– Скажу через минуту. Мне нужен телефон. Софи встревожилась: – Сомневаюсь, чтобы
Фаш прослеживал звонки, но все же постарайтесь говорить недолго. Не больше
минуты. – Она протянула ему телефон.
– Как набрать Штаты?
– Радиус действия моей сети не покрывает этого расстояния. Придется звонить
через оператора, за дополнительную плату.
Лэнгдон набрал «ноль», зная, что через каких то шестьдесят секунд получит ответ
на вопрос, мучивший его всю ночь.
Глава 68
Нью йоркский редактор Джонас Фаукман только что улегся спать, когда зазвонил
телефон. Что то поздновато для звонков, подумал он и снял трубку. Оператор
спросил:
– Вы готовы оплатить междугородний звонок от Роберта Лэнгдона?
Немного озадаченный Джонас включил настольную лампу. – Э э... да, конечно. В
трубке послышался щелчок.
– Джонас?
– Роберт? Мало того что разбудил меня, так еще заставляешь платить?
– Ради Бога, прости, – сказал Лэнгдон. – Буду краток. Поверь, мне это очень
важно. Та рукопись, что я тебе передал. Ты уже...
– Извини, Роберт. Знаю, что обещал переслать ее тебе на этой неделе с
редакторскими поправками, но страшно замотался и все такое. В понедельник ты ее
точно получишь, обещаю.
– Да нет, дело не в редактуре. Я хотел узнать, рассылал ли ты копии для
издательской рекламы без моего ведома?
Фаукман колебался, не зная, как лучше ответить. Последняя рукопись Лэнгдона,
исследование в области истории поклонения богине, включала несколько разделов о
Марии Магдалине, которые могли вызвать, мягко говоря, недоумение. Хотя весь этот
материал был подкреплен документами, там же имелись и ссылки на других авторов,
Фаукман не собирался выпускать книгу Лэнгдона без по крайней мере нескольких
отзывов видных историков и искусствоведов. Джонас выбрал десять самых известных
имен ученых и разослал всем полные копии рукописи с вежливыми сопроводительными
письмами, в которых просил написать несколько строк на обложку. По своему опыту
Фаукман знал: большинство людей с радостью хватаются за любую возможность
увидеть свое имя на обложке книги, пусть даже и чужой.
– Джонас! – окликнул его Лэнгдон. – Так ты рассылал копии рукописи или нет?
Фаукман нахмурился, понимая, что Лэнгдон далеко не в восторге.
– Рукопись готова к изданию, Роберт. Просто хотел удивить тебя шикарной рекламой
на обложке.
Пауза.
– И одну копию ты послал в Париж, куратору Лувра?
– Ну и что тут такого? Ведь в твоей рукописи неоднократно упоминаются экспонаты
его коллекции, его книги входят в библиографический список, к тому же у парня
прекрасная репутация, что немаловажно для продажи книги в другие страны. Соньер
не какой нибудь там дилетант.
Снова молчание на том конце линии.
– Когда ты ее послал?
– Примерно месяц назад. Ну и упомянул, что ты сам скоро будешь в Париже,
предложил вам двоим встретиться, поболтать. Кстати, он тебе не звонил? – Фаукман
умолк, потер глаза. – Погоди ка, ты вроде бы должен быть в Париже прямо на этой
неделе, верно?
– Я и есть в Париже. Фаукман резко сел в постели:
– Так ты звонишь мне за мой счет из Парижа?
– Вычтешь из моего гонорара, Джонас. Ты получил какой нибудь ответ от Соньера?
Ему понравилась рукопись?
– Не знаю. Ничего от него не получал.
– Ладно, все нормально. Мне надо бежать. Ты многое мне объяснил. Спасибо.
– Послушай, Роберт...
Но Лэнгдон уже отключился. Фаукман повесил трубку и удрученно покачал головой.
Ох уж эти авторы, подумал он. Даже самые умные из них совершенно сумасшедшие.
Лью Тибинг, ставший свидетелем этого разговора, высказал предположение:
– Роберт, вы только что говорили, что написали книгу, затрагивающую интересы
тайного общества. И ваш редактор послал копию рукописи члену тайного общества?
– Получается, что так, – ответил Лэнгдон.
– Роковое совпадение, друг мой.
Совпадения тут ни при чем, подумал Лэнгдон. Положительный отзыв Жака Соньера на
книгу о поклонении женскому божеству означал не только коммерческий успех. Это
подразумевало причастность к ее рекламе такой организации, как Приорат Сиона.
– Вот вам вопрос на засыпку, – усмехаясь, сказал Тибинг. – Вы как там
высказывались в адрес Приората? Положительно или отрицательно?
Лэнгдон сразу понял истинную подоплеку этого вопроса. Многих историков
интересовало, почему Приорат до сих пор держит документы Сангрил в тайне. Кое
кто из них догадывался, что документы могут потрясти основы современного
мироустройства.
– Я никак не комментировал позицию Приората.
– Так, значит, вообще не упоминали?
Лэнгдон пожал плечами. По всей вероятности, Тибинг был сторонником опубликования
документов.
– Я просто изложил историю братства. Охарактеризовал Приорат как современное
общество культа женского начала, как хранителей Грааля и древних документов.
Софи повернулась к нему:
– А о краеугольном камне упоминали?
Лэнгдон поморщился. Упоминал. И неоднократно.
– Я говорил о краеугольном камне лишь в качестве примера, характеризуя усердие,
с которым Приорат будет защищать документы Сангрил.
Софи была потрясена.
– Думаю, это объясняет слова деда: «P. S. Найти Роберта Лэнгдона».
Но сам Лэнгдон подозревал, что Соньера заинтересовало в его рукописи совсем
другое. Впрочем, он предпочитал обсудить это Софи наедине.
– Так, значит, – сказала Софи, – вы все таки солгали капитану Фашу.
– О чем это вы? – спросил Лэнгдон.
– Вы сказали ему, что никогда не переписывались с моим дедом.
– Я и не переписывался! Это редактор послал ему копию рукописи.
– Вдумайтесь хорошенько, Роберт. Если капитан Фаш не найдет конверт, в котором
ваш редактор переслал ему рукопись, он неизбежно сделает вывод, что ее прислали
вы. – Она на секунду умолкла. – Или, что еще хуже, что вы передали ее ему лично,
из рук в руки. И опять же солгали.
И вот наконец «рейнджровер» очутился на аэродроме Ле Бурже, и Реми подъехал к
небольшому ангару в дальнем конце взлетной полосы. При их приближении из ангара
Пирамида