место постройки деревья, нужные для изготовления различных
частей и оснастки судна. Лучшие сорта вяза и дуба дал лес
Дальнего Запада; колонисты воспользовались просекой, сделанной
во время последней экспедиции, и проложили удобную дорогу,
которая получила название, дороги Дальнего Запада. Деревья
переносились в Трубы, где была устроена верфь. Что касается
названной дороги, то она была довольно извилиста, и
остановились на ней главным образом из-за большого выбора
нужных сортов деревьев; она же сделала доступной значительную
часть Змеиного полуострова. Деревья необходимо было как можно
скорее срубить и распилить: дерево нельзя употреблять свежим, а
нужно дать ему время высохнуть. Плотники усердно работали весь
апрель; хорошая погода только несколько раз нарушалась довольно
сильными бурями. Дядюшка Юп ловко помогал: забирался на
верхушки деревьев, чтобы укрепить там веревки, либо таскал на
своих сильных плечах отдельные стволы.
Весь этот лес сложили в просторном дощатом сарае,
построенном возле Труб, в ожидании, пока его можно будет
применить к делу.
Апрель был довольно хорош - таким часто бывает октябрь в
северных широтах. Земледельческие работы энергично
продолжались, и вскоре на плато не осталось никаких следов
разорения. Мельницу отстроили заново. Рядом с птичьим двором
появились новые конюшни и сараи. Их размеры сочли нужным
несколько увеличить, так как население их быстро размножалось.
В стойлах было уже пять штук онагг - четверо из них, крепкие и
хорошо обученные, ходили в упряжи и под седлом; пятая только
что родилась. Оборудование колонии пополнилось плугом, и онагги
пахали, словно йоркширские или кентуккийские быки. Колонисты
распределили между собой работу, и никто не сидел без дела.
Зато каким завидным здоровьем обладали эти труженики, как
весело проводили они вечера в Гранитном Дворце, строя тысячи
планов на будущее!
Нечего и говорить, что Айртон жил общей жизнью с
колонистами, не выражая больше, желания уйти в кораль. Все же
он постоянно был грустен и необщителен и охотнее принимал
участие в работе, чем в развлечениях своих товарищей. Это был
неутомимый работник, сильный, ловкий, умный и сметливый. Все
его любили, и он чувствовал это.
Кораль, конечно, тоже не был оставлен. Каждые два дня
кто-нибудь из колонистов отправлялся туда на повозке, чтобы
ходить за стадом муфлонов и коз, и привозил из кораля молоко,
которое сдавалось на кухню к Набу. Эти экспедиции давали
возможность поохотиться. Харберт и Гедеон Спилет в
сопровождении Топа чаще, чем другие, ходили по дороге в кораль.
Благодаря их прекрасным ружьям дикие свиньи, агути, кенгуру,
кабаны и более мелкая дичь: утки, тетерева, глухари, якамары и
кулики, всегда в изобилии подавались к столу. Произведения
крольчатника и устричной отмели, черепахи, пойманные во время
ловли лососей, снова заплывшие в реку Благодарности, овощи с
плато Дальнего Вида и дикие лесные плоды добывались в таком
количестве, что Наб, главный повар, едва успевал складывать их
в кладовую.
Само собой разумеется, что телеграфная линия, связывающая
кораль с Гранитным Дворцом, была исправлена, и ею пользовались,
когда кто-нибудь из колонистов находился в корале и считал
нужным там переночевать. На острове было теперь вполне
безопасно, и не приходилось ожидать нападения, по крайней мере,
нападения людей.
Тем не менее то, что уже раз случилось, могло повториться.
Всегда можно было опасаться высадки пиратов или беглых
каторжников. Возможно, что какие-нибудь друзья или сообщники
Боба Гарвея были посвящены в его планы и собирались последовать
его примеру. Поэтому колонисты, не переставая, наблюдали за
подступами к острову, и их подзорная груба каждый день
прогуливалась по широкому горизонту между бухтой Союза и бухтой
Вашингтона. Находясь в корале, они столь же тщательно
осматривали западную часть моря, а с отрогов горы был виден
значительный участок восточного горизонта.
Ничего подозрительного не было видно, но приходилось
держаться настороже.
Однажды вечером инженер поделился со своими товарищами
возникшим у него планом укрепления кораля. Он считал
необходимым сделать изгородь выше и пристроить сбоку нечто
вроде блокгауза (47), в котором колонисты могли бы в случае
нужды выдержать осаду неприятеля. Гранитный Дворец по самому
своему положению должен был казаться неприступным; поэтому
кораль, его постройки, запасы и животные, находившиеся там,
явились бы приманкой для пиратов какого угодно происхождения,
которые могли бы высадиться на острове. Если бы колонистам
пришлось укрыться в корале, они должны были иметь возможность
защищаться.
Этот план надлежало обдумать. Выполнение, его так или
иначе приходилось отложить до будущей весны.
К 15 мая киль нового корабля уже лежал на верфи, и вскоре
на концах его почти перпендикулярно возвышались форштевень и
ахтерштевень. Киль из доброго дуба имел в длину сто десять
футов, что позволяло сделать средний бимс шириной в двадцать
пять футов. Но это было все, что успели сделать плотники до
наступления холодов и ненастья. В течение следующей недели на
корму поставили первые шпангоуты, а затем работу пришлось
приостановить.
Погода в последние дни месяца стояла очень дурная. Ветер
дул с востока и иногда переходил в ураган. Инженер тревожился
за судьбу своей верфи; ведь он не мог ее построить ни в каком
другом месте вблизи Гранитного Дворца, так как островок плохо
защищал побережье от непогоды, а при сильных бурях волны
доходили до самой гранитной стены.
Но, к счастью, опасения инженера не оправдались. Ветер дул
чаще с юго-востока, и берег у Гранитного Дворца оказался
Скачать книгу [0.40 МБ]
Пирамида