ваши жалобы и претензии. Насчет людей, насчет оборудования. Пользуйтесь
случаем, ибо в настоящее время я облечен властью разрешать и вязать,
высшей властью, Владислав. - Шершень удивленно поднял брови. - Да,
Владислав, вы разговариваете с генеральным инспектором МУКСа.
Шершень вздернул голову.
- Ах... вот как? - медленно сказал он. - Вот не ожидал! Он вдруг
опять заулыбался. - А я, дурень, ломаю голову: как случилось, что глава
мировой планетологии так внезапно, без предупреждения... Интересно, по
каким же это наветам удостоилась наша маленькая Диона генерального
посещения?
Они еще раз посмеялись.
- Послушайте... э-э... Владислав, - сказал Юрковский. - Мы довольны
работой обсерватории, вы это знаете. Я очень доволен вами, Владислав.
Отчетливо... э-э... работаете. И я вовсе не собирался беспокоить вас в
моем, так сказать... э-э... официальном качестве. Но вот все тот же вопрос
о людях. Понимаете, Владислав, некоторое - я бы сказал законное -
недоумение вызывает тот факт, что у вас... э-э... вот за последний год у
вас здесь закончено двадцать работ. Хорошие работы. Некоторые просто
превосходные. Например... э-э... эта, об определении глубины экзосферных
слоев по конфигурации тени колец. Да. Хорошие работы. Но среди них нет ни
одной самостоятельной. Шершень и Шатрова... Возникает вопрос: а где просто
Аверин и Шатрова? Где просто Свирский? То есть создается впечатление, что
вы ведете свою молодежь на помочах. Конечно, более всего важен результат,
победителя не судят... э-э... но при всей вашей загруженности вы не имеете
права упускать из виду подготовку специалистов. Им ведь рано или поздно
придется работать самостоятельно. И, в свою очередь, людей учить. Как же
это у вас получается?
- Вопрос законный, Владимир Сергеевич, - сказал Шершень после
некоторого молчания. - Но как на него ответить - не представляю. И
выглядит это подозрительно. Я бы сказал, мерзко. Я уж тут несколько раз
пытался отказываться от соавторства знаете, просто чтобы спасти лицо. И
представьте себе, ребята не разрешают. И я их понимаю! Вот Толя Кравец. -
Он похлопал ладонью по фотокорректуре. - Великолепный наблюдатель. Мастер
прецизионных измерений. Инженер чудесный. Но... - он развел руками, -
недостаточно опыта у него, что ли... Огромный, интереснейший
наблюдательный материал - и практически полная неспособность провести
квалифицированный анализ результатов. Вы понимаете, Владимир Сергеевич, я
же ученый, мне до боли жалко этот пропадающий материал, а опубликовать это
в сыром виде, чтобы выводы делал Габдул Кадырович, тоже, знаете ли, с
какой стати. Не выдерживает ретивое, сажусь, начинаю интерпретировать сам.
Ну... у мальчика же самолюбие... Так и появляется Шершень и Кравец.
- М-да, - сказал Юрковский. - Это бывает. Да вы не беспокойтесь,
Владислав, никто ничего страшного не предполагает... Мы отлично знаем вас.
Да, Анатолий Кравец. Кажется, я его... э-э... припоминаю. Такой крепыш.
Очень вежливый. Да-да, помню. Очень, помню, был старательный студент. Я
почему-то думал, что он на Земле, в Абастумани... Э... да. Знаете,
Владислав, расскажите мне, пожалуйста, о ваших сотрудниках. Я уже всех их
перезабыл.
- Что ж, - сказал Шершень. - Это не трудно. Нас здесь всего восемь
человек на всей Дионе. Ну, Дитца и Оленеву мы исключим, это
инженеры-контролеры. Славные, умные ребята, ни одной аварии за три года.
Обо мне говорить тоже не будем, итого у нас остается всего пять,
собственно, астрономов. Ну, Аверин. Астрофизик. Обещает стать очень ценным
работником, но пока слишком разбрасывается. Мне лично это никогда в людях
не нравилось. Потому мы и с Мюллером не сошлись. Так. Свирский Виталий.
Тоже астрофизик.
- Позвольте, позвольте, - сказал Юрковский, просияв. - Аверин и
Свирский! Как же... Это была чудесная пара! Помню, я был в плохом
настроении и завалил Аверина, и Свирский отказался мне сдавать. Очень,
помню, трогательный был бунт... Да, большие были друзья.
- Теперь они поохладели друг к другу, - грустно сказал Шершень.
- А что... э-э... случилось?
- Девушка, - сердито сказал Шершень. - Оба влюбились по уши в Зину
Шатрову...
- Помню! - воскликнул Юрковский. - Маленькая такая, веселая, глаза
синие, как... э-э... незабудки. Все за ней ухаживали, а она отшучивалась.
Изрядная была забавница.
- Теперь она уже не забавница, - сказал Шершень. - Запутался я в этих
сердечных делах, Владимир Сергеевич. Нет, воля ваша. Я в этом отношении
всегда выступал против вас и буду впредь выступать. Молодым девчонкам на
дальних базах не место, Владимир Сергеевич.
- Оставьте, Владислав, - сказал Юрковский, нахмурясь.
- Дело в конце концов не в этом. Хотя я тоже многого ожидал от этой
пары - Аверин и Свирский. Но они потребовали разных тем. Теперь их старую
тему разрабатываем мы с Авериным, а Свирский работает отдельно. Так вот
Свирский. Спокойный, выдержанный, хотя и несколько флегматичный. Я намерен
оставить его за себя, когда уйду в отпуск. Еще не совсем самостоятелен,
приходится помогать. Ну, о Толе Кравце я вам рассказывал. Зина Шатрова...
- Шершень замолчал и шибко почесал затылок - Девушка! - сказал он. -
Знающая, конечно, но... Этакая, знаете ли, во всем расплывчатость. Эмоции.
Впрочем, особых претензий к ее работе у меня нет. Свой хлеб на Дионе она,
пожалуй, оправдывает. И, наконец, Базанов.
Шершень замолчал и задумался. Юрковский покосился на фотокорректуру,
затем не выдержал и сдвинул крышку пресса, закрывавшую титульный лист.
"Шершень и Кравец, - прочитал он. - Пылевая составляющая полос Сатурна".
Он вздохнул и стал глядеть на Шершня.
- Так что же? - сказал он. - Что же... э-э... Базанов?
- Базанов - отличный работник, - решительно сказал Шершень. - Немного
строптив, но хорошая, светлая голова. Ладить с ним трудновато, правда.
- Базанов... Что-то я не помню... Чем он занимается?
- Атмосферник. Вы знаете, Владимир Сергеевич, он очень щепетилен.
Работа готова, ему еще Мюллер помогал, нужно публиковать - так нет! Все он
чем-то недоволен, что-то ему кажется необоснованным... Вы знаете, есть
такие... Очень самокритичные люди. Самокритичные и упрямые. Его
результатами мы давно уже пользуемся... Получается глупое положение, не
имеем возможности ссылаться. Но я, откровенно говоря, не очень беспокоюсь.
Да и упрям он ужасно и раздражителен.
- Да, - сказал Юрковский. - Такой... э-э... очень самостоятельный
студент был. Да... очень. - Он как бы невзначай протянул руку к
фотокорректуре и словно в рассеянности стал ее листать. - Да... э-э...
Скачать книгу [0.17 МБ]
Пирамида