баста! Никакие открытия не стоят одной-единственной человеческой жизни.
Рисковать жизнью разрешается только ради жизни. Это придумали не люди. Это
продиктовала история, а люди только сделали эту историю. Но там, где общий
принцип сталкивается с принципом личным - там кончается жизнь простая и
начинается сложная. Такова жизнь.
- Да, - сказал Юра. - Наверное.
Они замолчали, и Жилин опять ощутил мучительное чувство
раздвоенности, не оставлявшее его вот уже несколько лет. Как будто каждый
раз, когда он уходит в рейс, на Земле остается какое-то необычайно важное
дело, самое важное для людей, необычайно важное, важнее всей остальной
вселенной, важнее самых замечательных творений рук человеческих.
На Земле оставались люди, молодежь, дети. Там оставались миллионы и
миллионы таких вот Юриков, и Жилин чувствовал, что может здорово им
помочь, хотя бы некоторым из них. Все равно где. В школьном интернате. Или
в заводском клубе. Или в Доме пионеров. Помочь им входить в жизнь, помочь
найти себя, определить свое место в мире, научить хотеть сразу многого,
научить хотеть работать взахлеб.
Научить не кланяться авторитетам, а исследовать их и сравнивать их
поучения с жизнью.
Научить настороженно относиться к опыту бывалых людей, потому что
жизнь меняется необычайно быстро.
Научить презирать мещанскую мудрость.
Научить, что любить и плакать от любви не стыдно.
Научить, что скептицизм и цинизм в жизни стоят дешево, что это много
легче и скучнее, нежели удивляться и радоваться жизни.
Научить доверять движениям души своего ближнего.
Научить, что лучше двадцать раз ошибиться в человеке, чем относиться
с подозрением к каждому.
Научить, что дело не в том, как на тебя влияют другие, а в том, как
ты влияешь на других.
И научить их, что один человек ни черта не стоит.
Юра вздохнул и сказал:
- Давайте, Ваня, в шахматы сыграем.
- Давай, - сказал Жилин.
11. ДИОНА. НА ЧЕТВЕРЕНЬКАХ
Директора обсерватории на Дионе Юрковский знал давно, еще когда тот
был аспирантом в Институте планетологии. Владислав Кимович Шершень слушал
тогда у Юрковского спецкурс "Планеты-гиганты". Юрковский его помнил и
любил за дерзость ума и исключительную целенаправленность.
Шершень вышел встречать старого наставника прямо в кессон.
- Не ожидал, не ожидал, - говорил он, ведя Владимира Сергеевича под
локоток к своему кабинету.
Шершень был уже не тот. Не было больше стройного черноволосого парня,
всегда загорелого и немного сумрачного. Шершень стал бледен, он облысел,
располнел и все время улыбался.
- Вот не ожидал! - повторял он с удовольствием. - Как же это вы к нам
надумали, Владимир Сергеевич? И никто нам не сообщил...
В кабинете он усадил Юрковского за свой стол, сдвинув в сторону
пружинный пресс с кипой фотокорректуры, а сам сел на табурет напротив.
Юрковский озирался, благожелательно кивал. Кабинет был невелик и гол.
Настоящее рабочее место ученого на межпланетной станции. И сам Владислав
был под стать этому месту. На нем был поношенный, но выглаженный
комбинезон с подвернутыми рукавами, полное лицо было тщательно выбрито, а
жиденькая полуседая прядь на макушке аккуратно причесана.
- А вы постарели, Владислав, - сказал Юрковский с сожалением. - И...
э-э... фигура не та. Ведь вы спортсмен были, Владислав.
- Шесть лет здесь, почти безвыездно, Владимир Сергеевич, сказал
Шершень. - Тяжесть здесь в пятьдесят раз меньше, чем на планете,
эспандерами изнурять себя, как наша молодежь делает, не могу за
недостатком времени, да и сердце пошаливает, вот и толстею. Да к чему мне
стройность, Владимир Сергеевич? Жене все равно, какой я, а девушек ради
худеть - темперамент не тот, да и положение не позволяет...
Они посмеялись.
- А вы, Владимир Сергеевич, изменились мало.
- Да, - сказал Юрковский. - Волос поменьше, ума побольше.
- Что нового в институте? - спросил Шершень. - Как дела у Габдула
Кадыровича?
- Габдул застрял, - сказал Юрковский. - Очень ждет ваших результатов,
Владислав. По сути, вся планетология Сатурна держится на вас. Избаловали
вы их, Владислав... э-э... избаловали.
- Что ж, - сказал Шершень, - за нами дело не станет. В следующем году
начнем глубинные запуски... Вы вот только людей бы мне подбросили,
Владимир Сергеевич, специалистов. Опытных, крепких специалистов...
- Специалисты, - сказал, усмехаясь Юрковский. - Специалисты всем
нужны. Только это, между прочим, ваше дело, Владислав, готовить
специалистов. Вы, вы должны их институту давать, а не институт вам. А я
слыхал, что от вас Мюллер на Тефию ушел. Даже то, что мы вам дали, вы
упускаете.
Шершень покачал головой.
- Дорогой Владимир Сергеевич, - сказал он, - мне работать нужно, а не
специалистов готовить. Подумаешь, Мюллер. Ну, хороший атмосферник, два
десятка неплохих работ. Так ведь Дионе программу надо выполнять, а не
гоняться за хитрыми разумом Мюллерами. И таких, как Мюллер, пусть институт
держит у себя. Никто на них не польстится. А нам здесь нужны молодые
дисциплинированные ребята... Кто там сейчас в координационном отделе? Все
еще Баркан?
- Да, - сказал Юрковский.
- Оно и видно.
- Ну, ну, Владислав, Баркан хороший работник. Но сейчас открыты пять
новых обсерваторий в Пространстве. И всем нужны люди.
- Ну так, товарищи! - сказал Шершень. - Надо же планировать
по-человечески! Обсерваторий стало больше, а специалистов не прибавилось?
Нельзя же так!
- Ладно, - весело сказал Юрковский, - ваше... э-э... неудовольствие,
Владислав, я непременно передам Баркану. И вообще, Владислав, готовьте
Скачать книгу [0.17 МБ]
Пирамида