Быков, только что собиравшийся снять шлем, удивленно обернулся.
- Пыль! Радиоактивная сажа! - Ермаков склонился у стены в
напряженной позе. - Надеть шлемы! Спицын - мыться немедленно!
Приготовиться к дезактивации!
Быков понял. Стены, пол, ящики и тюки, приборы, костюмы, лицо
Спицына - все было покрыто налетом тончайшей черной пудры, вбитой
чудовищным напором бури в микроскопические, почти капиллярные зазоры
закрытых люков. Запыленный колпачок индикатора мерцал зеленым, и сразу
все услыхали стрекотание радиометров. Юрковский стал торопливо шарить
пальцами у застежек спецкостюма. Богдан кинулся в умывальную. Дауге
поколебался мгновение, но под тяжелым взглядом командира решительно сунул
голову в шлем.
- Алексей Петрович, осмотрите "Мальчика" снаружи, - коротко приказал
Ермаков и тоже надел серебристый колпак.
Снаружи было удивительно тихо. Ветер, непрерывно дувший с Голконды,
прекратился. Исчезли гигантские смерчи, еще полчаса назад мотавшиеся у
горизонта. Быков спрыгнул с борта "Мальчика" и по колени ушел в мягкую
черную пыль. Почва дрожала так сильно, что у Быкова застучали зубы. В
наушники поминутно врывался глухой грохот.
- Голконда! - Быков впился глазами в холмистый горизонт.
В багровом мареве то обрисовывался, то снова пропадал далекий, очень
далекий горный хребет, колеблясь в восходящих потоках раскаленного газа.
Бу-бу-бу-бу, - рокотало оттуда.
"Мальчик" стоял дыбом, слегка накренившись на правый борт, похожий
на огромного черного искалеченного паука. Под днищем намело мягкий холм,
коленчатые стержни глубоко ушли в пыль.
Обойдя транспортер спереди. Быков увидел широкие полузасыпанные
борозды, тянущиеся на несколько десятков метров, - это были следы
отступления. Они казались неглубокими, но, вступив в одну из борозд, он
провалился по пояс.
Правый задний опорный шест висел "на ниточке". Натиск бури вывернул
титановую "кость" из сустава, и она бессильно вытянулась, полузасыпанная
черным прахом. Это можно было починить, но прежней прочности уже не
вернешь. Быков вздохнул и принялся за работу.
Ремонт подходил к концу, когда Быков, увлеченный работой, услыхал
над ухом голос Ермакова:
- Как дела? Мы уже справились...
Командир спрыгнул с транспортера, присел рядом на корточки.
- Легко отделались. Я вижу, вы тоже кончаете.
- Д-да... - пропыхтел Быков. - Жалко "Мальчика". Покалечил ножку,
бедняга.
Став на колени, он критически рассматривал результаты своей работы.
- Годится для увеселительных прогулок... Плохо, Анатолий Борисович,
сами видите... - Он вздохнул и принялся собирать инструменты. - Надо было
мне уступать. Все уцелело бы...
Командир усмехнулся.
- Вы знаете, сколько времени длился ураган? - спросил он неожиданно.
- Ну... минут двадцать... Трудно сказать, я не засек по часам.
- А я следил: три с половиной минуты.
- К-как?
- Три с половиной минуты, Алексей Петрович. И за это время нас
отбросило на тысячу метров. Если бы вы уступили, "Мальчик" был бы сейчас
за сто километров отсюда... И валялся бы разбитый вдребезги вдобавок. Вы
и не подозреваете, какой вы молодец, Алексей Петрович! - Он нежно
погладил стальной рычаг. - А теперь - вперед! Дорога открыта, Голконда
рядом. Слышите? (Бу-бу-бу-бу...) Километров пятьдесят. Ее уже видно - вон
те черные пятна... Нет, это не горы - это клубится Голконда.
Перед тем как последовать за командиром в люк, Быков оглянулся. И
вот, как в странном тумане, у горизонта возникли, расплываясь, широкие
лиловые полосы. Рябило в глазах. Быков зажмурился, потряс головой. Полосы
исчезли.
- Только этого и не хватало! - пробормотал он, карабкаясь по броне.
- Галлюцинации... Милое дело!
Внутренние кабины "Мальчика" были чисто вымыты, блестели металлом и
пластмассой. Груз аккуратно уложен и закреплен. Взъерошенный, с мокрыми
после мытья волосами, Богдан возился у рации. Геологи сидели в своем
уголке за откидным столиком. Юрковский быстро листал какой-то справочник,
посвистывая сквозь зубы. Тихо, мирно, уютно... Быков сразу захотел спать
- сказывалось нечеловеческое напряжение последних часов. Глаза слипались.
- Анатолий Борисович...
- Спать, спать! - быстро прервал его Ермаков. - Немедленно спать.
- Слушаюсь! - обрадованно сказал Быков и присел на тюки, снимая
шлем.
Дауге следил за ним с дружеской улыбкой. Но, когда Быков снял
колпак, Дауге вскочил на ноги и издал странный звук, изумивший Алексея
Петровича и заставивший всех разом оглянуться.
- Мамо ридна, помичныця межпланетныкив усего свиту! - пробормотал
Юрковский, неумело крестясь. Спицын ахнул. Ермаков резко поднялся.
- Ч-что такое? - растерянно спросил Быков, оглядывая себя.
- Подожди, подожди, Алексей, что это? - заикаясь, проговорил Дауге.
- Да в чем дело?!
- У вас все лицо в крови, Алексей Петрович, - сказал Ермаков. - Вы,
вероятно, ударились лбом при толчке.
- Ударился один раз, - пробормотал водитель, ощупывая нос.
- Не трогайте руками... Сейчас я вам промою ссадину... Да не
трогайте вы руками, говорю!.. Владимир Сергеевич, дайте ему зеркало.
На лбу чернела огромная ссадина, нос распух, нижняя губа приняла
необычайную форму и все еще сочилась кровью. Щеки были разрисованы
замысловатым узором. Быков сердито отстранил зеркало.
- Действительно, мама родная...
- Ничего опасного. - Ермаков быстро и ловко промывал ранки. -
Эффектно, но не страшно... Но вот как вы ухитрились этого не заметить и
не почувствовать?..
- Так, саднило немножко... Кто мог думать?..
- Я лично этому отнюдь не удивляюсь, - сказал Дауге.
- Чему?
- Тому, что ты ничего не почувствовал. Я, например, чувствовал
только, что все время стою вверх ногами и придерживаю языком желудок...
- Не мог ты все время стоять вверх ногами... Спасибо большое,
Анатолий Борисович. Все в порядке.
Скачать книгу [0.24 МБ]
Пирамида