неуютно. Он напоминал мастера каратэ, собирающегося
продемонстрировать свое бесшумное и неистовое искусство.
Я взял протянутый сэндвич и чашку воды из термоса.
- Кстати, кто ты? - спросил я. - За годы, что я тут катаю фермеров, я еще ни
разу не встречал другого такого же, как и я, бродягу.
- Я, пожалуй, вряд ли способен на что-нибудь еще, - сказал он, и в голосе
его не было сожаления. - Был механиком, сварщиком, разбирал трактора;
если я остаюсь на одном месте надолго, у меня начинаются неприятности.
Поэтому я отремонтировал самолет и теперь тоже занялся этим бизнесом -
летать по стране и катать фермеров.
- Слушай, а какие модели тракторов ты разбирал, а? - я сам еще с детства с
ума схожу от дизельных тракторов.
- "Д-8" и "Д-9". Но это было недолго, в Огайо.
- "Д-9"! Те, что размером с дом! С двойным редуктором на первой
передаче, а они правда могут сдвинуть гору?
- Чтобы двигать горы, есть способы и получше, - сказал он с улыбкой,
которая длилась лишь мгновение.
Я оперся спиной о нижнее крыло его самолета и целую минуту
рассматривал собеседника. Игра света... на него было трудно смотреть
вблизи. Вокруг головы будто мерцал свет, какое-то смутное серебристое
сияние.
- Что-то не так? - спросил он.
- А какие неприятности у тебя начинаются?
- Да так, ерунда. Просто сейчас мне нравится скитаться, так же, как и тебе.
Я взял сэндвич и обошел вокруг его самолета. Он был выпуска 1928 или
1929 года, но на нем не было ни единой царапины. "Дон" - выписано
золотыми готическими буквами чуть ниже кабины, а на регистрационной
карточке, укрепленной на летном планшете, "Д. В. Шимода". На полу
кабины ни единой соломинки, как будто самолет и не летал вовсе, а просто
взял и материализовался тут же, прямо на месте, провалившись через
дырку во времени, размером в полстолетия. Я почувствовал неприятный
холодок между лопаток.
- И долго ты уже катаешь фермеров? - спросил я его, глядя на самолет.
- Около месяца, вот уже пять недель.
Он обманывал. За пять недель полетов над полями, как ни крути, твой
самолет весь будет в пыли и масле, и наверняка в кабине на полу окажется
хоть одна соломинка. Но эта машина... Я внимательно изучал "Трэвэл Эйр"
еще минут пять, а затем вернулся и уселся на солому под крыло, лицом к
пилоту. Я не испытывал страха, мне по-прежнему нравился этот парень, но
что-то тут было не так.
- Почему ты говоришь мне неправду?
- Я сказал тебе правду, Ричард, - ответил он. На моем самолете тоже
написано имя владельца.
- Приятель, можно ли возить пассажиров целый месяц и совсем не
запылить или не запачкать маслом свой самолет? Не наложить хоть одну
заплатку на материал? Не засыпать пол соломой? В ответ он спокойно
улыбнулся.
- Есть вещи, которых ты не знаешь.
В этот момент он показался мне пришельцем с далекой планеты. Я поверил
ему, но никак не мог найти объяснения тому, каким образом его сияющий
аэроплан оказался на этом кукурузном поле.
- Это верно. Но наступит день, когда я их узнаю. И тогда, Дональд, ты
можешь забрать мой самолет, ведь для того, чтобы летать, он мне уже не
понадобится.
Он посмотрел на меня с интересом и поднял смоляные брови.
- Да ну? Расскажи.
Я обрадовался. Мою теорию готовы выслушать!
- Люди долго не могли летать, сдается мне, потому что они были уверены,
что это невозможно, и именно поэтому они не знали первого простого
принципа аэродинамики. Мне хочется верить, что есть и другой принцип:
нам не нужны самолеты, чтобы летать... или бывать на других планетах.
Мы можем научиться это делать без машин. Если мы захотим.
Он слегка улыбнулся и серьезно кивнул.
- И ты думаешь, что сможешь узнать то, о чем мечтаешь, катая пассажиров
над кукурузными полями, по три доллара за полет?
- Единственное знание, важное для меня, это то, которое я получил сам,
занимаясь тем, чем сам хотел. Но если бы, хоть это и невозможно, на
планете объявился вдруг человек, который смог бы меня научить
большему, чем я хотел бы узнать, чем учат меня сейчас аэроплан и само
небо, я в тот же миг отправился бы искать его. Или ее.
Темные глаза пристально смотрели на меня.
- А тебе не кажется, что у тебя есть ведущий, если ты действительно
хочешь обо всем этом узнать?
- Да, меня ведут. А разве не ведут каждого из нас? Я всегда чувствовал, что
за мной вроде бы кто-то наблюдает.
- И ты думаешь, что тебя приведут к учителю, который может помочь тебе.
- Да, если только этим учителем вдруг не окажусь я сам.
- Может быть, так оно все и происходит, - сказал он.
По дороге, поднимая облако пыли, к нам приближался современный
новенький пикап. Он остановился у кромки поля. Из него вышел старик и
девочка лет десяти. Пыль по-прежнему висела в воздухе, до того кругом
было тихо.
- Катаете пассажиров? - спросил старик.
Это поле нашел Дональд Шимода, поэтому я промолчал.
- Да, сэр, - ответил он с улыбкой. - Хотите прокатиться?
- А если бы вдруг и захотел, вы там, небось, начнете в воздухе всякие
выкрутасы выделывать? - в его глазах мерцал хитрый огонек, а вдруг мы
его и вправду примем за деревенского простака.
- Коли пожелаете, непременно, а так - ни к чему нам это.
- И обойдется это, похоже, в целое состояние.
- Три доллара наличными, сэр, за девять-десять минут в воздухе. Это
выходит по тридцать три с третью цента за минуту. И стоит того, так мне
потом почти все говорили, кто рискнул. У меня было странное чувство
постороннего, когда я сидел и слушал, как этот парень рекламировал полет.
Мне нравилось, что он говорил без лишнего нажима. Я так привык к тому,
как я сам зазываю пассажиров ("Ребята, гарантирую, что наверху на десять
градусов прохладнее. Подниметесь туда, где летают только птички и
ангелы! И все это лишь за три доллара. Лишь шесть полтинников"), что
позабыл о том, что это можно делать и иначе.
Девочка стояла в стороне и тоже наблюдала. Светлые волосы, карие глаза,
Пирамида