столетия назад. Но не так, не на поселенческом корабле... Но я забыл, что
она ваш предок в пятом поколении.
Мандамус посмотрел на него чуть дольше, чем обычно.
- Но мне-то что до этого? Я индивидуальный космонит, сознающий себя и
свое общество, а не какой-нибудь древний член племенного конгломерата, - на
минуту Мандамус замолчал и его худое лицо выразило глубокую
сосредоточенность.
- Доктор Амадейро, не могли бы вы объяснить Совету, что эту мою
прабабку берут не как космонитскую заложницу, а потому, что она
единственная, кто знает Солярию, где она провела детство и юность, и это
может сделать ее существование существенной частью расследования, каковое
будет полезно и нам, а не только поселенцам? В конце концов, разве не
желательно узнать, что там с этими жалкими солярианами? Женщина
предположительно вернется обратно с рапортом о событиях, если останется
жива.
Амадейро подергал себя за губу.
- Это может сработать, если женщина поедет добровольно, если ясно
покажет, что понимает важность дела и желает выполнить свой патриотический
долг. Но тащить ее силой на борт корабля немыслимо.
- Ну, допустим, я побываю у нее и постараюсь убедить ехать
добровольно. Допустим также, что вы поговорите с этим поселенческим
капитаном по гиперволне и скажете ему, что он может высадиться и получить
женщину, если сможет уговорить ее поехать по доброй воле или хотя бы чтоб
она сказала, что едет по доброй воле.
- Попробовать можно, но я не думаю, что это удастся.
Однако, к удивлению Амадейро, дело удалось. Он ошеломленно выслушал
Мандамуса, сообщившего ему детали.
- Я завел разговор о человекообразных роботах, - сказал Мандамус, - и
выяснил, что она ничего о них не знает. Отсюда я сделал вывод, что и
Фастальф ничего не знал. Это была одна из тех вещей, которые мучили меня.
Затем я много говорил о своих предках в том плане, чтобы заставить ее
рассказать о том землянине, Илие Бейли.
- Что именно о нем? - резко спросил Амадейро.
- Ничего, кроме того, что она говорила о нем и вспоминала. Этот
поселенец, что хочет ее забрать, потомок Бейли, и я подумал, что это может
оказать на нее влияние и заставить ее отнестись благосклонно к требованию
поселенца.
Так или иначе, это сработало, и через несколько дней Амадейро
почувствовал, что с него спало почти непрерывное давление, терзавшее его с
начала солярианского кризиса.
61
Одно было приятно для Амадейро во время этого солярианского кризиса:
он не видел Василии. Время было явно неблагоприятное, чтобы видеться с ней.
Он не желал, чтобы она докучала ему своими мелкими заботами насчет робота,
которого она считала своим, вопреки закону, когда все мысли и нервы
Амадейро были заняты истинным кризисом. Не желал он также ввязываться в
ссору, которая легко могла вспыхнуть между ней и Мандамусом из-за вопроса,
кто со временем станет Главой Института Роботехники.
В любом случае он склонился к решению, что его преемником должен стать
Мандамус. На всем протяжении солярианского кризиса Мандамус не спускал глаз
с того, что было важно, даже когда сам Амадейро чувствовал слабость,
Мандамус оставался холодно-спокойным. Именно Мандамус подумал о
возможности, что солярианка добровольно поедет с поселенческим капитаном, и
сманеврировал так, что она согласилась.
И если его план разрушения Земли сработает как должно, тогда Амадейро
присмотрит, чтобы Мандамус стал со временем его преемником на Посту
Председателя Совета. Это будет только справедливо, подумал Амадейро в
редком порыве самоотверженности.
Следовательно, в этот вечер он не слишком много думал о Василии. Он
ушел из Института с небольшим отрядом роботов и сел в свой наземный кар.
Один робот вел кар, два других сели на заднее сидение вместе с Амадейро.
Сквозь сумерки и холодный дождь они спокойно привезли Амадейро к его дому,
где его встретили в дверях еще два робота. И за все это время он ни разу не
вспомнил о Василии.
Увидев ее у себя в гостиной, где она смотрела по трехмерке
замысловатый балет роботов, в то время как ее личные роботы стояли за ее
креслом, а роботы Амадейро - в нишах, он сначала даже не разозлился на это
вторжение, а только задохнулся от изумления.
Ему потребовалось некоторое время, чтобы отдышаться и получить
возможность заговорить. Вот тогда пришла злость, и он грубо спросил:
- Что вы здесь делаете? Как вы вошли?
Василия была совершенно спокойна. В конце концов, появление Амадейро
не было для нее неожиданностью.
- Что делаю? Жду вас. Войти не составляло труда. Ваши роботы знают мой
внешний вид и мое положение в Институте. Почему бы им не впустить меня,
если я сказала, что договорилась с вами?
- Мы не договаривались. Вы силой вторглись в мой дом.
- Не совсем так. Есть границы доверия, которые можно требовать от
роботов. Посмотрите на них: они не спускали с меня глаз.
Если бы я стала рыться в ваших вещах, просматривать ваши бумаги, одним
словом, пользоваться вашим отсутствием, уверяю вас, это бы у меня не вышло.
Мои два робота не сладили бы с вашими.
- Но вы знаете, что действовали вопреки обычаю космонитов? Вы
бессовестная женщина, и я вам этого не забуду.
Василия чуть побледнела от этого прилагательного, но твердо сказала:
- Надеюсь, что не забудете, Келдин, потому что я сделала это для вас,
и будь я действительно такая, как вы меня назвали, я бы ушла сейчас, и вы
до конца дней остались бы неудачником, каким были в течение двух столетий.
- Я не останусь им, что бы вы ни сделали.
- Вы говорите так, словно уверены в этом, но, видите ли, вы не знаете
того, что знаю я, и я могу сказать, что без моего вмешательства вы так и
останетесь неудачником. Мне наплевать, что этот тонкогубый, остромордый
Мандамус состряпает для вас...
- Почему вы упоминаете о нем? - быстро спросил Амадейро.
- Потому что так хочу, - несколько раздраженно ответила Василия. - Что
бы он ни делал или собирался сделать - не пугайтесь, я не знаю и не имею
Скачать книгу [0.26 МБ]
Пирамида