты Анны.
- Ты врач? - спросила она.
- Да.
- Значит, мы товарищи по работе. Меня зовут Анна Руис.
Я вздрогнул и внимательно посмотрел на нее. Но разве это имя носит
одна-единственная женщина на свете?..
Плохо поняв наступившую короткую паузу, она улыбнулась и поморщилась:
- Ты удивлен, доктор?
- Нет... то есть... нет, нет, - сказал я, прикрывая замешательство
улыбкой. - Просто я слышал раньше твою фамилию, и мне казалось, что она
принадлежит мужчине.
Мы помолчали.
- У нас нечего делать, правда?
- Правда, - ответила она немного застенчиво, потом, подойдя к кровати,
стала разглаживать и без того гладкое покрывало.
- Что ж, остается лишь желать, чтобы и впредь так было, - сказал я.
Вновь оба умолкли. Одно мгновение я вслушивался в глубокую тишину,
которая, казалось, царила здесь повсюду, однако вспомнил, как шумно было на
ракетодроме. Значит, тишина объясняется лишь хорошей звуковой изоляцией.
- А судовой больницей руководит профессор Шрей? - спросил я.
- Да, - ответила она, довольная, что наконец найдена подходящая тема
беседы. - Но его сейчас нет здесь: он отправился на Землю и возвращается
сегодня вечером. Я разговаривала с ним несколько минут назад.
Откуда-то с огромной высоты донесся тонкий, переливчатый стеклянный
звук, похожий на чир иканье механической птички.
- Обед! - радостно воскликнула моя собеседница.
"Кажется, ей скучно... уже теперь!" - мелькнула у меня мысль.
Анна жила на "Гее" целую неделю и поэтому взялась быть моим проводником
по лабиринту коридоров. Широкая движущаяся лестница подхватила нас и понесла
над стеклянным потолком центрального парка. Я заметил, что "небо", если
смотреть сверху, было совсем прозрачным. Внизу, как под крылом самолета,
простирались лесистые холмы.
В фойе столовой я увидел знакомое лицо: это был историк Тер-Хаар,
которого я узнал несколько месяцев назад. Он запомнился мне благодаря одному
смешному случаю. На приеме у профессора Мураха соседкой Тер-Хаара оказалась
семилетняя дочь одного из гостей. Он попытался было позабавить ее, но
добился лишь того, что ребенок разразился неудержимыми рыданиями, и мать
девочки вынуждена была вывести ее. Оказалось, что историк рассказывал
ребенку о том, как в древности люди убивали животных и поедали их. Когда
позднее мы остались наедине в саду, Тер-Хаар с обезоруживающей искренностью
рассказал мне, что он совершенно теряется при детях. "Стоит мне поговорить с
ними пять минут, - сказал он, все еще не оправившись от смущения, - как пот
прошибает меня от напряжения, я начинаю искать тему для беседы, и дело
обычно кончается примерно так, как сегодня".
Теперь, глядя на массивную, медвежью фигуру, я улыбнулся ему, как
старому знакомому. Он меня тоже узнал и потащил вместе с Анной к своему
столику в глубине зала. Там уже сидел высокий мужчина.. Это был руководитель
экспедиции Тер-Акониан.
Когда подошел автомат и, достав из хрустального контейнера горячие
кушанья, аккуратно разложил их по тарелкам, я с интересом стал
присматриваться к пожилому звездоплавателю. У него была большая, бугристая
голова. В коротко подстриженной черной бороде пробивалась седина,
придававшая ей оттенок очень старой, закаленной стали.
"Может быть, - подумал я, - отсюда и происходит его кличка "Стальной
звездоплаватель".
Столовая продолжала наполняться народом. На ее лимонно-желтых стенах,
окаймленных светло-серебристыми рамами, были изображены сцены из городской
жизни в средние века. Сводчатый потолок был, казалось, высечен из огромного
куска льда. На столиках горели свечи. Их колеблющийся свет дробился в
алмазных гранях и обрушивался на нас лавиной живого пламени.
Тер-Акониан спросил, доволен ли я своим жильем. При этом он поднял
голову, и на его лице, заставляющем вспоминать темные, мрачные горы Кавказа,
сыном которого он был, неожиданно заблестели голубые глаза ребенка.
- Если хочешь изменить что-нибудь у себя, наши архитекторы в твоем
распоряжении, - сказал звездоплаватель, по-своему истолковав мое молчание.
Я сказал, что квартира мне очень нравится. Анне Руис захотелось
пальмового вина - она познакомилась сего вкусом на Малайе, где жила довольно
долго. Автомат удалился и очень быстро вернулся, неся с ловкостью фокусника
две бутылки. От потока людей, вливавшегося через главный вход, отделились и
направились к нам еще трое: Ирьола, похожий на него мальчик лет четырнадцати
и темноволосая женщина. Издали мне показалось, что ей лет тридцать пять -
сорок, но чем ближе она подходила, тем казалась моложе. Я узнал ее: это была
Соледад, знаменитый скульптор. Мальчик, подойдя к нашему столику, стал
энергично шаркать ногой, и Ирьола сказал:
- Познакомься, доктор, это мой сын Нильс...
Они сели. Нильс Ирьола внимательно посмотрел на меня. Он имел
обыкновение так смотреть на соседей, словно те были загадками, требующими
немедленного разрешения. Соледад сидела рядом с ним и по временам казалась
его ровесницей. На ее маленьком лице выделялись лишь полные губы да
Скачать книгу [0.29 МБ]
Пирамида