-... Ну ладно, взяли мы на троих... А правило у них,
знаешь, какое: бери все, что захочешь, но сглотай все, что
берешь. А он уже завелся. Берем, говорит, еще... А они уже
ходят рядом и смотрят... Ну, думаю, хватит, пора рвать
когти...
-... Деточка, да я бы с твоим бюстом горя бы не знал,
такой бюст раз на тысячу встречется, ты не думай, что я
тебе комплименты говорю, я этого не люблю...
На опустевший табурет рядом со мной вскарабкалась
поджарая девчонка с челкой до кончика носа и принялась
стучать кулачками по стойке, крича: "Бармен! Бармен! Пить!"
Гомон опять немного стих, и я услышал, как позади двое
переговариваются трагическим полушепотом: "а где достал?" -
"У Бубы. Знаешь Бубу? Инженер..." - "И что, настоящий?" -
"Жуть, сдохнуть можно!" - "Там еще таблетки какие-то
нужны..." - "Тихо, ты..." - "Да ладно, кто нас слушает...
Есть у тебя?" - "Буба дал один пакетик, он говорит, это в
любой аптеке навалом... Во, смотри..." Пауза "де...
Девон... Что это такое?" - "Лекарство какое-то, почем я
знаю..." Я обернулся. Один был краснощекий, в расстегнутой
до пупа рубашке, с волосатой грудью. А другой был какой-то
изможденный, с пористым носом. Оба смотрели на меня.
- Выпьем? - предложил я.
- Алкоголик, - сказал пористый нос.
- Не надо, не надо, Пэт, - сказал краснощекий. - Не
заводись, пожалуйста.
- Если нужен "девон", могу ссудить, - громко сказал я.
Они отшатнулись. Пористый нос принялся осторожно
озираться. Краем глаза я заметил, что несколько лиц
повернулись в нашу сторону и выжидательно застыли.
- Пошли, Пэт, - сказал вполголоса краснощекий. -
Пошли, ну его совсем.
Кто-то положил руку мне на плечо. Я оглянулся и увидел
загорелого красивого мужчину с мощными мышцами.
- Да? - Сказал я.
- Приятель, - сказал он доброжелательно, - брось ты
это дело. Брось, пока не поздно. Ты "носорог"?
- Я гиппопотам, - сострил я.
- Не нужно, я серьезно. Тебя, может, побили?
- До синяков.
- Ладно, не расстраивайся. Сегодня тебя, завтра ты...
А "девон" и все прочее - это дрянь, ты мне уж поверь. Много
на свете дряни, а это уж всем дряням дрянь, понимаешь?
Девочка с челкой посоветовала мне:
- тресни ему по зубам, чего он суется... Шпик
паршивый...
- Налакалась, дура, - спокойно сказал загорелый и
повернулся к нам спиной. Спина у него была огромная,
обтянутая полупрозрачной рубашкой и вся в круглых буграх
мускулов.
- Не твое дело, - сказала девочка ему в спину. Затем
она сказала мне: - слушай, друг, позови бармена, я никак не
докричусь.
Я отдал ей свой стакан и спросил:
- чем бы занятся?
- А, сейчас все, пойдем, - ответила девочка. Проглотив
спиртное, она сразу осоловела. - А заняться - это как
повезет. Не повезет, так никуда не пробьешься. Или деньги
нужны, если к меценатам. Ты приезжий, наверное? У нас эту
горькую никто не пьет. Как там у вас, рассказал бы... Не
пойду я сегодня никуда, если в салон. Настроение паршивое,
ничего не помогает... Мать говорит: заведи ребенка. А ведь
тоже скука, на что он мне сдался...
Она закрыла глаза и опустила подбородок на сплетенные
пальцы. Вид у нее был какой-то наглый и обиженный
одновременно. Я попытался ее расшевелить, но она перестала
обращать на меня внимание и вдруг снова принялась орать:
"Бармен! Пить! Ба-армен!" Я поискал глазами Вузи. Ее нигде
не было видно. Кафе стало пустеть. Все куда-то заспешили. Я
тоже слез с табурета и вышел. По улицам потоком шли люди.
Все они шли в одном направлении, и минут через пять меня
вынесло на площадь. Площадь была большая и плохо освещенная
- широкое сумрачное пространство, окаймленное световым
кольцом фонарей и витрин. И она была полна людьми.
Люди стояли вплотную друг к другу, мужчины и женщины,
подростки, парни и девушки, переминались с ноги на ногу и
чего-то ждали. Разговоров почти не было слышно. То там, то
здесь разгорались огоньки сигарет, озаряя сжатые губы и
втянутые щеки. Потом в наступившей тишине начали бить часы,
и над площадью ярко вспыхнули гигантские плафоны. Их было
три: красный, синий и зеленый, неправильной формы, в виде
закругленных треугольников. Толпа колыхнулась и замерла.
Вокруг меня тихонько задвигались, гася сигареты. Плафоны на
мгновение погасли, а затем начали вспыхивать и гаснуть
поочередно: красный - синий - зеленый, красный - синий -
зеленый... Я ощутил на лице волну горячего воздуха, вдруг
закружилась голова. Вокруг шевелились. Я поднялся на
цыпочки. В центре площади люди стояли неподвижно; было
такое впечатление, словно они оцепенели и не падают только
потому, что сжаты толпой. Красный - синий - зеленый,
красный - синий - зеленый... Одеревеневшие запрокинутые
лица, черные разинутые рты, неподвижные вытаращенные глаза.
Они там даже не мигали под плафонами... Стало совсем уже
тихо, и я вздрогнул, когда пронзительный женский голос
неподалеку крикнул: "дрожка!" И сейчас же десятки голосов
откликнулись: "дрожка! Дрожка!" Люди на тротуарах по
периметру площади начали размеренно хлопать в ладоши в такт
вспышкам плафонов и скандировать ровными голосами:
"дрож-ка! Дрожка! Дрож-ка!" Кто-то уперся мне в спину
острым локтем. На меня навалились, толкая вперед, к центру
Скачать книгу [0.14 МБ]
Пирамида
