них лился свет. Библиотека, подумал Арингароса. Они не спят, они ждут. Он
опустил голову, борясь с порывами ветра, и направился к входу, стараясь не
смотреть на купола обсерватории.
Священник, встретивший его у двери, был сонным. Тот самый молодой человек,
который встречал Арингаросу пять месяцев назад, только сегодня он делал это
менее приветливо.
– А мы уже начали беспокоиться, епископ, – заметил священник, взглянув на
наручные часы, но выглядел он при этом скорее раздраженным, нежели
обеспокоенным.
– Прошу прощения. Но авиалинии в наши дни так ненадежны.
Священник пробормотал в ответ нечто нечленораздельное, а потом сказал:
– Вас ждут наверху. Я провожу.
Библиотека являла собой просторное, квадратной формы, помещение, отделанное
темным деревом от потолка до пола. Вдоль стен – высокие шкафы, набитые книгами.
Пол из янтарных мраморных плит в черной базальтовой окантовке – приятное
напоминание о том, что некогда в этом здании был дворец.
– Добро пожаловать, епископ, – прозвучал мужской голос с другого конца комнаты.
Арингароса пытался разглядеть, кто с ним говорит, но источники света были
расположены слишком низко, гораздо ниже, чем во время первого его визита. Точно
разбудили среди темной ночи. Сегодня все эти люди прятались в тени, словно
стыдились того, что должно было произойти.
Арингароса двигался медленно, с достоинством. Он увидел смутные силуэты трех
человек за длинным столом в дальнем конце комнаты. Силуэт сидевшего посередине
мужчины был вполне узнаваем: тучный председатель секретариата Ватикана, ведавший
всеми юридическими вопросами. Двое других – итальянские кардиналы.
Арингароса направился к столу.
– Прошу простить за то, что прибыл в столь поздний час. Но разница в часовых
поясах, знаете ли. Вы, должно быть, устали ждать.
– Отнюдь, – сказал секретарь. Пухлые его ручки были уютно сложены на огромном
животе. – Мы благодарны вам за то, что прибыли издалека. И меньшее, что могли
сделать в знак признательности, так это бодрствовать, дожидаясь вас. Может,
желаете кофе или закусить?
– Предпочитаю сразу перейти к делу. Мне еще надо успеть на обратный самолет. Так
к делу?..
– Ну разумеется, – ответил толстяк. – Вы действовали гораздо быстрее, чем мы
могли ожидать.
– Разве?
– У вас остался еще целый месяц.
– Вы выразили озабоченность пять месяцев назад, – ответил Арингароса. – Так к
чему было медлить?
– И то правда. Мы очень довольны вашей расторопностью.
Арингароса обежал взглядом длинный стол и заметил на нем большой черный
портфель.
– Здесь то, о чем я просил?
– Да. – В голосе секретаря звучала некоторая настороженность. – Хотя, должен
признаться, нас удивила эта просьба. Она показалась... – Опасной, – закончил за
него один из кардиналов. – Вы уверены, что не хотите, чтобы мы переправили вам
все это каким либо другим путем? Сумма просто огромная.
Свобода дорого стоит.
– Моя безопасность волнует меня меньше всего. Бог поможет.
Но во взглядах мужчин читалось сомнение.
– Здесь именно столько, сколько я просил? Секретарь кивнул:
– Облигации крупного достоинства на предъявителя, выписанные Банком Ватикана.
Принимаются как наличные по всему миру.
Арингароса подошел к столу и открыл портфель. Внутри две толстые стопки
облигаций, каждая скреплена лентой и проштампована печатью Ватикана. И надпись
тоже на месте, «PORTATORE», – она означает, что погасить или выкупить эти
облигации вправе человек, владеющий ими в данный момент.
В позе секретаря ощущалась напряженность.
– Должен заметить, епископ, все мы чувствовали бы себя спокойнее, если б эти
средства были в наличных.
Да столько наличных мне не унести, подумал Арингароса. Закрыл портфель и сказал:
– Облигации равноценны наличным. Это ваши слова.
Кардиналы обменялись беспокойными взглядами, потом один из них заметил:
– Да, но эти облигации легко проследить. Они неминуемо выведут на Банк Ватикана.
Арингароса едва сдержал улыбку. По этой то причине Учитель и посоветовал ему
взять деньги именно в виде облигаций Банка Ватикана. Своего рода страховка.
Теперь мы все крепко повязаны.
– Это вполне законная форма сделки, – возразил он. – Ведь «Опус Деи» является
прелатурой Ватикана, и его святейшество вправе распределять деньги как считает
нужным и удобным. Никакого закона мы не нарушаем.
– Да, это так, и все же... – Секретарь всем телом подался вперед, стул жалобно
скрипнул под его тяжестью. – Мы не знаем, как вы намерены распорядиться этими
фондами. И если возникнет какое либо недоразумение...
– С учетом того, что вы от меня требуете, – перебил его Арингароса, – как я
поступлю с этими деньгами, не ваша забота. В комнате повисла долгая и
напряженная пауза.
Они прекрасно понимают, что я прав, подумал Арингароса.
– А теперь вы, вероятно, хотите, чтобы я подписал какие то бумаги?
Его собеседники с такой готовностью подтолкнули к нему бумаги, точно желали
поскорее избавиться от него.
Арингароса взглянул на лежавшие перед ним листки. На каждом красовалась папская
печать.
– Они идентичны той копии, которую вы мне послали?
– Разумеется.
Арингароса удивился: подписывая документы, он не ощущал никаких эмоций. Зато
сидевшие за столом трое мужчин явно испытывали облегчение.
– Благодарю вас, епископ, – сказал секретарь. – Ваши услуги Церкви никогда не
будут забыты.
Епископ приподнял портфель, словно взвешивая силу и власть заключенных в нем
денег. Какое то время все четверо молча смотрели друг на друга, точно собирались
сказать что то еще, но затем передумали. Арингароса развернулся и направился к
двери.
– Епископ! – окликнул его один из кардиналов, когда он уже собирался переступить
порог.
Арингароса замер, потом медленно обернулся:
– Да?
– Куда вы теперь направляетесь?
Арингароса почувствовал, что вопрос продиктован скорее чисто духовным интересом,
а не простым любопытством. Но он не собирался обсуждать вопросы морали в столь
Пирамида