жрал, пил, грабил, портил малолетних и убивал. Он прожил
шестьсот пятьдесят лишних лет! А вы разводите антимонии вокруг
его сапог! Кстати, и не его это сапоги - он сам влез в них,
когда они были еще теплые... Послушайте, я был о вас лучшего
мнения! Вам предлагают грандиознейшую цель, а вы думаете о
чем?
Феликс: ни вы, ни я не имеем права решать, кому жить, а
кому умереть.
Иван Давыдович: ах, как с вами трудно! Гораздо труднее,
чем я ожидал! Чего вы добиваетесь тогда? Ведь пойдете под нож!
Феликс: да не пойду я под нож!
Иван Давыдович: пойдете под нож, как баран! А это
ничтожество, эта тварь дрожащая, коей шестьсот лет как пора
уже сгнить дотла, еще лет шестьсот будет порхать без малейшей
пользы для чего бы то ни было! А я-то вообразил, что у вас
дествительно есть принципы. Ведь вы же писатель! Вам же
предоставляется возможность, какой не было ни у кого!
Переварить в душе своей многовековой личный опыт, одарить
человечество многовековой мудростью... Вы подумайте, сколько
книг у вас впереди, Феликс Александрович! И каких книг -
невиданных, небывалых! Да... А я-то думал, что вы
действительно готовы сделать что-то для человечества... Эх вы,
мотыльки, эфемеры!
Иван Давыдович поднимается и выходит, и сейчас же в
спальне обявляется клетчатый.
Клетчатый: прошу прощения... Телефончик... Он быстро и
ловко отключает телефонный аппарат и несет к двери.
Оставшись один, Феликс бормочет:
- Ничего... Тут главное - нервы. Ни черта они мне не
сделают...
У двери в спальню Курдюков уламывает клетчатого.
Курдюков: убежит, я вам говорю! Обязательно удерет! Вы же
его не знаете!
Клетчатый: куда удерет? Седьмой этаж, сударь...
Курдюков: придумает что-нибудь! Дайте я сам посмотрю.
Клетчатый: нечего вам там смотреть, все уже осмотрено...
Курдюков: ну я прошу вас, ротмистр! Как благородный
человек! Я вам честно скажу: мне с ним поговорить надо.
Клетчатый: поговорить... Вы его там шлепнете, а мне потом
отвечать.
Курдюков (страстно, показывая растопыренный ладони): чем?
Чем я его шлепну? А если даже и шлепну - что здесь плохого?
Клетчатый: плохого здесь, может быть, ничего и нет, но, с
другой стороны, приказ есть приказ... (Он быстро и
профессионально обшаривает Курдюкова. ) Ладно уж, идите,
господин Басаврюк...
Курдюков на цыпочках входит в спальню и плотно закрывает
за собой дверь.
Феликс встречает его угрюмым взглядом, но Курдюкова это
нисколько не смущает. Он подскакивает к тахте и наклоняется к
самому уху Феликса.
Курдюков: значит, делаем так. Я беру на себя ротмистра.
От тебя требуется только одно: держи магистра за руки, да
покрепче. Остальное - мое дело.
Феликс отодвигает его растопыренной ладонью.
Курдюков: ну что уставился? Надо нам из этого дерьма
выбираться или не надо? Чего хорошего, если тебя или меня
шлепнут? Ты, может, думаешь, что о тебе кто-нибудь
позаботится? Чего тебе тут магистр наплел? Наобещал небось с
три короба! Больше заботиться некому! Дурак, нам бы только
вырваться отсюда, а потом дернем кто куда... Неужели у тебя
места не найдется, куда можно нырнуть и отсидеться?
Феликс: значит, я хватаю магистра?
Курдюков: ну?
Феликс: а ты, значит, хватаешь ротмистра?
Курдюков: ну! Остальные - они ничего не стоят!
Феликс: пошел вон!
Курдюков: дурак! Не веришь мне? Ну ты мне только
пообещай: когда я ротмистра схвачу, попридержи Ивана
Давыдовича!
Скачать книгу [0.04 МБ]
Пирамида