таким же, как если бы он пытался выдрать хвост у меня из спины. Я напрягла все
мышцы, но моих сил не хватало. С каждым рывком мою душу заливали волны
непереносимого стыда. Но самым ужасным было то, что стыд не просто жег мое
сердце, а смешивался в одно целое с удовольствием, которое я получала от
происходящего.
Это было нечто невообразимое — поистине по ту сторону добра и зла. Только теперь
я поняла, в каких роковых безднах блуждал Де Сад, всегда казавшийся мне смешным
и напыщенным. Нет, он вовсе не был нелеп — просто он не мог найти верных слов,
чтобы передать природу своего кошмара. И я знала, почему — таких слов в
человеческом языке не было.
— Прекрати, — прошептала я сквозь слезы.
— У у у!
Но в душе я не знала, чего я хочу — чтобы он прекратил или чтобы продолжил.
— Перестань, — повторила я, задыхаясь, — пожалуйста!
— У у у!
— Ты хочешь меня убить?
— Р р р!
Я больше не могла сдерживаться и зарыдала. Но это были слезы наслаждения,
чудовищного, стыдного — и слишком захватывающего, чтобы от него можно было
отказаться добровольно. Вскоре я потеряла представление о происходящем —
возможно, и сознание тоже. Следующим, что я помню, был склонившийся надо мной
Александр, уже в человеческой ипостаси. Он выглядел растерянным.
— Я сделал тебе больно? Я кивнула.
— Извини…
— Обещай мне одну вещь, — прошептала я. — Обещай, что ты больше никогда не
будешь дергать меня за хвост. Никогда, слышишь?
— Слово офицера, — сказал он и положил ладонь на орденскую планку. — Тебе было
плохо?
— Мне было стыдно, — прошептала я. — Ты знаешь, я в жизни сделала много такого,
о чем мне не хочется вспоминать. Я причинила много зла людям…
Его лицо вдруг стало серьезным.
— Не надо, — сказал он. — Прошу тебя, не надо. Не сейчас.
*
Мы, лисы, увлекаемся охотой на английских аристократов и кур. На английских
аристократов мы охотимся потому, что английские аристократы охотятся на нас, и
это своего рода дело чести. А на кур мы охотимся для души. У каждой
разновидности охоты есть свои горячие сторонницы, которые готовы до хрипоты
защищать свой выбор. С моей точки зрения, охота на кур имеет несколько серьезных
преимуществ:
1) охота на английских аристократов — источник дурной кармы, приобретаемой
убийством даже самого бесполезного человека. От кур же карма не особо тяжелая.
2) для охоты на аристократов надо выезжать в Европу (хотя некоторые считают, что
лучшее место для этого — трансатлантический лайнер). На кур можно охотиться где
угодно.
3) при охоте на английских аристократов с лисами не бывает физических изменений.
А при охоте на кур с нами происходит нечто отдаленно похожее на трансформацию
волка оборотня — мы на время уподобляемся своим диким сородичам.
Я уже много лет не охочусь на английских аристократов и совершенно об этом не
жалею. А вот куриной охотой увлекаюсь до сих пор.
Трудно объяснить постороннему, что такое куриная охота. Когда, сбрасывая одежду
и обувь, яростно отталкиваешься тремя лапами от земли, а четвертой прижимаешь
курочку к груди, ее сердечко бьется в унисон с твоим, и размытые от скорости
зигзаги пути свободно пролетают сквозь пустое сознание. В такую минуту ясно
видишь, что и ты, и курочка, и даже крикливые преследователи — на самом деле
части одного непостижимого целого, которое надевает маски и играет в прятки само
с собой… Хочется верить, что и курочка постигает то же самое. А если нет, то
придет жизнь, когда она обязательно, обязательно поймет!
Вот основные принципы куриной охоты:
1) приближаться к курятнику надо в облике роскошной светской мальвины — в
вечернем платье, на высоких каблуках шпильках. Одежда должна максимально
стеснять движения и ассоциироваться с гламурными журналами.
2) следует привлечь к себе внимание хозяев курятника — они обязательно должны
видеть, как изысканная гостья крадет курицу.
3) убегать от взбешенных преследователей надо не слишком быстро, но и не слишком
медленно — главная задача охоты в том, чтобы как можно дольше поддерживать в них
уверенность, что они в состоянии нагнать воровку.
4) когда у преследователей не остается сил для дальнейшей погони (а также в тех
случаях, когда с ними случается шок от происходящей на их глазах трансформации),
следует особым щелчком хвоста стереть у них память о случившемся и отпустить
курочку на свободу.
Последнее дополнение я ввела сама. Только не спрашивайте меня, что курочка
сделает с этой свободой. Не сворачивать же ей, в самом деле, шею. Конечно,
бывает иной раз, что курочка уснет во время погони. Но разве лучше для ее
эволюции было бы завершить эту жизнь в мещанском супе?
Некоторые из нас распространяют ту же логику на английских аристократов, но я с
этим не согласна — теоретически любой английский аристократ может в этой жизни
стать Буддой, и нельзя лишать его такого шанса ради пустой забавы.
Охота на аристократов — на девяносто процентов нудное социальное упражнение,
мало отличающееся от официального чаепития. Но иногда самые отмороженные из моих
сестер, с которыми я не желаю иметь ничего общего, собираются в стаю и
устраивают облавы, во время которых с жизнью прощается сразу много английских
аристократов. Тогда происходящее делается довольно живописным, а сопутствующую
галлюцинацию может переживать одновременно много тысяч человек — о чем дает
представление история «Титаника» или так называемая битва при Ватерлоо. Но самые
шокирующие подробности остаются скрыты от публики.
Я догадываюсь, что трудно поверить в возможность таких устрашающих массовых
обманов, но дело здесь вот в чем: когда одну и ту же галлюцинацию одновременно
наводит несколько лис, ее сила увеличивается пропорционально кубу их количества.
То есть одно и то же внушение, одновременно производимое тремя лисами, будет по
силе почти в тридцать раз сильнее наваждения, которое создаст любая из них в
одиночестве. Это достигается с помощью тайных методик и практик — сначала лисы
учатся вместе представлять себе предмет, который они перед этим видели, потом
предмет, которого они не видели, потом заставляют других воспринимать предметы,
которых не существует, и так далее. Сложная техника, и обучение ей занимает
Пирамида