Наверное, все это время какая-то машинка неслышно крутилась у меня в
подсознании, потому что меня вдруг осенила на мгновение дивная мысль: что,
если Олаф - не Олаф, а Хинкус... А Хинкус - не Хинкус, а Олаф, и послал он
телеграмму, чтобы вызвать вот этого странного человечка. Но от
перестановки имен ничего в конечном итоге не прояснилось, и я выбросил эту
мысль из головы.
Рука об руку мы вышли в холл и двинулись на второй этаж. Хозяин,
по-прежнему сидевший на своем посту, проводил нас задумчивым взглядом.
Луарвик же на хозяина внимание не обратил совсем. Все свое внимание он
сосредоточил на ступеньках лестницы. Я на всякий случай придерживал его за
локоть.
Перед дверью номера Олафа мы остановились. Я внимательно осмотрел
свои наклейки - все было в порядке. Тогда я достал ключ и распахнул дверь.
Резкий неприятный запах ударил мне в нос - очень странный запах, похожий
на запах дезинфекции. Я задержался на пороге, мне стало не по себе.
Впрочем, в комнате все осталось без изменений. Только лицо мертвеца
показалось мне более темным, чем накануне, возможно, из-за освещения, и
пятна кровоподтеков были теперь почти не видны. Луарвик довольно
чувствительно толкнул меня между лопаток. Я шагнул в прихожую и
посторонился, пропуская его посмотреть.
Можно было подумать, что он не механик-водитель, а служитель морга. С
совершенно равнодушным видом он остановился над трупом и низко наклонился,
закинув единственную руку за спину. Ни брезгливости, ни страха, ни
благоговения - деловой осмотр. И тем более странными показались мне его
слова.
- Я удивлен, - произнес он совершенно бесцветным голосом. - Это есть
Олаф Андварафорс на самом деле. Я не понимаю.
- Как вы его узнали? - сейчас же спросил я.
Он, не выпрямляясь, повернул голову и посмотрел на меня одним глазом.
Он стоял, нагнувшись, расставив ноги, глядел на меня снизу вверх и молчал.
Это продолжалось так долго, что у меня заныла шея. Как это он может
оставаться в такой нелепой позе? В поясницу ему вступило, что ли?..
Наконец он произнес:
- Вспомнил. Видел раньше. Тогда не знал, что Олаф Андварафорс.
- А где вы его видели раньше? - спросил я.
- Там. - Он, не разгибаясь, махнул рукой куда-то за окно. - Это не
есть главное.
Вдруг он разогнулся и заковылял по комнате, смешно вертя головой. Я
весь подобрался, не спуская с него глаз. Он явно искал что-то, и я уже
догадывался - что именно..
- Олаф Андварафорс умер не здесь? - спросил он, останавливаясь передо
мною.
- Почему вы так думаете? - спросил я.
- Я не думаю. Я сделал вопрос.
- Вы что-нибудь ищете?
- Олаф Андварафорс имел предмет, - сказал он. - Где?
- Вы ищете чемодан? - спросил я, - Вы за ним приехали?
- Где он? - повторил Луарвик.
- Чемодан у меня, - сказал я.
- Это хорошо, - похвалил он. - Я хочу иметь его здесь. Принесите.
Я пропустил мимо ушей его тон и сказал:
- Я мог бы отдать вам чемодан, но сначала вы должны ответить на мои
вопросы.
- Зачем? - с огромным изумлением спросил он. - Зачем снова вопросы?
- А затем, - терпеливо ответил я, - что вы получите чемодан только в
том случае, если из ваших ответов станет ясно, что вы имеете на него
право.
- Не понимаю, - сказал он.
- Я не знаю, - сказал я, - ваш это чемодан или нет. Если он ваш, если
Олаф привез его для вас, докажите это. Тогда я его вам отдам.
Глаза у него разъехались и снова съехались на переносице.
- Не надо, - сказал он. - Не хочу. Устал. Пойдем.
Несколько озадаченный, я вышел вслед за ним из номера. Воздух в
коридоре показался на удивление свежим и чистым. Откуда в номере эта
аптечная вонь? Может быть, там и раньше было что-то разлито, только при
открытом окне не чувствовалось? Я запер дверь. Пока я ходил к себе за
клеем и бумагой и занимался опечатыванием, Луарвик оставался на месте,
погруженный, казалось, в глубокую задумчивость.
- Ну что? - спросил я. - Вы будете отвечать на вопросы?
- Нет, - решительно ответил он. - Не хочу вопросов. Хочу лежать. Где
можно лежать?
- Ступайте в свою комнату, - вяло сказал я. Мною овладела апатия.
Вдруг зверски разболелась голова. Потянуло лечь, расслабиться, закрыть
глаза. Все это нелепое, ни на что не похожее, уродливо-бессмысленное дело
словно бы воплотилось в нелепом, ни на кого не похожем,
уродливо-бессмысленном Луарвике Л. Луарвике.
Мы спустились в холл, и он проковылял к себе в комнату, а я сел в
кресло, вытянулся и, наконец, закрыл глаза. Где-то шумело море, играла
громкая неразборчивая музыка, приплывали и уплывали какие-то туманные
пятна. Во рту было такое ощущение, как будто я много часов подряд жевал
сырое сукно. Потом кто-то обнюхал мне ухо мокрым носом, и тяжелая голова
Леля дружески прижалась к моему колену.
13
Наверное, мне все-таки удалось вздремнуть минут пятнадцать, а больше
дремать мне не дал Лель. Он облизывал мне уши и щеки, теребил штанину,
толкался и, наконец, легонько укусил за руку. Тогда я не выдержал и
подскочил, готовый разорвать его на куски, бессвязные проклятия и жалобы
теснились в моей глотке, но тут взгляд мой упал на столик, и я замер. На
блестящей лакированной поверхности, рядом с бумагами и счетами хозяина,
лежал огромный черный пистолет.
Это был люгер калибра 0.45 с удлиненной рукояткой. Он лежал в лужице
воды, и комочки нерастаявшего снега еще облепляли его; и пока я смотрел,
разинув рот, один комочек сорвался с курка и упал на поверхность стола.
Тогда я оглядел холл. В холле было пусто, только Лель стоял рядом со
столиком и, наклонив голову набок, серьезно-вопросительно смотрел на меня.
Скачать книгу [0.14 МБ]
Пирамида