-- Я не знаю,-- сказал тоскливо моншер Брандскугель.
Снова звякнул колокольчик, и секретарша сказала:
-- Беатриса, теперь вы. Прошу вас.
Беатриса засуетилась. Она бросилась было к двери, но
остановилась, растерянно оглядываясь. Вернулась, заглянула под
кресло, шепча: "Где же она? Где?", огромными глазами обвела
приемную, дернула себя за волосы, громко закричала: "Где же
она?!", а потом вдруг схватила Переца за пиджак и вывалила из
кресла на пол. Под Перецом оказалась коричневая папка, и
Беатриса схватила ее и несколько секунд стояла с закрытыми
глазами и безмерно счастливым лицом, прижимая папку к груди, а
затем медленно направилась к двери, обитой желтой кожей, и
скрылась за нею. При мертвом молчании Перец поднялся и,
стараясь ни на кого не глядеть, почистил брюки. Впрочем, на
него никто не обращал внимания: все смотрели на желтую дверь.
Что же я ему скажу? -- подумал Перец. Скажу, что я филолог
и не могу быть полезен Управлению, отпустите меня, я уеду и
больше никогда не вернусь, честное слово. А зачем же вы
приехали сюда? Я всегда очень интересовался лесом, но ведь в
лес меня не пускают. И вообще, я попал сюда совершенно
случайно, ведь я филолог. Филологам, литераторам, философам
нечего делать в Управлении. Так что правильно меня не пускают,
я это сознаю, я с этим согласен... Не могу я быть ни
Управлении, откуда испражняются на лес, ни в лесу, где
отлавливают детей машинами. Мне бы отсюда уехать и заняться
чем-нибудь попроще. Я знаю, меня здесь любят, но меня любят,
как ребенок любит свои игрушки. Я здесь для забавы, я здесь не
могу никого научить тому, что я знаю... Нет, этого, конечно,
говорить нельзя. Надо пустить слезу, а где я ее, эту слезу,
найду? Но я у него все разнесу, пусть только попробует меня не
пустить. Все разнесу и уйду пешком. Перец представил себе, как
идет по пыльной дороге под палящим солнцем, километр за
километром, а чемодан ведет себя все более и более
самостоятельно. И с каждым шагом он все дальше и дальше
удаляется от леса, от своей мечты, от своей тревоги, которая
давно уже стала смыслом его жизни...
Что-то долго никого не вызывают, подумал он. Наверное,
директор очень заинтересовался проектом отлова детей. И почему
это из кабинета никто не выходит. Вероятно, есть другой выход.
-- Извините, пожалуйста,-- сказал он, обращаясь к моншеру
Брандскугелю. -- Который час?
Моншер Брандскугель посмотрел на свои ручные часы, подумал
и сказал:
-- Я не знаю.
Тогда Перец нагнулся к его уху и прошептал:
-- Я никому не скажу. Ни-ко-му.
Моншер Брандскугель колебался. Он нерешительно потрогал
пальцами пластиковый жетон со своим именем, украдкой огляделся,
нервно зевнул, снова огляделся и, надвинув плотнее маску,
ответил шепотом:
-- Я не знаю.
Затем он встал и поспешно удалился в другой угол приемной.
Секретарша сказала:
-- Перец, ваша очередь.
-- Как моя? -- удивился Перец.-- Я же четвертый.
-- Внештатный сотрудник Перец,-- повысив голос, сказала
секретарша.-- Ваша очередь.
-- Рассуждает... -- проворчал кто-то.
-- Вот таких нам надо гнать... -- громко сказали слева.--
Раскаленной метлой!
Перец поднялся. Ноги у него были как ватные. Он
бессмысленно пошаркал себя ладонями по бокам. Секретарша
пристально глядела на него.
-- Чует кошка,-- сказали в приемной.
-- Сколько веревочке ни виться...
-- И вот такого мы терпели!
-- Извините, но это вы терпели. Я его в первый раз вижу.
-- А я, между прочим, тоже не в двадцатый.
-- Ти-ше! -- сказала секретарша, повысив голос.--
Соблюдайте тишину! И не сорите на пол -- вот вы, там... да-да,
я вам говорю. Итак, сотрудник Перец, вы будете проходить? Или
вызвать охрану?
-- Да,-- сказал Перец.-- Да, я иду.
Скачать книгу [0.17 МБ]
Пирамида