потом кривой, потом она перестала улыбаться.
- Что? - Сказала она жалким голосом.
- Вузи!.. - Сказал я, поднимаясь. - Вузи!..
Она словно не знала, что делать. Она вскочила, потом
села, потом опять вскочила. Столик с бутылками опрокинулся.
На глазах у нее были слезы, а лицо было жалким, как у
ребенка, которого нагло, грубо, жестоко, издевательски
обманули. И вдруг она закусила губу и изо всех сил ударила
меня по лицу - раз и еще раз. И пока я моргал, она, уже
совсем плача, отшвырнула ногой опрокинутый столик и
выбежала вон. Я сидел с раскрытым ртом. В темном саду
взревел мотор, вспыхнули фары, затем шум двигателя пронесся
по двору, по улице и затих в отдалении.
Я ощупал физиономию. Ай да шутка! Никогда в жизни я
еще не шутил так эффектно. Болван старый... Вот тебе и
слег...
- Можно? - Спросил Лэн. Он стоял в дверях, и он был не
один. С ним был угрюмый, остриженный наголо конопатый
мальчик. - Это Рюг, - сказал Лэн. - Можно, он тоже будет
ночевать здесь?
- Рюг, - задумчиво сказал я, разглаживая щеки. - Рюг,
значит... Ну да, конечно, хоть два Рюга... Слушай, Лэн, а
почему ты не пришел на десять минут раньше?
- Так тут же она была, - сказал лэн. - Мы в окно
смотрели, ждали, когда она уйдет.
- Да? - Сказал я. - Очень интересно. Рюг, голубчик, а
что скажут твои родители?
Рюг не ответил. Лэн сказал:
- у него не бывает родителей.
- Ну хорошо, - сказал я, чувствуя легкое утомление. -
А вы не будете драться подушками?
- Нет, - сказал лэн, не улыбаясь. - Мы будем спать.
- Ладно, - сказал я. - Я вам сейчас постелю, а вы
быстренько приберите вот это все...
Я постелил им на тахте и на креслах, они сразу же
разделись и легли. Я запер дверь в холл, погасил у них свет
и перешел ко мне в спальню и некоторое время сидел у окна,
слушая, как они шепчутся, ворочаются и двигают мебель.
Потом они затихли. Около одиннадцати часов в доме раздался
звон битого стекла. Голос тети Вайны запел какую-то
маршевую песню, и снова зазвенело разбитое стекло.
По-видимому, неутомимый Пети опять падал мордой. Из города
доносилось: "Дрож-ка! Дрож-ка!" Кого-то громко тошнило на
улице.
Я запер окно и опустил шторы. Дверь из кабинета в
спальню я тоже запер. Потом я отправился в ванную и пустил
горячую воду. Я все сделал по инструкции: поставил приемник
на полочку для мыла, бросил в воду несколько таблеток
"Девона" и кристаллики ароматической соли и хотел уже
проглотить таблетку, когда вспомнил, что необходимо еще
"развязаться". Мне не хотелось беспокоить ребятишек, да это
и не понадобилось: початая бутыль с бренди нашлась в
туалетном шкафчике. Я сделал несколько глотков прямо из
горлышка, закусил таблеткой, потом разделся догола, залез в
ванну и включил приемник.
Глава одиннадцатая
Я нарочно не включал терморегулятор, и, когда вода
остыла, я очнулся. Вопил приемник, блеск яркого света на
белых стенах резал глаза. Я основательно озяб и покрылся
пупырышками. Выключив приемник, я пустил горячую воду и
остался в ванне, наслаждаясь приливающим теплом и очень
странным, очень новым ощущением полной, какой-то космически
огромной пустоты. Я ожидал похмелья, но похмелья не было.
Было просто хорошо. И было очень много воспоминаний. И
очень хорошо думалось, словно после долгого отдыха в
горах...
В середине прошлого века Олдс и Милнер занимались
экспериментами по мозговой стимуляции. Они вживляли
электроды в мозг белых крыс. У них была варварская техника
и варварская методология, но, отыскав в мозгу у крыс центры
наслаждения, они добились того, что животные часами
нажимали на рычажок, замыкающий ток в электродах, производя
до восьми тысяч самораздражений в час. Эти крысы не
нуждались ни в чем реальном. Они знать ничего не хотели,
кроме рычага. Они игнорировали пищу, воду, опасность,
самку, их ничто в мире не интересовало, кроме рычага
стимулятора. Позже опыты были поставлены на обезьянах и
дали те же результаты. Ходили слухи, что кто-то ставил
такие эксперименты на преступниках, приговоренных к
смерти...
То было тяжелое для человечества время: время борьбы
против атомного уничтожения, время непрерывных малых войн
по всему лицу планеты, время, когда большинство людей
голодало, но даже тогда английский писатель и критик
Кингсли Эмис, узнав об опытах с крысами, написал: "Не могу
утверждать, что это пугает меня сильнее, нежели берлинский
или тайваньский кризис, но должно, по-моему, пугать
сильнее". Он многого опасался в будущем, этот умный и
ядовитый автор "Новых карт ада", и, в частности, он
предвидел возможности мозговой стимуляции для создания
иллюзорного бытия, столь же или более яркого, нежели бытие
реальное.
В конце века, когда наметились первые триумфы волновой
психотехники и стали пустеть психиатрические лечебницы, в
хоре восторженных воплей научных комментаторов раздражающим
диссонансом прозвучала брошюрка Криницкого и Миловановича.
Скачать книгу [0.14 МБ]
Пирамида